Когда мне было семнадцать, я встретил девушку своей мечты. С тех пор прошло много лет. Время насыпало извести в старые раны, наделало много новых насечек на моей тушке, обветрило постоянно трескающиеся губы и напускало крупнозернистой пыли в глаза. Словом, теперь я уже могу, пусть и с крупным, как теннисный мяч, комком в горле, пусть со слезами, падающими на и без того заедающую клавиатуру, пусть с нервической дрожью в скрюченных пальцах, но все-таки рассказать, как это было.
Конечно, как и все одухотворенные юноши, сочиняющие плохие стихи и увлекающиеся мучительной мастурбацией в заполненной горячим паром ванной комнате, я прекрасно знал еще лет с четырнадцати, как все это должно быть. Ступени старого особняка. Я спускаюсь в строгой черной тройке, при бабочке, с трубкой в зубах к ожидающему меня кебу. Она подымается мне на встречу в красном вечернем платье с глубоким декольте, лицо дышит свежестью, глаза с поволокой, губы полные и алые.
Когда мы проходим совсем близко, в десяти сантиметрах друг от друга, из-за неизвестно откуда взявшегося камешка она немного запинается, я подхватываю ее под локоть и говорю нечто галантное. Она смотрит мне в глаза, между нами пробегает мистическая искра, и я впиваюсь в ее уста поцелуем. Мы стоим посреди лестницы, вокруг снуют люди, но мы никого не замечаем. Я крепко прижимаю ее к себе, она сгибает в колене левую ногу, с ее ступни падает туфелька на высокой шпильке и с тихим стуком скатывается вниз…
Ну, почти так все в итоге и было. Я шел мимо общежития поздним зимним вечером с тренировки по плаванию для подростков, страдающих от недостатка веса. На мне были синие тренировочные (потому что джинсы в раздевалке кто-то спиздил), стоптанные чуть великоватые сапоги на искусственном меху и китайский зеленый пуховик. Шапку тоже спиздили, а волосы сушить перед выходом из бассейна мне было лень, поэтому они смерзлись в ледяной ежик. Иду, пинаю ногами пластиковый пакет с полотенцем и резиновой шапочкой для плавания, а тут она!
Она сидела на скамейке в спортивном костюме, с всклокоченной прической и размытым макияжем. Взгляд мутноватый. Красные от мороза ладони чуть дрожат. «Слышь», - сказала она с хрипотцой, для убедительности свистнув в мою сторону. «Что?» - с трудом сглотнул я, ошарашенный сбывшейся мечтой. «Деньги есть?» «Есть немного, - говорю. – А что?» Она поднялась со скамейки, чуть пошатываясь, подошла ко мне вплотную, взялась за ворот моего пуховика и ласково выдохнула легким перегаром: «Выпьем?»
Голова закружилась, и я сразу же вспомнил свои мечты об этой встрече. Мы едем в кебе, страстно обнимаясь. Я глажу и целую ее лицо, шею, плечи. Красное платье уже, кажется, готово само соскочить с упругого женского тела, полная грудь колышется, дыхание сбивчиво. В конце концов, кеб подкатывает к многоэтажному элитному дому, мы немного оправляемся. Я выхожу первый, подаю ей руку, и мы поднимаемся в мой пентхауз на скоростном лифте. Ключ скользит в замок, приглушенный свет зажигается по хлопку…
Девушка взяла меня под руку, видимо, чтоб не упасть, и мы неторопливо (у нее подворачивался сломанный каблук) пошли к магазину. Там взяли бутылку дешевой водки, сто грамм нарезанной колбасы, четвертинку бородинской буханки, бутылку «Пепси» и три пластиковых стакана. Обойдя дом, в котором находился магазин, мы подошли к закрытому на кодовый замок подъезду. Она быстро набрала код, распахнула дверь и сказала: «Между седьмым и восьмым, там никто никогда не ходит».
