…Мы считали наличку, когда рация крикнула истерично-испуганно:
- Они вошли!
Мы этого, конечно, не могли видеть. Во двор особняка купца Парамонова, что в самом центре Москвы, на Кривоколенном переулке, рядом с вечно шибутной Мясницкой улицей, въехало два автобуса и несколько автомобилей, битком-набитые ОМОНом.
Сотрудники, застигнутые в офисе, эвакуировались по заранее отработанному плану: пока не успели оцепить, замкнуть кольцо - через запасной выход, через офис дружественной нам какой-то экспресс-доставки, с выходом на Банковский переулок.
Сотрудники, но - не мы. Мы были в подвале, в нашей грешная грешных. Рядом с депозитарием. За двумя огромными железными дверями. Первая дверь - внешняя - была чуток модернизированной и тщательно восстановленной дверью в реальное бомбоубежище. Ну а вторая дверь была уже современной, для хранилищ особо ценных предметов. За ней нас и застало сообщение о пришельцах.
…Леха отложил котлету кеша, и руки у него задрожали.
- Всё. Походу, допрыгались. На нас всё повесят. Бля… - у него начиналась паника.
- Ничего не повесят. Иди лучше, прошарь по столам. Чего найдёшь - печати, токены банк-клиентов, бумаги - всё в шредер спускай немедленно! (у нас стоял там промышленный такой шредер)
Он на автомате ринулся, набирая ход, обшаривать небольшое количество столов, а я порадовался, что девки, сидевшие тут с нами, буквально за десять минут до этого дружным гуртом отвалили обедать.
И нам надо было! Всегда нужно питаться в одно и то же время! Для здоровья ох как пользительно!
Заурчал шредер: несмотря на все инструкции и регулярные вздрючки - Лёха нашёл, чего в него засунуть.
Тем временем ОМОН, мгновенно разоруживший нашу охрану, спустился в подвал (часть разбежалась по офису), и упёрся в первую дверь, отделяющую его от нас.
У нас не было ни мониторов, ничего - единственная связь с миром (в подвале даже сотовые не ловили) - это проводной телефон (который мгновенно отключили), и - рация. Другая рация была у одного из наших охранников, который сидел специально на отшибе, как бы напротив офиса - как раз на такой случай. Теперь рация периодически оживала - он докладывал, что происходит снаружи. Так, мы узнали, что сотрудники вышли благополучно, и что офис блюстители закона застали пустым. Но осознали, что самое вкусное - в подвале, и теперь все усилия сосредоточили на двери, а также на поисках собственника здания, чтоб взять у него планы здания, ну, в общем, подготовить план нашего захвата либо выкуривания. Стандартная их практика.
«Стандартные правила ведения омоновцами войны».
По моим прикидкам, у нас было два часа - минимум, три-пять - при определённом везении. Зависело от многих вещей. Если решат тупо дверь ломать - заебутся всё ж таки. Это, в зависимости от диапазона предпринимаемых ими мер, затянется часа на три-пять, как я и предполагаю. До глубокой ночи. Но пока что получается всё равно: два ли часа. Три часа. Пять часов… допустим, приедут адвокаты (они уже едут), и начнут как-то вставлять палки в колёса, мешать, отнимать время (у опытных наших адвокатов есть на то свои приёмы и ключики волшебные) - но как бы то ни было, а врядли эти гады отступятся просто так.
- Всё, Паш. Вроде всё. Остальное - только что в ячейках. Туда я не полезу.
- И не надо… - в этот момент мы услышали ухающие удары по железу. Ога! Взялись за дверь. Первую. Исполать вам, добры молодцы!
Краем глаза глянул на Лёху - не. Плохо дело. Белый совсем. Когда разъярённые долгим упорством осаждённых омоновцы будут нас выводить, не забывая ширять под рёбра и под все остальные места, доступные им, но невидимые на камеру, за то, что вынуждены были провести этот вечер в зимней стуже на улице в нашем подвале, а не у телека с семьёй, где искрящиеся улыбками телеведущие поведали бы им об очередном повышении зарплат сотрудникам силовых ведомств - Лёха начнёт рассказывать то, чего и не было.
Должен быть какой-то выход из этого чёртова подвала. Ладно, депозитарий сам по себе - просто спаянная из бронелиста, наглухо закрытая железная коробка, вмурованная в землю с одной-единственной дверью и системой вентиляции, защищающей от подачи газа извне. Там искать бесполезно.
