Я работаю комендантом уже пять лет. До этого здесь же, в студгородке, была администратором гостиницы «Университетская». Она занимала четыре этажа в одном общежитии и один этаж — в другом. Когда гостиницу закрыли, мне предложили это место.
Обязанностей очень много: состояние здания, коммуникации — мы должны это отслеживать. Отвечаем за поселение, проживание. В то же время на нас в какой-то мере воспитание детей. Много, всего и не рассказать.
Общаться со студентами мне нравится. Но это зависит от человека. Есть более закрытые люди, которые в свой мир никого не пускают…
В одном из общежитий был комендант — замечательный человек, но очень закрытый. У неё свой внутренний мир, и она не хочет кого-то постороннего в него впускать. А мне нравится.
Нравится детей убеждать. Ругаться я не люблю, а вот разговоры задушевные — мне нравятся, мне не сложно. Даже с хулиганами мне не сложно.
Студенты для меня — всё-таки ещё дети: у нас большая разница в возрасте. Но когда они какие-то поступки совершают, спрашивать, конечно, надо как со взрослых. И настраивать их на взрослую жизнь.
Я могу не отреагировать на серьёзные нарушения с первого раза. Я закрою глаза, то есть могу просто поговорить с человеком. Но если дети на мои замечания не реагируют, я им говорю, что в следующий раз я приду и дружелюбного тона больше не будет. Я не злой полицейский — прискакала, акт написала. Я стараюсь, чтобы люди меня понимали и слышали. Если они этого не делают, то какое-то время я буду закрывать глаза. До того момента, пока люди не перешли черту.
Самыми запоминающимися были два хулигана. Если бы они меня услышали, они бы сразу поняли, что речь идёт о них.
Наверное, многие знают, что из окон нашего общежития в первый год после ремонта летали электрические плиты. Это те хулиганы творили. Они много чего делали, но всё равно потом повзрослели, поумнели, перепоступили в СПбГУ (они были отчислены).
Ещё девочка была одна… У нас с ней были очень непростые отношения. При виде меня у неё так недружелюбно перекашивалось лицо, брезгливое выражение сразу появлялось. Она мне однажды заявила, что уровень моего образования не соответствует её уровню, и поэтому она не хочет со мной общаться. Когда я её спросила, а что ты знаешь вообще обо мне, она говорит: та карьера, которую вы сделали, говорит о многом. В итоге мы с ней очень долго беседовали, я её всё-таки убедила, что в любой профессии есть люди, и людей нужно видеть. И, к сожалению, два раза её отчисляли. Такой показательный момент — была у меня завхоз предыдущий, и когда Анечку отчислили, она говорит: «Ну я ей сейчас скажу про уровень её образования». Я ей говорю: «Не надо, ребёнок научился, видя меня, улыбаться, и не надо ей крылья обрезать».
Слово «раздражает» мне не знакомо. Сейчас в нашем общежитии меня беспокоит только один блок. Не то, чтобы раздражение вызывает… Просто я не хочу, чтобы они получали выговоры, я не хочу их наказывать. Я хочу, чтобы они меня поняли. А нравится в студентах всё: от маникюра и нарядов до их целеустремленности. Когда говорят, что нет хорошей молодежи — врут. В основной массе хорошие, молодые, красивые — завидую молодости.
Конечно, можно сказать, что ВУЗ соответствующий, но я так не думаю. Может, повезло нашему общежитию… Но у нас живут студенты ещё и из колледжа физической культуры. И все коменданты говорят: «Ой, опять мне колледж поселили». А у меня были чудные ребята из колледжа. И туркмены жили — более чистоплотных мальчиков я в жизни не видела.
Был один мальчик — футболист. Первым делом, как они заехали, они отдраили кухню. Такой порядок в комнате навели! Даже хулиган Володя из колледжа, который тут с собакой у меня жил в нарушение всех правил, ползал на карачках, намывал полы… И этот уют постоянно поддерживают.
