Константин Кириллович скончался от жадности и лени. Жадность заставляла воровать из бюджета астрономические суммы, а лень помогла отрастить внушительное брюхо. Которое и помешало ему убежать от толпы во время беспощадного русского бунта. Последнее что он увидел, перекошенные от ненависти лица горожан вломившихся в думу.
Очнулся от жара, с трудом разлепил глаза. Ахнул и затрепетал от суеверного ужаса, закрывая лицо руками. Кругом огонь, в котором угадываются силуэты исполинских котлов и сковородок. Мощно пахнет смолой и серой.
— Ещё один! Ха! Нынче урожай на ничтожеств!
Из огня к Константину Кирилловичу вышло нечто отдаленно похожее на человека, с красной кожей, мускулистым торсом и рогами на голове. За спиной демона при каждом шаге колыхаются кожистые крылья, хотя зачем ему они в сводчатых пещерах полных огня? Остатки мыслей выпорхнули из головы стоило демону приблизится, депутат пролепетал не спуская взгляда с мускулистого торса чудовища:
— Я...я умер?
— Конечно, а ты что думал, тебя на руках носить будут? Не дорогой друг, толпа тебя разорвала, в клочья, как и всех твоих подельников.
— Но...почему я здесь? Я же с патриархом за руку...я же на храмы...
— И что? У нас для вашего духовенства, как говорится отдельный котёл, точнее сковорода, большая такая! А теперь поднимайся, пойдём к месту твоего пребывания в вечности.
— Я...я не хочу! — выпалил депутат, и затрясся, как кусок желе на ветру.
Демон захохотал и резко наклонившись ухватил его за шею, рывком поднял и прорычал глядя в поросячьи глазки:
— А это меня не волнует, пошёл! А то пинками покачу!
Он бросил Константина Кирилловича на землю, депутат пара раз перевернулся и с ужасом воззрился на копыта демона, широкие, с заостренными подковами с кучей шипов. Поспешно вскочил и пошёл куда демон указывает, стараясь не смотреть по сторонам.
Чем дольше идут, тем истошнее вопли. Депутат пытался закрывать уши, но демон со смехом одернул руки.
— Слушай, слушай! Скоро будешь петь куда слаще, у нас ведь для таких как ты нечто совсем особое приготовлено! Я бы сказал даже эксклюзивное!
Ход пещеры сужается, заставляя депутата идти боком и обдирать кожу до крови, демон со смешком подталкивает. Огня больше не видно, но стены раскалены, будто за ними бушует звёздное пламя. Крики смешиваются, отражаются от стен и потолка, превращаются в продирающую до костей какофонию.
Наконец пещера расширилась и оборвалась обширной комнатой. Депутат заскулил увидев содержимое, попытался убежать, но демон пресек жалкую попытку, с максимальной жестокостью.
— Любуйся, именно здесь, ты проведешь вечность! Ну, а пока, можешь помолиться...ха-ха, на дорожку! Может быть бородатый простит?
Депутат плюхнулся на колени и начал истово молиться, звучно ударяясь лбом об пол. Молился припоминая все грехи, от прелюбодеяний, до заказов на убийства. Припомнил каждую копеечку, каждый обман и каждого человека, по его вине оказавшегося нисчем. Замаливал идиотские законы, за которые голосовал, просто для смеха.
Спустя сутки, демон наклонился к нему и спросил с довольной улыбкой:
— Ну что? Не простил? Тогда начинаем!
Депутат завизжал, истошно, как свинья на бойне.
***
Человек в белом халате идет мимо ряда массивных капсул, из которых тянутся сотни проводов, теряются под потолком. Иногда он останавливается и что-то проверяет на планшете, довольно хмыкает и идёт дальше. На противоположном конце зала открылась дверь, пол и капсулы осветил узкий луч яркого света, быстро истончился. Вошедший, молодой мужчина в легкой летней одежде, помахал рукой человеку в халате:
— Доктор Никифоров? Я журналист с новостного канала, хотел бы взять у вас интервью к юбилею революции!
— А? Да, конечно, а можно прямо здесь? Работы знаете ли много.
— Конечно!
Журналист бодро подошел к доктору, с любопытством поглядывая на капсулы и лица людей, виднеющиеся в крохотных окошках. Возле одной остановился и несколько раз сфотографировал.
— Вот скажите, уже десять лет со дня свержения коррумпированного режима. — начал журналист, обвел рукой ряды капсул. — Не думаете ли вы, что эти люди уже настрадались? Может пора вывести их из виртуальности?
Лицо доктора дрогнуло, а голос наполнился задавленной злобой:
— Нет, я считаю что этого мало, после того ужаса в который они ввергли страну, позора в который вогнали народ! После многолетней промывки мозгов, когда старательно пытались убить в людях тягу к знанию и просто информации, когда, как скот загоняли в информационные загоны! Нет, им нет прощения!
— Но, ведь для них время течет куда быстрее...
Доктор перебил, мужчину:
— Да, за десять лет для них прошло десять тысяч лет, страданий и мук, потому что смертной казни недостаточно! Более того я против отмены пятой директивы, за освобождение их жен и детей. Все они будут здесь! Все они также виноваты.
— Даже дети?
— Особенно дети. Вы видимо не застали времена, когда эти отпрыски творили что хотели, а на народ смотрели, как на грязь.
— Но...
— Никаких, «Но»! Каждому воздастся! Без компромиссов и снисхождения!