Но мы то не в депозитарии. Мы - рядом с ним. Я знал того, кто отделывал этот подвал. Он был распиздяем. И одновременно - предусмотрительным человеком. Не мог не оставить хоть какой-то щёлочки, зная о том, как подвал будет использоваться. А если и не оставил - должны были оставить его строители, просто по распиздяйству.
Я надеялся одновременно на распиздяйство и на предусмотрительность. Это нормально в России.
- Беги туда, обстукивай стены! Любую пустоту - обстукивай тщательно, чтоб понять размеры! Особое внимание - возле труб, стояков, если увидишь! - Лёха меня понимал явно плохо, но исполнять ринулся.
А я отодвинул тяжёлый стол. И тоже принялся за обстукивание противоположной от депозитария стены…
Нет, тут глухо. И тут глухо. И тут… стоп. Тут какая-то пустота! Я простукал сверху донизу, и невольно улыбнулся: наши робкие с Лёхой постукивания никак не коррелировали с утробным уханьем какой-то неведомой хуйни по железу первой двери. Таран они, чтоль, сообразили, мудаки? Эта дверь - ядерную войну должна была выдержать, а вы её - кувалдой, чукотские вы дети!
В этот момент до меня донесся Лехин крик: - Паш, тут большая пустота! - метнулся к нему. Действительно. Схватил большие ножницы с ближайшего стола, саданул ими в стену - вошли! Глубоко!
Удар, ещё удар, потом, чуть излишне торопясь, неловко дёргая не подходящим для этого инструментом, умудряюсь раскрошить гипсокартон таким образом, что в щель, пробитую мной, можно засунуть ладонь. Засовываю и резким движением отрываю… маленький кусочек.
Хотелось, как в кино: раз - и вся стена обвалилась, а за ней - спасение, или хотя бы склад боеприпасов времён второй мировой, в прекрасном состоянии: то-то было бы лепо! Это ж как красиво уйти можно было б! Эть весь мир бы удивился! А уж эти бакланы в грозных брониках и масках, привыкшие толстеньких офисных клерков ляжками об углы прикладывать - ха! Представляю, как бы они охуели, если бы из под последней открытой ими двери вдруг по ним ебанул шквал огня!
…Жаль, из Лёхи хреновый партнёр по таким штукам. А один бы я совсем недолго б веселился, м-да.
Но оторвал я всего лишь маленький кусочек, и, наказав Лёхе - рви-ломай всю стену! - побежал к своей пустоте.
- Свет, странно, не вырубили! - успел подумать я, и тут же понял: мы же автоматы, несмотря на все предписания, за первую железную дверь спрятали. Благо, в бомбоубежище так и было задумано. Как только первая дверь падёт - вырубят. Могут, правда, во всём здании вырубить, но раз до сих пор не вырубили - врядли сделают это…
…Тем же примерно способом отодрал я и свою обшивку. За ней были трубы. Две толстые, канализационные видимо - вертикально, и несколько тонких - горизонтально. Всё это хозяйство располагалось в узком простенке, зашитом с нашей стороны от внешнего мира гипсокартоном. Я посмотрел в право по простенку - там начиналась кирпичная стена. Щель была только для труб. Зажёг спичку, посветил - щель тоже заканчивалась ничем: трубы убегали в гильзы, а стена становилась глухой. Ну, ещё бы. Как раз в той стороне - железная хуёвина депозитария.
А слева что у нас? Тоже стена кирпичная, часы вокзальные (ц), но щель чуть-чуть по-больше. Спичка погасла от сквозняка - знак хороший, но не в условиях российских подвалов: тянуть может и из отверстия чуть шире дупы… Я попробовал протиснуться в щель, насколько мог, пошарил рукой, постоянно натыкаясь на какое-то мягкое дерьмо, типа свалявшейся пыли. Впереди было свободно, хотя и узко.
Ледяные трубы впивались мне в спину, а брюхо царапалось об неотделанную кирпичную кладку. И тем не менее, я уже сделал три или четыре шага по этой щели, когда рука моя, постоянно обшаривающая пространство впереди, наткнулась на стену. Чёрт. Я неловко (со злости) шаркнул ногой в направлении этой стены, и услышал странные звуки: камушки из под ноги полетели куда-то далеко, булькнули в воду. Это стимулировало меня продолжить ощупывание стены. Спичку я зажечь не мог ввиду чрезвычайной скованности движений.