Ребята ведь разные — и из деревень есть. Внутренняя культура — это от родителей, которые внушили жажду к познанию, к образованию. Это прививается не ВУЗ-ом и не будущим дипломом.
Сейчас в нашем общежитии нет иностранцев. В других — много: знаю, например, что сейчас иранцев поселили. С китайцами мне довелось в гостинице общаться очень плотно, поскольку тогда мы курировали два этажа китайских студентов — филфак у нас эти места арендовал для своего подготовительного отделения. Разные дети. И турки у нас жили, и из Бразилии мальчик жил, и из Йемена. Но в основном были китайцы и турки — замечательные ребята.
Есть очень нечистоплотные, конечно, которые могут лепить пельмени на полу. Пусть на доске, но рядом с ботинками. Самый смешной случай.
У меня был китаец, даже имя его помню. Это был образчик антисанитарии. Когда я ему делала замечания, он никогда меня не понимал. Говорил: «Не понимаю, не понимаю». И вот однажды я захожу к нему в комнату, у него постельное бельё уже черного цвета, и на подушке у него лежит кочан капусты, открытая пачка сливочного масла. И я просто уже в негодовании говорю: «Что это?!» А он мне на чистом русском говорит: «Масло». Совершенно разные ребята, а то, что про еду китайцев говорят — не скажу, что она противная. Специи непривычные.
В моём общежитии живёт 960 человек. Из них в лицо я знаю около 80%. То есть я знаю, что человек живет у нас, но имени его не назову. А поименно знаю, к сожалению, немногих. Специфика нашего общежития — дети два года пожили, и уезжают в общежития на Васильевском острове. И только ты начинаешь привыкать, знакомиться со всеми, как опять смена контингента. Мы просто не успеваем… И мало общения… Часто те, кто учится в городе, просто меняют бельё раз в неделю, я их и не вижу. Проблемных детей знаем по фамилиям, а с теми, кто спокойно учится — конечно, редко общаемся. Стареньких вообще всех знаем, а первокурсников — конечно, нет… Хотя вот одну девочку глазастенькую я запомнила.
У студентов в последние годы стало немножко больше прав, что, в принципе, хорошо, но в то же время их как-то развращает. Я сужу по своему отношению к работе и студентам. Я никогда не нарушу личное пространство, никогда никого незаконно ни в чем не обвиню.
Кроме того, раньше комендант вёл огромные тетради: записал Иванова, Иванов выехал — штрихом замазали, на его место Петрова написали. Теперь мы работаем по программе. Программа, конечно, даёт массу возможностей — можно видеть отчёты, всех должников. Это очень удобно.
Я бы добавила ещё одну штатную единицу в каждое общежитие. Человека, который бы общался со студентами. Хотя юридически студенты — взрослые люди, большей частью совершеннолетние, но всё равно должности «воспитатель», которая существовала в прошлые времена в общежитии, немного не хватает. Было бы здорово, если бы был человек, который мог бы вечером приехать, ответить на вопросы, проконтролировать в чём-то.
Ещё я бы отремонтировала все общежития, потому что грустно смотреть, как люди селятся в разбитые блоки. Хотелось бы гордиться Питером. Хотя наш студгородок в сравнении с другими очень неплохой, и в нашем общежитии ремонт свежий — и всё равно мамы недовольны. Я бы сделала ремонт во всём студгородке — хороший, красивый ремонт для студентов.
Когда на работу не особо хочется идти: и настроение не очень, и погода за окном плохая, иду от проходной до общежития, раз 15 скажу «Доброе утро», увижу 15 улыбок навстречу — и уже день задался. Я благодарна всем своим студентам за уважение, доброе отношение ко мне и бесценное доверительное общение. С детьми в самом деле молодеешь — уж как мы смеёмся на поселении с волонтерами… Да и вообще постоянно смеёмся. Я порой даже себя останавливаю: «Галина Петровна, ты вспомни, сколько тебе лет, нельзя так легкомысленно себя вести». Больше всего меня здесь держит общение с детьми — мне с ними интересно. Пока не выгонят, я ещё поработаю.
