…А ты знаешь, в моем случае прав оказался Матусовский – насчет «картинки в твоем букваре».
Только это был не букварь, а книжка. Как называлась и о чем, сейчас уже и не вспомню.
А вот картинки те и, как сейчас говорят, – ключевые слова, запомнились на всю жизнь.
Прерии, пампасы, кактусы, текила, мустанги, ковбои. Кстати, у них они называются гаучо.
Потом уже, позже, появился Остап. С Буэнос-Айресом и белыми штанами.
А знаешь, какой район в Буэнос-Айресе мне нравится больше всего? Впрочем, как и многим.
Район улицы Флорида.
Хотя, конечно, тут я не оригинален. Самый что ни на есть центр.
Кстати, в нескольких кварталах от этой улицы, возле площади Сан-Мартин, последние годы перед уходом жил Хорхе Луис.
Который Борхес. Да.
А самый фешенебельный район в столице – Пуэрто Мадеро.
Снять здесь самую простенькую однокомнатную квартиру меньше чем за две с половиной тысячи долларов в месяц хрен удастся.
…Да, сначала было нелегко.
Понимаешь, у них очень специфическая экономика. Особенно на бытовом уровне.
Например, разница между курсом доллара в банке и курсом нелегальных менял составляет до сорока процентов.
Песо с две тысячи первого года обесценился в семь раз!
Рост цен — вообще сумасшедший.
Цены на большинство ходовых товаров – одежду, обувь, электронику здесь в два-три раза превышают европейские. Причем в магазинах стоят лишь давно устаревшие модели.
С другой стороны, такие зарплаты, как здесь, в большинстве стран Европы не найдешь. Иммигранты из Европы устраиваются на «нищенскую» зарплату в две-три тысячи долларов на такую работу, для которой уважающий себя местный офисный труженик даже жопу не поднимет.
Можешь представить, что зарплата уборщицы в супермаркете небольшого провинциального городка — тысяча шестьсот долларов? То то.
Но и бездельников здесь до хера. Ты не найдешь в столице ни одной улицы, на которой бы не встретились десятки бродяг и бомжей.
Я их зомби называю.
Но у них тут принято уважать гражданские права даже самых неприятных и опасных людишек. Представляешь, со статусом нелегала ты имеешь бесплатную медицинскую помощь, для детей – право на обучение в школе, детский садик.
С социальными благами здесь почти коммунизм.
Поэтому и живет в городах девяносто процентов населения.
Но мы живем на севере. Провинция Хухуй.
Да не смейся ты!
Действительно Хухуй. Причем, что интересно – на российских, украинских, белорусских картах ты ее не найдешь. На картах есть провинция Жужуй. А Жужуй содрали еще с советских карт.
А на советских так написали, потому что, видно решили – ну как это так, на карте — и матерное слово. Вот и написали – Жужуй. А может, кто-то типа Довлатова похохмил, сейчас разве разберешь?
А почему здесь решили обосноваться?
А недалеко от нас мекка массовых восхождений — вершина Аконкагуа.
А я же альпинизмом занимался, вот и пошел в проводники.
И деньги, и самому в кайф. Правда, быстро наскучило – уж больно налажено, обустроено там все.
Стал было водить туристов в Андах.
Национальный парк Науэль-Уапи в Озерном краю, национальный парк Лос-Гласьярес. Рядом с которым его знаменитый чилийский близнец – Торрес-дель-Пайне.
В основном я работал в окрестностях Барилоче. Есть такой знаменитый туристический городишко.
Живописнейший край — обилие водоемов с лесистыми берегами, возвышающиеся над всем этим острые горные вершины. Небольшой горный массив в окрестностях городка исхожен будто какой-нибудь район Альп. В нем промаркировано с десяток доступных даже для новичков маршрутов, а в предвершинных цирках стоят горные приюты, то есть можно обходиться без палатки.
Но все это касается только одного крошечного, пусть и очень красивого пятачка, которые не спеша можно пересечь за неделю.
Попробуешь отойти чуть подальше – и окажется, что Науэль-Уапи может быть очень жесток.
А сейчас вожу туристов по Атакаме. Высокогорная пустыня.
Если помнишь из школьных учебников — самая сухая территория планеты.
В некоторых ее районах за все время метеонаблюдений ни разу не было дождя.
Представляешь?
На территории пустыни — более тридцати шеститысячников.
Чтобы у клиентов не было горной болезни, маршрут приходится строить так, чтобы набирать высоту постепенно, не более пятисот-шестисот метров в день. А если подъем на высоту пять-шесть тысяч метров, так еще медленнее.
Да еще и тащишь на себе запасы воды. И при этом — ежедневный дикий, валящий с ног ветер и сжигающее даже на морозе злое солнце.
Зато, зато…
Ты увидишь такие красоты, каких больше нет нигде на Земле: соляные озера со стаями горных фламинго, горячие источники разбавленной кислоты у подножия вулканов, фантастически яркие цвета минералов, руины храмов инков на вершинах гор, стада изящных викуний — это что-то среднее между газелью и ламой, выводки андских лис.
И главное, я тебе скажу, — одиночество, которого так не хватает в городе.
В следующем году может рвану на Вальдес. Это полуостров такой. Одно из лучших мест в мире для наблюдения за гладкими южными китами.
Сколько той жизни – хочется все увидеть!
…А с чего началось, спрашиваешь?
Да продали мы с Маришкой все, что у нас было в Киеве, и приехали сюда.
Туристами.
Она тогда на девятом месяце была. Сам понимаешь – «случайно» так вышло.
Вот и родила она здесь.
А по их законам родившийся на территории страны – гражданин Аргентины.
А ближайшие родственники коренного гражданина Аргентины имеют законное право на вид на жительство.
А кто у нашего малого оказался ближайшими родичами?
Мамка да папка.
Через два года и гражданами стали. Учись, камрад!
Как говорил один из героев Кортасара — о моей жизни даже по пьянке не расскажешь!
А ты говоришь — Родину не выбирают!
И знаешь, друзья, приятели, знакомые, воспоминания — все там осталось.
В той жизни.
Будто и не с тобой было.
И скажи мне кто-то сейчас – А хочешь…, — я ответил бы — Не хочу!
Одного человека только очень хотел бы увидеть.
Обнять, прижать к себе. Поговорить.
Кого?
Маму, Сережа.
Маму.
© Шева