Методом пальпации действительности я обнаружил, что стена ведёт где-то до половины сверху. А снизу и где-то по пояс - дыра, и вот куда ведёт эта дыра, насколько она широка - непонятно…
С треском одежды вылез обратно, под совершенно обезумевшие глаза Лёхи:
- Кинуть хотел?!
- Не муди. Выход ищу. У тебя фонарика нет, случайно? - спросил безо всякой надежды. Он вдруг просиял: - Есть! Есть! - достал связку ключей от дома, а на них брелок такой, ма-аленький, а в нём - светдиод, нажимаешь - светит, причём довольно ярко: - Мне на заправке, по акции, подарили!
- Ну, раз ты такой у нас везучий - лезь туда, со своим фонариком, посмотри, что там. А то я только на ощупь исследовал.
- А что там? - снова наполнился подозрительностью этот параноик.
- А там - Гадзилла, мне сразу яйца откусила, а за тобой сходить просила! - разозлился я. - Спасение там наше, идиот! И если не хочешь через пару часов чистуху строчить о том, чего и не делал - лезь туда! Тем более, что ты - худее меня, тебе даже легче будет! Кстати, а у тебя там что? - я махнул рукой на комнату, где он обрывал гипсокартон.
- Да сам посмотри… нифига… - и он полез в щель.
Да, глухая стена у него. Просто отделка такая, понимаешь.
Наебки стихли. Рация сообщила про то, что протащили сварочные аппараты. И хотя это было невозможно, мне казалось, я слышу потрескивание и вижу, как сыпятся искры из-за первой двери нашей цитадели…
Вернулся Лёха, и по его виду я понял, как выгляжу я - весь в каком-то говне, в побелке, в цементе, одежда разодрана… пиздос.
- Слушай, ну там, по-моему, выход в коллектор. Короче, я там увидел две трубы большие, толстые. Они по пояс в воде. Вернее не в воде…
- В говне, Лёха, в говне. Но ты мне самое главное скажи: пролезть в дыру в коллектор можно?
- Да ты чего?! Да хуле там делать-то?! Там же вообще ничего не видно, говно одно! Не-е, ну нахуй, я лучше в тюрьму. Там от газа какого-нибудь сдохнешь, в этом подземелье, и тю-тю! Вообще потом не опознают, после крыс! НЕ-е!
- Леш, ты дурак, чтоль? Крысы в говне не живут, им там интересу никакого. Да и нужен ты крысам… Короче, давай я тебе кое-что объясню. Ты думаешь, что ты - наёмный работник, сейчас вот этим вот беспредельщикам проканаешь за честного кассира на зарплате, коим ты, в принципе, и являешься (про своих клиентов, которых ты на обналичку приводил за процент, ты, конечно, промолчишь), сдашь им всех, и они тебя типа отпустят восвояси? Спасибо, Ляксей Батькович, вы нам очень помогли? Может быть, Лёх. Только врядли. Тех, кого ты им сдашь - не факт, что взять удастся. Но то, что тебя крепко прессануть успеют, даже если ты колоться начнёшь ещё на пороге этой двери - к гадалке не ходи, и наконец, Лёха, тут на всех дверях и банкнотах пальчики - твои. Поэтому когда те, кого ты им сдашь, договорятся с ними по деньгам, посадить им для галки придётся кого, Лёш? А тебя. За тебя-то, стукача, никто не впряжётся, и денег у тебя таких нет, чтоб отмазаться. Смекаешь?
- Соображай быстрей! - повысил я голос: - Мы имеем редчайший шанс РЕАЛЬНО УЙТИ! Будешь героем для своих, самым геройским кассиром в истории обналички! Подумаешь, в говне ради этого полчаса поплавать надо! Короче, всё. Или идёшь сейчас со мной, и через полчаса мы отмываемся в ближайшей сауне и заказываем девочек к пиву, или ты остаёшься здесь один, ждёшь, когда погаснет свет, а из пробитой двери на тебя хлынет поток по-настоящему опасных крыс с надписями «ОМОН» на бронежилетах!
Я, конечно, блефовал. Всё могло и не так уж плохо сложиться для этого гандона, но мне было нужно, чтоб он ушёл со мной. Так для всех было бы спокойнее.
И он избавил меня от лишней суеты и рукосуйства: тряхнул головой - пойдём.