Ах, эти пушистые медвежьи шкуры на полу, мерцающий теплым светом камин, легкая музыка из проигрывателя грампластинок. Мы долго танцуем медленный вальс, медленно кружась по комнате, и, наконец, мягко опускаемся перед изящным журнальным столиком на широкий кожаный диван. Бутыль дорогого зеленого стекла. Высокие бокалы, наполовину наполненные пенистым газированным напитком. Тихие разговоры, брудершафт, нежные поцелуи, легкие ласки.
На лестничной клетке между седьмым и восьмым этажами темно, воздух спертый, чуть пованивает от приемника мусоропровода. Девушка расстегнула молнию спортивной ветровки, под которой обнаружилась линялая майка, уселась на подоконник и прошептала: «Хули стоишь? Раздевайся и наливай». Я неловко скинул пуховик куда-то на пол, достал снедь, налил по полстакана. «За встречу», - сказала она и лихо опрокинула свою водку. Отломила грязными ногтями кусок хлеба и отправила его в рот. Я чуть не поперхнулся теплым спиртным, но тоже выпил.
Красное платье все-таки летит на пол. На ней нет белья, ее тело прекрасно, бархатная кожа, плавные линии, округлые грудь и бедра. Мой пиджак – в сторону. Пуговицы рубашки разлетаются по углам. Я поднимаю ее на руки и несу в спальню. Там осторожно укладываю на кровать. Остатки моей одежды будто испаряются сами. Я целую ее грудь, живот, лицо, ноги и руки. Она притягивает меня к себе и чуть ли не заставляет войти в нее. Мы проваливаемся в долгую изнурительную, но восхитительную пляску тел.
Когда водка кончилась, девушка икнула, съела последний кусок колбасы, закурила и сказала: «Ну расскажи что-нибудь». «Чего?», - хрипло ответил я, а сам пододвинулся к ней и полез целоваться. Она хихикнула, но ответила взаимностью. От нее пахло водкой и дешевым табаком. Я сунул руку ей под майку и нащупал два скромных бугорка, покрытых мурашками и, кажется, сосками. Изрядно возбудившись от водки и поцелуев, я сдернул девушку мечты с подоконника.
«Да погоди ты», - отстранилась она. Сняла куртку, подошла к мусоропроводу, приспустила спортивные штаны вместе с трусами и облокотилась на приемник. Я подошел сзади, сглотнул, и потянулся к своей ширинке. На секунду это привело меня в замешательство – ширинки не было. Потом я вспомнил, что джинсы спиздили, оттянул резинку треников вниз и стал тыкаться в девушку. Когда я не попал в одиннадцатый раз, она вздохнула, протянула назад руку и направила меня. Там было тепло и чуть-чуть волосато. «Что-то ты быстро», - хихикнула она через минуту, когда я, тяжело дыша, прижался мокрой головой к ее спине.
Утро освещает кровать, на которой мы спали не укрываясь. Солнечные зайчики бегают по ее телу и ретируются в угол. Я бужу ее нежным поцелуем и поглаживанием упругой груди. Медленное ленивое утреннее соитие, завтрак в постель, совместная ванна. Мы облачаемся в махровые халаты, откупориваем еще шампанского и обсуждаем планы на вечер. Для того чтобы попасть на бал, ей нужно новое платье. Мы, не торопясь, собираемся и едем на кебе по бутикам, чтобы выбрать для нее лучшее.
«Мне пописать надо», - сказал я, отдышавшись и убрав сморщившийся член обратно в тренировочные. «На этаж подымись, там в угол можно». «Ага». Звук струи мочи, разбивавшейся о стену, смешался со стуком ее сломанного каблука по лестнице. Когда я спустился обратно, внизу хлопнула подъездная дверь. Больше я ее никогда не видел. Девушка моей мечты, материализовавшаяся из снов и грез, забрала остатки «Пепси», мой кошелек и мое сердце, оставив после себя неизгладимый след в моей душе, десять лет слез и немного триппера.
