«П-пааах!» - выстрел сухим треском разлетелся меж крон деревьев. Звякнуло стекло, и осколки пивной бутылки разлетелись по снегу. «П-пааах!» - на этот раз промах, и пуля, едва задев бутылочное горлышко, зарылась в сугробе. «П-пааах!» - снова попадание, звякнули осколки.
Хорошая идея – компанией встречать Новый год в лесу, на природе, «на плэнэре», как выразился Славик, приглашая друзей, а не в надоевших кабаках и клубах. Ящику «Хольстена» давно пришёл конец, один костёр уже прогорел, и на его углях аппетитно шкворчали кусочки ароматного, дивно замаринованного шашлыка, распространяя ни с чем не сравнимый запах. Другой костёр из свежесрубленных елей – для тепла и света – был разведён в десяти шагах, и языки его пламени лизали лапы могучей ели.
Патроны кончились, затвор «травмата» встал на затворную задержку. Славик с победным видом взглянул на Вику. Целый вечер он старался произвести на неё впечатление, рассказывал остроумные, в меру сальные анекдоты, шутил, а теперь вот поразил меткой стрельбой по бутылкам. Вика, судя по всему, была совсем не против Славиковых ухаживаний, что и давала понять, бросая на него кокетливые взгляды и улыбаясь загадочной улыбкой.
В своём воображении Славик уже представлял жаркие поцелуи и следующий за ними искромётный секс на заднем сидении его внедорожника.
Слава вернул затвор в исходное положение, и заменил пустой магазин в пистолете на полный.
- Слава, Вика, идите сюда! Водка киснет, оливье стынет! – весёлый, хмельной голос Серёги перекрыл треск сучьев в костре, визги девчонок и голос Ивана Младека из «Banjo Band»:
"Jožin z bažin močálem se plíží,
Jožin z bažin k vesnici se blíží,
Jožin z bažin už si zuby brousí,
Jožin z bažin kouše, saje, rdousí.
Na Jožina z bažin, koho by to napadlo,
platí jen a pouze práškovací letadlo."
Выпитое пиво довольно навязчиво давало о себе знать, и Слава, запихнув пистолет в плечевую кобуру, подтолкнул Вику к костру:
- Ты иди, я сейчас! – и углубился в чащу. Над ухом пролетела пустая банка из-под маслин с анчоусами, до которых был очень охоч Серёга. Слава обернулся и погрозил ему кулаком.
Ночь, дивная зимняя ночь стояла над лесом. Было безветренно, и ели, казалось, замерли, ни одна из веточек не дрогнет, только изредка под тяжестью снега опустится, как живая, стряхнёт с себя белые покровы – и опять тишина. Сквозь еловые лапы было видно чёрное небо с крупными лучистыми звёздами, и яичного цвета диск Луны неспешно прогуливался меж ними. Чистый, вкусный, морозный воздух с оттенками смолы, от которого слегка кружилась голова, наполнял лёгкие.
Слава закурил, потом расстегнул «молнию» на джинсах, и…
- Погоди-тко! – раздался за спиной старческий, немного дребезжащий, но довольно бодрый тенорок.
От удивления Слава забыл, зачем пришёл, и обернулся. Перед ним стоял невысокого роста, худощавый дедок в тулупе, запахнутом, как успел заметить Слава, налево, на женскую сторону, красных штанах и лаптях, мысы которых смотрели в разные стороны. Большая копна волос и борода были серо-зеленого цвета, и почти скрывали лицо, коричневое и морщинистое, как древесная кора.
- Убери! – старик рукой с тёмными, корявыми, как корни деревьев пальцами, показал на осколки стекла, пустые банки, обрывки пакетов и прочий мусор, разбросанный хмельной кампанией.
- Да пошёл ты, гринписовец хренов! – Слава отвернулся было, чтобы продолжить то, зачем сюда пришёл, но старик своими тонкими, но цепкими пальцами схватил его за левое плечо, и развернул лицом к себе:
- Я очень прошу, убери!