- Подожди. - я кивнул на сумку с кешем. На глазах у него вынул из неё несколько пачек пятитысячных, засунул в карманы куртки. - Возьми, только не борзей. Клиенту они уже точно не достанутся, а тебя лишнее отяготит. Неизвестно ещё, сколько нам по этому говну ползать…
Лёха тоже засунул себе несколько пачек в куртку.
- Дай мне твой фонарь, я вперёд пойду. Где я пролезу, там ты точно пролезешь… - он безропотно отдал. Я сунул в ответ ему коробок спичек: только без нужды не зажигай! Мало ли что там, в воздухе… - и полез в щель.
Действительно, дыра. Как бы ещё в неё пролезть, будучи фактически распластанным? На корточки не присядешь… Я попросил Лёху отодвинуться чуть назад, и начал, потихонечку перебирая руками и ногами, поворачивать собственное тело по часовой стрелке головой к низу. Вскоре я фактически лежал боком на полу, но в дырку я, слава Богу, очевидно, проходил. Сунув голову и руку с фонарём внутрь, я посветил…
М-да. Мрачноватая перспективка. Две толстенные трубы занимали практически весь периметр коллектора. Снизу, с половины их закрывала жидкая зловонная субстанция, сверху же по ним вполне можно было перемещаться, но исключительно - ползком и примерно в таком же узком пространстве. Хорошо ещё, если они не горячие вдруг. Я попытался дотянуться до ближайшей, это мне удалось, и я понял, что трубы не горячие и не холодные. Обычные.
В какую сторону ползти? В голове крутилась схема здания, и исходя из неё и привязки к нашему местоположению (я, всё-таки, неплохо ориентируюсь в пространстве, и, как выяснилось позже, всё определил правильно) я решил, что ползти следует вправо.
Ну, с Богом! - перебирая, как жук лапками, я постепенно высунулся из щели по пояс, а дальше было уж делом техники: я вскарабкался на трубу, чуток прополз вперёд, и стал светить Лёхе.
Худощавый до дистрофии Лёха, конечно, много проворнее моего вылез на трубу. Кажется, ему было даже вполне комфортно по ней ползти - как блядь по проспекту гулять. Где-то снизу сбоку, но совсем рядом, вдруг явственно прошумело метро, и от этого звука нам обоим сильно повеселело, Лёха даже засмеялся, что-то там пошутил, мол, - всюду жизнь в этой Маськве!
Но в этот момент со стороны покинутого нами подвала что-то ебануло с такой силой, что у нас даже слегка заложило уши, а с потолка коллектора посыпалось говно и пыль. Мы залегли, а когда прошумелось - Лёха сказал-спросил:
- Они из-за нас исторические палаты купца Парамонова снести решили? Жаль, всё-таки памятник… - я не ответил, хотя догадывался, что это всего лишь точечный заряд. Интересно, пала дверь, или устояла? Надо торопиться, ой, надо торопиться!
Мы ползли, ползли, ползли. Я не знаю, сколько метров. Временами мне казалось, что мы движемся очень медленно и ещё даже не достаточно удалились от дыры в подвале. А иногда мне казалось, что мы уже где-то под Кремлём.
Ещё всё чаще появлялась страшная мысль: а вдруг это давно заброшенный коллектор? Вдруг он тупиковый? С обеих сторон? Или просто не имеет выходов на поверхность? Я не диггер, я не знаю, бывает такое, или нет, но когда ползёшь-ползёшь-ползёшь, светишь вдаль, а на сколько хватает света фонаря - всё тоже самое (да ещё и боишься увидеть стену, глухую кирпичную кладку - и всё тогда, туши свет) - поневоле полезут в голову всякие глупости. Я ж ведь видел, как кладут коллекторы. Трубы обкладывают кирпичной кладкой через расстояния. И накрывают сверху. Получается - как отсеки. Вдруг мы в таком отсеке? Без единого выхода наверх? Щас в одну сторону доползём, упрёмся - поползём в другую, а там та же тема…
Но эти мысли я от себя гнал, чтоб не запаниковать.
Лёха тоже уже пребывал не в столь весёлом состоянии, как сразу после спасения из подвала.
Но внезапно стало легче дышать. Не в смысле запаха - он-то стал ещё гуще, а в смысле - потолок ушёл куда-то вверх. Посветив по стенам - я понял, что они тоже разошлись. Мы оказались в некоем подобии раструба. Трубы шли дальше.
Это были хоть какие-то перемены, и хотелось верить - к лучшему. Мы снова воспряли духом и поползли веселее, тем более, что можно было уже даже слегка привстать, типа, на полный привод.
