Неделю назад свершилось. Поимел таки ее наконец. Ладная кореяночка с раскосыми глазами и очень объемным задом. Молодая, всего-то один мужик у нее и был. Ручная такая. Хотел вообще-то с автоматом купить, но их с автоматом не выпускают. Серебристая такая. Моя... Первая...
Вообще-то была у меня когда-то пожилая черная немка. Опытная, побитая жизнью. Той самой марки, которую называли Боевая Машина Вымогателей. Я ее купил на предпоследнем издыхании, когда она уже еле таскала по дороге колеса. Собирался немного научиться ездить и затем пересесть на что-нибудь поновей. Я тогда писал монологи Хазанову, а у него был помощник, а у помощника племянник, а у племянника машина, которая мне понравилась. А ему понравились деньги, и мы махнулись. А еще был Серега, потомственный водитель от Бога, который стал меня обучать езде. А еще была лень-матушка, которая трудно лечится. И как-то так незаметно стал Серега меня не обучать, а возить. Я вальяжно сидел справа, покуривал и поплевывал в окно, а Серега вел, а машина ехала, а когда вдруг переставала, умелый Серега разевал ей хайло, засучивал рукава и приводил ее в чувство. Это было давно. Нет больше той машины (продана в агональном состоянии за копейки), нет больше Сереги (взяли водителем в какую-то специальную силовую структуру), нет больше лени (куда-то, родная, делась). И вот теперь, когда я при каждом шаге наступаю себе на бороду, а при взгляде в зеркало зажмуриваю глаза от нестерпимого блеска лысины — я наконец-то влился в плотные ряды автовладельцев. И две огромные буквы "У" на переднем и заднем стеклах моей машины означают, что я еще не волшебник, а только учусь, и лучше меня объехать за километр, а то сдуру что-нибудь не то наколдую.
Открываю дверцу, сажусь. Вставляю ключ, завожу. Не заводится. Очень долго. Зато быстро заводится жена, которая стоит под накрапывающим дождиком у подъезда. Ей мокро и холодно, ее функция — криками и взмахами рук не позволить мне поцарапать чужие машины при выезде со стоянки. Не заводится. Поворачивая ключ зажигания, даю слегка газу, как учил сосед Леша. Не заводится. Экономлю аккумулятор, даю охладиться катушке, как учил сосед Андрей, спокойно и настойчиво продолжаю. Не заводится. Вспоминаю о брелоке сигнализации на ключе, нажимаю кнопку, как учил сосед Ахмед. Завелась!
Садись! Садись, чего кричишь? У жены глаза больше фар. Вылезаю из машины. Вылезает из-под машины. Кот. Тоже сосед, имени не помню. Шарился, дурак, у меня под брюхом, пока я выруливал. Пошел вон, дурак! Пошел вон, презрительно помахивая хвостом. Жена села. Глаза уменьшились, но все еще немного шире очков. Поехали.
Едем! Вот оно, ощущение свободы передвижения. Ощущение себя гражданином мира. Русский чайник за рулем собранного узбеками корейского самовара. Ползком на первой передаче между домами. Чувства скорости — никакого. Чувства габаритов — никакого. Чувство гордости — полное. Я еду! Я перемещаюсь в пространстве! Я водитель!
— Так, так, молодец...
Моя бледнолицая пристегнутая жена тонким голосом придает мне бодрости. Это у нее получается. Я перехожу на вторую передачу и с невероятной ловкостью объезжаю колдобину.
— Левей, левей... Не бойся...
Не бойся? Это ты мне? Я — боюсь?!!
Да я самый храбрый из всех мужчин мира! Смотри. Лихо выезжаю на шоссе. Смотри. Вразвалочку подъезжаю к светофору. Видишь? Поворотник не забыл включить, на первую не забыл поставить. Видишь? А! Как-кой у тебя муж!!!
— Езжай, езжай...
Еду, еду... Сам еду, машина нет. Заглохла слегка на старте. — Заводи, заводи...
Завожу, завожу... Надо плавно отпустить сцепление. А не дергать ногами, как эпилептик. Жена обернулась, улыбается кому-то, разводит руками, качает головой, тыкает пальцем в букву "У" на стекле. Меня бы насмерть забибикали, ей легко прощают. Трогаемся и... Едем! Наша полоса правая, товарищи! Победа будет за нами!
— Не гони, не гони, держи свои шестьдесят...
Не гоню. Держу свои семьдесят. А очень хочется сто, потому что дорога почти пустая, бак почти полный, а я уже почти что Шумахер. Передача четвертая, скорости бы надо добавить. Восемьдесят.
— Тише, тише... Светофор... Тормози... Дистанцию держи, ди... Ой!
Все в порядке. Язык не прикусила, это главное. Просто немножко испугалась. Под себя. Шутка, извини. Просто я еще не научился тормозить ногами. Только мозгами торможу. Все время.
— Поворотник включи...
— Да-да...
Умница у меня жена. Все помнит.
— Не этот... Правый...
Все видит! Нам же в самом деле направо. Мда... Если я и Шумахер, то лишь частично и с очень маленькой буквы. А она молодец. Другая давно бы хлопнула дверцей и убежала бы вся седая.
Девяносто. Кайф. Выходной, машин нет, дорога гладкая, как стол. У меня улыбка на ширину плеч, у жены робкая вполгубы, у болтающегося перед стеклом человечка-дезодоранта — полукруглая до ушей.
— Пахнет...
Чем? У меня, как и у отца, проблемы с обонянием. С годами все больше теряю нюх. Могу запросто съесть что-нибудь трехгодичное.
— Горелым... Остановись...
Девяносто пять. Кайф. Я поглощаю пространство большими ложками. Я повелеваю машиной. Я впервые на таком празднике жизни. Скорость — великая вещь! Сто. Сто десять.
— Переключай на третью... Начинай тормозить... На вторую... На первую...
Аккурат возле белой "Волги", абсолютно параллельно, ни сантиметра лишнего. Кайф. Я гений парковки! Я монстр дороги! Я...
Я полтора часа ездил со включенным ручным тормозом. Я не просто чайник. Я трехведерный. Зато я знаю теперь, чего мне раньше так не хватало в жизни. И имя этому — ДРАЙВ!
