Лично тому свидетелем не был, но утверждают, будто ещё Гермес Триждывеличайший заявил о единстве законов природы на любом из планов реальности — от самого грубого, физического настолько, что его возможно не только осязать, но и об него убиться при должном усердии, до сфер тонких, нематериальных, о коих так увлечённо и взахлёб глаголят любители эзотерики (профессионалы, буде такие имеются, скромно помалкивают) и к коим так настороженно относится официальная психиатрия. И если существуют явления, которые проявляются периодичностью и фазностью — будьте уверены, функции синуса и косинуса смогут, при некоторых поправочных коэффициентах, описать их все — от походки утомлённого портвейном до активности торгов на бирже. То же самое и с событиями: если некоторое время тишина и застой — значит, жди интересных событий.
На спецбригаде выдались несколько скучных дней. Не совсем скучных, строго говоря, но из разряда таких, о которых почти нечего рассказать. Общее затишье немного разбавил вызов на похороны, где пациентка пыталась подраться с покойным: мол, нечего из гроба такие вещи про неё говорить, да визит мужчины в чулках, при поясе с подвязками, в комбидрессе и боевом наступательном макияже в отделение милиции: по его словам, приходить в заведение, где столько брутальных мужчин, можно только в таком виде. Ежу понятно, что назревал очень интересный вызов.
Так и произошло. Поездку Дениса Анатольевича и его гвардейцев в изолятор временного содержания можно было бы описать кратко и на латыни: veni, vidi, phallomorphi. Полицейские, облегчённо выдохнув при виде спецбригады, отвели их к камере, где находился виновник вызова. По дороге рассказали, что задержали товарища без определённого места жительства за кражу, а он...он...словом, сами увидите!
За дверью камеры, крепко вцепившись в её решётку руками, стоял небритый, лохматый, изрядно потрёпанный жизнью и событиями последних дней, но абсолютно счастливый человек. Его лицо просто лучилось неземным блаженством, по щекам текли слёзы радости. Спустя пару минут он вдруг встрепенулся, вздрогнул в ужасе и закричал полицейским:
-Мужики, я же вас просил — подержите эту дверь, пока она на меня вместе со стеной не (тут последовал короткий, но эмоционально красочный эквивалент выражения «резко упала»)! Я же, (падшая женщина, как неопределённый артикль), богат теперь, как (сыгравший в сексуальных отношениях пассивную роль, как прилагательное) Дерипаска! Будьте же, (я ваш отец, как междометие), людьми!
Заверив, что полицейские дверь подержат, Денис Анатольевич вошёл в камеру и стал расспрашивать, что же произошло. Как оказалось, Сергея (назовём его так) привезли сюда ещё позавчера. За что, он объяснять не стал, махнул рукой — не это главное, доктор. Главное, что, как вы видите, я теперь страшно богат. С чего взял? А вы что — не видите? Вы в самом деле не видите или прикидываетесь? Вот же он, дождь из денег! С самой ночи идёт и не прекращается. У них (кивок в сторону полицейских) нихрена, и это правильно, а внутри камеры — идёт. Даа, ради этого стоило загреметь в каталажку! Тут порой не знаешь, как на настойку боярышника настрелять монет — и вот оно, счастье! Это же не просто выпить — это теперь ванны принимать можно! Из чистой водки!
Правда, как посетовал Сергей, здание у полиции хлипкое. Вон та дверь, которую они держат, всё время норовит упасть внутрь камеры вместе со стеной и его придавить, а ему такая перспектива, на фоне свежеобретённого богатства, ну никак не улыбается. В больницу? А зачем? Какой такой делирий? Горячка? Ну да, да, есть температура. Галлюцинаций нет, не надо напраслину возводить, доктор! Бабла куча есть, стены и двери у них падучие, а галлюцинаций нет. Галлюцинации — это когда черти или всякие прочие страсти. А у меня тут деньги. Деньги галлюцинациями не бывают. Они или есть, или их нет. В смысле, деньги. И вообще я человек теперь занятой, вот только всё соберу — и можно отсюда валить. Так что, поможете собрать и упаковать? Кстати, доктор, вон ту рыженькую, пятитысячную, которая у вас к пятке прилипла — дарю.