Помещение становилось всё шире, трубы шли ровно посередине, пока я вдруг не увидел, что вскоре они заканчиваются и уходят вниз, прямо в говножижу.
Заебись, поворот. На сгибе труб мы с Лёхой сели. Я обвёл фонарём пространство: словно в бетонно-кирпичном шалаше сидим. Непонятные какие-то ниши в стенах, толи ступени, толи что. Стали тихонько совещаться (звуки гулким эхом бродили по этому непонятному объёму). Мне вдруг показалось, что привыкшими за это долгое время к темноте глазами я вдруг уловил какое-то движение у дальней стены, направил туда мгновенно фонарь, и тут же услышал оттуда злое, хриплое:
- Блядь, кто такие?! Щас битой всех уебу! пошли нахуй отсюда, суки ебаные!! ЭТО НАШЕ МЕСТО!!! - рядом с хриплым голосом что-то заворочалось, и спросило ещё более воинственно-зло, ещё более агрессивным голосом: - Какая падла, блядь… - и далее очень матерно и нагло.
Лёха чуть не свалился с трубы от неожиданности, а у меня, наоборот, расслабняк прошёл по всему телу. Мамкин йожик, это ж бичи! Жизнь, йо. Битой он уебёт… такая бы гроза - да к ночи. Нет, слов нет: в этих катакомбах они постоянно друг друга убивают, тут место для разборок идеальное: никто не знает, сколько в этом вот говне, что под нами, трупов разлагается…
Но нас им врядли получится убить, и врядли нужно.
- Да ладно, отцы, не буруйте. - начал я примирительно. - мы к вам не в гости. Нам бы на поверхность выйти…
- А вы откуда тут, нахуй, упали?
- Из говна вынырнули. Думали, в рай попали, а оказалось - снова в говно. Ну чё, покажете, куда идти, или будем продолжать приятное общение?
В темноте помолчали, потом первый голос сказал:
- На поверхность выйти - денег стоит… - Лёха, как мне показалось, открыл рот (я это почувствовал, хоть и не видел в темноте), и я, чтоб его опередить, громко захохотал: - Ха! На, обыщи. Нету денег. Есть часы вон, да тысяча рублей. Хочешь - бери, хочешь - сиди как сидел.
- Котлы-то - дорогие ли?
- Не. Я за них, номерные, 15 тысяч рублей платил. Ты их без документов да подержанные максимум тысячи за три продашь. Но мне не жалко для хорошего человека, если тебе надо - забирай…
В темноте снова помолчали. Потом тот голос, что более злой, сказал первому: Слушай, а ты видал, - мусорков сегодня было сколько, в Кривоколенном? Не этих ли пупсов ловили? Мож, сдадим их?
- И чего вам с этого будет? - подхватил я. - Да и кишкой не вышли. Силом, чтоль, потащите? Не, раз дорогу показывать не хотите - мы тут с вами посидим, вместе. Соседями, так сказать, будем! Мусора нас один хер вот-вот щас вычислят и сюда свалятся, так заодно и ваш тупичок расчистят. Ишь, место тут ихнее… - сказал я, и типа потерял к этим двум придуркам всякий интерес.
Я уже успел разглядеть, что один из них был тщедушный, но борзый, а второй был по-солиднее, в теле, но как бы поглупее, чтоль, или просто норовом помягче. Вот и сейчас, после моих слов, из ниши вывалился тщедушный, и бессмысленно тыча лучом фонарика во все стороны (толи пьян был, толи упорот, - не мог никак попасть в меня лучом, хотя я светил прямо на него), начал распедаливать мне на чудовищной фене о том, что я дескать тут ромсы попутал и вообще и в частности, а у него звёзды на погонах, магаданский иней на яйцах, и вообще всё вот это.
- Так дорогу покажешь, или будем мусоров ждать?
- Слезайте оттуда… - вдруг сказал толстый.
- А как?
- Ползи обратно в раструб, и там спускайся в говно. По нему держи в нашу сторону, там под водой - приступок есть. Постепенно на сушу выйдешь. - Лёха было пополз первым, и в принципе разумно было его пропустить: если чего, ждут они нас там в темноте, то первая плюха ему достанется. Но я почему-то отодвинул его, и полез вперёд. Он согласился с этим.
