Она очень любила всё заграничное. Мама с папой исправно обували куколку-дочку в чёрные лакированные туфельки и фаршировали пенал импортными фломастерами, резинками кох-и-нор и мягкими карандашами. Она была самая модная школьница во всём здании темно-красного кирпича, где ещё моя мама читала Гёте в оригинале и учила химию у Изольды Семёновны.
Я любил её безответно со второго класса. В девятом классе мы провожали её на учёбу в Германию (чтение «Страданий юного Вертера» сделали своё чёрное дело). Все одноклассники собрались в гостиной, где тётя Марина поила нас чаем с заморским печеньем, а она пела песни под собственный гитарный аккомпанемент. Спустя три часа, когда все разошлись, я сказал в грязной лестничной клетке перестроечной Москвы ей о своей любви. Ты очень хороший друг, Алёша, - был её ответ. С тех пор я никогда не объяснялся в любви, если была хоть толика вероятности получить подобную пощечину. Много безответной любви научили меня бескорыстно давать, не прося ничего взамен. Закваска из советского мультфильма сделала своё светлое дело – Делай добро и бросай его в воду.
Углублённое изучение немецкого языка в интеллигентном районе Москвы и ранняя близорукость не предполагали никаких зачатков гламурности. Правда, моя бабушка, которую все принимали за мою маму, ходила на службу на крупный оборонный завод в высоких замшевых сапогах и имела портниху на верхотуре ГУМа, а дедушка водил внука не только на «Самураев», но и в ЦДХ на Крымском Валу.
Всё началось, думается мне, со старта моей трудовой биографии в одном из красивейших особняков Пресненского района. Первый рабочий день растворился в бальной зале с потолками в шесть метров и лепниной по периметру. Особенно смешно посреди этого камерного великолепия смотрелось рабочее место будущего советника государственной службы третьего класса – царапанный стол из светлого ДСП с четырьмя ящиками. В этой же парадной зале мы отмечали всем Управлением регистрации и лицензирования Новый Двухтысячный Год. За более чем три года служения государству на не самой чахлой ниве – ни копейки взятки (при денежном содержании от одной тысячи восемьсот до трёх тысяч рублей в месяц).
В то время, так же как и сейчас, мне морально помогал любимый поэт – черный Александр Александрович, скрывающий за нависающими ветками в сквере Спиридоновки свою металлическую голову.
Потом была работа в здании издательства на Тверской. Завтраки и обеды с видом на зелёного Пушкина. Ужины и бессонные ночи в The Real Mccoy. Первая съёмная квартира недалеко от Белорусского вокзала. Первый съём за три минуты разговора. Первое посещение Новиковской «Галереи» с блондинкой ста восьмидесяти сантиметров и её небесно-прекрасной подругой Наташей. Первая модель, которая очень любила апельсиновый Tropicana…