Слава движением плеча попытался сбросить руку надоедливого дедка, но не тут-то было. Тогда он, кандидат в мастера спорта по боксу, изо всех сил провёл апперкот в челюсть старикашки. Этим отработанным ударом, сильным и молниеносным, он много раз посылал соперников в нокаут на соревнованиях. Дед устоял, и даже не покачнулся. Другой рукой Слава пытался провести свинг, но из этой затеи ничего не вышло – пальцы старикана намертво впились в плечо.
- Да кто ты такой? Лесник, что ли?
- Нет, не лесник! – дедок коротко хохотнул.
Слава вспомнил о пистолете, выхватил его свободной правой рукой, и выстрелил в грудь деда. И ещё раз. И ещё. Дед не шелохнулся.
- Да кто ты такой, мать твою? – рявкнул Славик.
- Я – хозяин местный! Весь этот лес – мой, каждое дерево, каждый кустик, всякому зверю и птице, каждой букашке я хозяин и повелитель! – Славе показалось, что дед будто стал выше, а ведь только что он едва головой доставал ему до плеча. Дед рос, и вот его голова уже сравнялась с головой Славы, ещё выше, ещё – и вот уже плечи старика скрылись за еловыми ветвями. Над ухом в полной тишине тревожно ухнул филин, вдалеке раздался волчий вой, в неверном свете луны замелькали серые тени, и десятки горящих глаз уставились на обалдевшего Славика. Ему стало жутко, и по спине пробежал неприятный холодок.
- Ну, что, понял, кто я? – загрохотал дед откуда-то сверху.
- Н-нет…
Старец принял свой первоначальный размер, осуждающе покачал лохматой головой.
- Ии-эхххх, люди…
Он махнул рукой, и откуда-то сбоку послышалось сопение. Слава повернул голову – прямо к ним, переваливаясь, шёл медведь, которому по всем законам природы полагалось спать в своей берлоге. Половина носа и правая губа зверя были разодраны, и виднелись жёлтые крупные клыки.
- Вот, погляди! Захотел косолапый остатками джема из брошенной банки полакомиться, но застрял, и морду себе порвал! – Слава только сейчас заметил, какой пронзительный у старика взгляд. Казалось, что под мохнатыми бровями как будто горят два уголька.
На полянку между тем приковыляла лиса на трёх лапах.
- Вот, лапу осколками стекла порезала, рана нагноилась, и теперь… - старик грустно кивнул на лису.
К нему на плечо села синица, лапка которой была запутана проволокой.
- Так-то, сынок… старец пригорюнился. – А вы, а вы…
- Да кто ты такой, отец!
- Нешто не догадался? Леший я, леший! – дед усмехнулся, и отпустил плечо Славы.
Слава больно ущипнул себя за руку – а вдруг сон? Нет, он не проснулся, и дед, и звери на поляне стояли перед ним. К медведю и лисе ещё прибавился волк с лапой, попавшей в капкан, и дятел со сломанным клювом. Покалеченные звери и птицы всё прибавлялись.
Славик бросился бежать в сторону костра.
- Нуу, ты что так доооолго? – обиженно надула губки Вика.
- Всё убираем, быстро! – Славик, хватая пригоршнями снег, стал лихорадочно забрасывать костёр.
- Да что с тобой? – удивился Серёга.
- Собирай все банки, пакеты, бутылки, всё! – закидав костёр, Славка, ползая на четвереньках, стал собирать бутылочные осколки в пакет, второпях обрезая себе руки. Серёга с озадаченным видом постоял с минуту, потом стал ему помогать. Девчата, с удивлением поглядев на своих парней, стари убирать шампуры с так и не съеденными шашлыками, банки, обрывки пакетов.
Наконец место было очищено.
Слава чуть ли не силой запихнул Вику в машину, захлопнул двери и включил зажигание. Мотор завёлся сразу, Слава развернулся, и по едва заметным под падающим снегом следам повёл машину вон из леса.
Он глянул в зеркало заднего вида.
Старик стоял на краю поляны и улыбался.
© Штурм
