Тарзан

Тарзан был огромным. Я никогда не видел таких огромных собак. Откровенно говоря, я тогда вообще никаких других собак не видел. Кроме Тарзана, конечно. Было мне года два, а Тарзану целых четыре.
Моей самой красивой на свете маме было вообще двадцать один, и она ходила на каблуках.
А мама Тарзана, по свидетельству бабушки, была настоящей овчаркой.
Мой папа был сильным и большим, у него был красивый спортивный велосипед и белоснежная кепка.
А папа Тарзана был беспородным ушастым псом.
Мои родители сочетались законным браком за год до моего рождения, а адюльтер соседской овчарки и "залетного кавалера", случайно забежавшего во двор через прореху в заборе, случился случайно и стремительно.
Собачья жизнь бывает очень не похожей на человеческую.
Моему рождению были рады все. Родители, дяди, тети и бабушки с дедушками.

Рождению Тарзана особенно никто не обрадовался, потому что четверых его братьев и сестер сосед утопил. Тарзан же тонуть решительно не хотел, он смешно и неуклюже грёб растопыренными лапами и тихонько попискивал.
Сосед дядя Федя пару минут с интересом смотрел на борющегося за свою никому не нужную жизнь Тарзана, почесал плешь на голове и сказал:
- Ишь ты какой! Живучий, туды его душу!
Его каменное сердце на мгновение дрогнуло, он махнул рукой и вытащил мокрого Тарзана за шкирку.
Зачем он это сделал, дядя Федя и сам не понимал. Он даже спросил сам себя:
- Ну, и на кой ты мне нужен?
Но ответа не нашел.
Дядя Федя приволок щенка домой и сунул тоскующей по исчезнувшим детям суке.
А через две недели Тарзан поселился у нас. Он сам подлез под наш забор и стал деловито прогуливаться между кустами смородины и крыжовника.
Папа подобрал его, накормил, и после недолгих переговоров с дядей Федей выменял Тарзана на бутылку водки.
Дядя Федя считал сделку очень удачной и тут же ее обмыл.
Через два года родился я. Еще через год научился ходить. Еще через полгода стал самостоятельно гулять по нашему двору, где в будке жил огромный Тарзан.
Теперь-то я понимаю, что он был обычной овчаркой-полукровкой, но тогда мне было всего два года, я был маленький, и Тарзан мне казался огромным.
Честно говоря, я помню его очень смутно, урывками. Намного хуже, чем ощущения, связанные с ним.
Я приходил к его будке, где он лежал, высунув большой влажный язык и грелся на солнышке.
Я садился рядом, облокотившись на его могучую спину. И вот это тепло и тактильные ощущения, прикосновения к жесткой шерсти, я помню очень хорошо.
Рядом с Тарзаном было спокойно и хорошо. Он лизал меня в щеку и учащенно дышал, разморившись на летнем солнцепеке.
Тарзана почти никогда не привязывали на цепь, так как был он безобидным, людей любил, к другим собакам относился или добродушно или равнодушно, во всяком случае представить его агрессивным по отношению хоть к какому-то живому существу, было не возможно.
В тот июльский день все было так, как всегда. Я играл во дворе, мама сидела в беседке и вязала. Моя мама очень хорошо вяжет. А папы не было дома. Не знаю точно, где он был, наверное на работе.
Вдруг Таразан поднял голову и принюхался, шерсть на его холке встала дыбом, я еще никогда не видел его таким.
Оглянувшись в ту сторону, куда он смотрел, я увидел какого-то пса. Он был еще больше Тарзана, из пасти капала слюна, а длинный хвост, усеянный репейником, был поджат между задних лап.
Как и откуда появился этот гигант у нас во дворе, я не знаю. Тогда, в моем детстве не было таких глухих заборов, как сейчас. Перемахнуть или подлезть через них мог практически любой крупный пес.
И вот этот огромный пес с безумными глазами, стоял прямо передо мной.
Все, что было дальше, я не помню. Когда я вырос, мне рассказал об этом папа.
Тарзан впервые в своей жизни бросился на другую собаку. Мама схватила меня и убежала в дом. Конечно, пыль стояла столбом, рык, грызня. лай, что-то еще...
Одним словом, Тарзан загрыз пришельца на смерть.
Загрыз, но сам заразился бешенством.
Ветеринар только развел руками.
Тарзана застрелили. Папа зашел в сарай, который находился вплотную к будке и через окно выстрелил в Тарзана. Говорят, папа плакал, но сам он в этом не признается.
И Тарзана не стало.
Потом у нас появился другой пес. Его звали Дик. Но он уже не был таким огромным. Собственно, я больше никогда не видел таких огромных собак. Наверное от того, что я вырос, а может быть и нет. Но и сейчас я иногда, засыпая, чувствую тепло, и мне кажется, что я сижу рядом с Тарзаном и глажу его по жесткой шерсти. И мне спокойно и хорошо.