Сделали всё, как велели - я шуровал впереди себя фонариком, сколько мог. Спрыгнув в говно, оказались в нём по пояс. Теперь, подумалось мне, нас и обыскивать побрезгуют. А захотят - пусть только попробуют. Толстому сразу шею сломаю. А над тщедушным - поглумлюсь ещё. А дорогу мы и сами найдём: раз эти ушлёпки тут тусуются, значит, это ничего сложного из себя не представляет. Может, они потому и выёбываются, что знают, что люк - прям здесь где-то. То-то так занервничали, когда за мусоров заговорил…
Подошли.
Тщедушный что-то бормотал, какие-то проклятья, про звёзды на погонах, и я вдруг подумал, что похоже, он под какой-то своеобразной наркотой. Хер знает, чем они ширяются. Толстый же выглядел более-менее по-человечески. Сказал:
- Короче, бабки давай, сколько есть! А то сам найду. Давай, сколько есть, и я вас выведу. Бля буду.
Я вытащил из кармана, в котором лежали мелкие деньги, где-то около полутора тысяч рублей, с мелочью:
- Вот. Всё, что есть. - Толстый посмотрел на Лёху. Тот сжался:
- Слушай, у меня вообще только мелочь. Я кошелёк там потерял, когда съёбывали! Вместе с карточками, со всем. Он в говне утонул… - сказал Лёха так трагически, что даже я почти поверил, хоть и точно знал, что никакой кошелёк в говне не тонул.
Толстый сплюнул и сказал - пошли! - в этот момент тщедушный, реально, уже храпел! В мире животных, честное слово…
- А чего вас менты ищут? Такой облавой?
- Да-а… долго объяснять. Да и не поверишь всё равно…
- Да идти далеко, объясняй. - приказал Толстый.
- Ну, генералу одному глянулся бизнес нашего хозяина. Мы тут неподалёку электроникой торгуем. Ну вот он и стал засылать борцов с наркотой в наши офисы, чтоб они в них наркоту находили, да нас, фраеров, хватали… Наших всех взяли, а нам двоим съебаться удалось! - закончил я с пафосом эту чудо-шнягу.
Не знаю, что подумал об этом Толстый, но он только хмыкнул. Я же уже чувствовал, что силы начали покидать меня. Всё-таки такое хорошо, когда тебе 20, от силы - 25. В сракет ползать по коллекторам - как-то несолидно… Тем более, что я-то никакого отношения к этому бизнесу не имею! Ну, почти…
Толстый поднялся по приставной лесенке, сдвинул загривком тяжеленный люк. Я думал, мы окажемся на улице, и мои лёгкие настроились вдохнуть, наконец, морозный «условно свежий» воздух столицы, но… оказались мы снова в каком-то мало понятном помещении, больше похожем на порушенный цех разнокалиберных станков. Быстро пересекая его по диагонали вслед за Толстым, мы подошли к совсем небольшой и неприметной приставной лесенке в три ступени, которая вела к двери. Толстый открыл её своим ключом, аккуратно выглянул: - нет мусоров. Но вам, ребята, лучше бы такси поймать. Вы пиздец, как выглядите! Всё, не попадайте больше! И дорогу эту забудьте! - и с этими словами он выставил нас за дверь.
…Мы стояли в подземном переходе у Политехнического музея, на Ильинке, за нашей спиной только что захлопнулась дверь с надписью «Гормост», вокруг нас сновали редкие уже в этот поздний час прохожие, с интересом поглядывая на двух перепачканных чушек.
- Так, Лёх, направо и вверх! Надо только добраться до такси! - и мы втопили.
…Примерно через два часа, на квартире у одного из партнёров, мы, отмытые, пропаренные, одетые в махровые богатые халаты, - цедили вискарь.
Хмель забирал быстро, особенно в тепле, уюте и дружеской обстановке. В углу что-то буркотел телевизор, звук был приглушён, но постоянно мелькало накачанное лицо Путина, который то что-то сурово с кого-то спрашивал, то кому-то благостно улыбался.
На Лёху от пережитого стресса напал словесный понос (да к тому же не каждый день случается, что рядовой кассир вместе с боссом большим в ловушку попадает, а потом ещё из неё спасается, а потом ещё и вискарь пьёт с теми, с кем раньше даже здороваться боялся).
А я глядел на Путина, на Лёху, на партнёра, который был так рад, что в руки омона не попало ни одного живого человека, а только ошмётки от печатей да не очень крупная сумма с кешем…
…И думал, что я, всё же, слишком стар для этого дерьма!
