Тут, конечно, да – черт нас дернул посередь ночи в лес идти. Да это все Палыч нас сгоношил. Мол, надо сейчас идти, а то, дескать, утром другие клад отроют. Ну, у нас-то пьяных страху-то никакого. Да и умишка, конечно, тоже. Вот и поперлись. По стакану еще влупили, пузырь прихватили, лопаты в хлеву взяли, да и пошли.
Ну, пока через поле-то чесали, вроде и ничего еще. Посмеивались себе только, да бутылку друг другу передавали. А как к лесу подошли, так малость и поостыли. Стоит, зараза, темный, хоть глаз выколи. А в тишине чудится, что то там что-то хрустит, то там что-то завозиться. Вроде даже пыхтит кто-то. Жуть, в общем. Но вида-то не подаем. Даже посмеиваемся, нервно так. Один Палыч, зенки уже так накатал, что и черт ему не страшен. Говорит, что, мол, что встали? Дескать, не дрейфь – тут не далеко. Он, дескать, этот лес как облупленный знает и сейчас мигом нас на нужное место и выведет.
А нам-то уже и клада того не надо. Стремно-то как вокруг, да ведь вида выказывать не будешь: это сейчас у всех рожи хмурые, а на завтра ведь, сволочи, засмеют хуже некуда. И у каждого на харе такая мысль. Ну, кроме Палыча, конечно. У него на харе только глазища осоловелые, что у того филина.
Ну, в общем, хватили еще по стакану, папироски раскурили, что б, значит, дорогу подсвечивать, ну и в лес. Поначалу вроде и ничего. Не видать, правда, ни рыла. Я раз пять подряд навернулся, чуть сучком глаз не вышиб. Да и остальные тоже, судя по шуму, костей себе помяли малость. Ну от этого, да от мату, страху-то, конечно, поубавилось. Да еще по стакану вмазали, так и вообще веселее стало. Перекурили по папироске, да хотели дальше двигать, только чуем – не хватает кого-то. И не кого-то, а Палыча, будь он неладен!
Ах ты ж, думаем, и не заметили даже, когда он запропал. Не иначе как черти его украли или отключился, подлец, и дрыхнет где-нибудь под сосной. Такое с ним и раньше бывало: как до соловьев нарежется, так и упадет, где накроет. Там и спит. По всему видать и тут накрыло. Ну, покричали его маленько, да куда там – он если спит, то кричи – не кричи, все без толку. А искать тоже не ясно где: темень вокруг небывалая, а как шли – маленько ни кто не помнил. Всем казалось, что за Палычем прут, а потому и не запоминали. А теперь и вовсе не понятно за кем шли и, главное, куда и как. И чего делать-то теперь совершенно не ясно. Один, конечно, пошутил, что, мол, надо по звездам выбираться, да из нас никто, кроме как в коньячных, никаких других звездах и не ориентировался. Да и в коньячных-то, положа руку на сердце, тоже, прямо скажем, неважнецки. Баловство это. Вот у кого самогонка на деревне лучше, так это - пожалуйста, а чтобы коньяк там, или шампанское это бабье – это, конечно, не наше.
Ну да ладно. В общем, вмазали с мужиками еще по стакану и сели думать, как дальше быть. А тут, как назло, мыслишки всякие нехорошие вернулись. И не до смеха всем. Сидим, молчим, папиросками попыхиваем. Да и холод какой-то собачий подбираться стал. Ну, думаем, надо костер запалить, да у костра и заночевать. А утром, мол, видно будет, что и как.
И тут, как на грех, новая напасть: пока костер разжигали, обнаружили, что еще одного не хватает. А я ведь и не сказал: нас изначально вместе с Палычем-то пятеро было. Я, Палыч, Васька Ухватов, Петька-кривой и Ефим-сыч. Вот Ефим-то и запропал. Ну, тут уж мы не на шутку струхнули. Сели рядышком у костра и не дышим. Да еще как назло бутылка-то у Ефима и была. Так что нам и нервишки нечем унять. Так и сидим, стучим зубом. И говорить не рискуем.
Ну, долго-то не высидишь, вот Васька-то и отошел рядом по-маленькому. Отошел, да как заорет! Мы с Петькой с перепугу тоже в крик, да как драпанули по лесу! Нам бы, дуракам, вместе держаться, да куда там – с ужасу-то рванули кто куда!
В общем, ломился я сквозь лес, как лось бешенный. Как только шею не свернул? И ломился, пока в соседнюю деревню не выскочил. Тамошние мужики меня, с переполоху, даже слегка побить хотели, думали - война началась, а я, мол, немец. Да, слава богу, разглядели, что это я. Ну, конечно, выпили с ними, отдышался я малёха, да уж по знакомой дороге в свою деревню и воротился. А там заперся в доме, банку самогону с подполу достал, да стал утра дожидаться.
Ну, а утром-то все и объявились. Как выяснилось, Палыча действительно вырубило. Причем как раз рядом с тем местом, где мы и обнаружили его пропажу. А Ефим-сыч, пока дрова на костер в потемках искали, об Палыча запнулся, да приложившись башкой к дереву, так и лег рядом с ним. Ну а Васька-то, когда по-маленькому отошел, так и наступил на них, горемычных, да от неожиданности и заорал. Вот так-то у нас паника и вышла. Я-то, повезло, на соседнюю деревню выскочил, а Васька-то с Петькой аж до города добежали, а это, считай, пятнадцать верст с лихом…
В общем, посмеялись мы, конечно, выпили по стакану, да и в глаза Палычу плюнули. И больше на его пьяные бредни про клад с тех пор и не ведёмся. Так-то…
© oldnemec
