Август. Пятница. Вечер. Самое время для жаркого озорства. Лето уходит, надо успеть. Так думал и Ваня, мой давний приятель. Жена была на юге с подругой. Дочь-подросток уехала на выходные к друзьям.
А мы выпивали с Ваней. То есть он выпивал, а я составлял компанию. Тут Ваня сказал очень решительно: «Что-то ты скучный. А мне хочется женского общества. Позвоню-ка я Тане!».
Я не стал его отговаривать. Мужчине в пятницу вечером часто хочется женского общества. Когда нет жены. Таню я помнил: у них с Ваней случился роман лет двенадцать назад, приятная девушка.
Ваня уже ей звонил, произнес эстрадным баритоном: «Алло, Танюшка? А это Ваня, не забыла еще?».
Они говорили минут пять, Ваня становился мрачней и мрачней. Наконец, распрощался, даже не очень вежливо.
«Ишь! – сказал Ваня и закурил. – Замужем она! И все у нее хорошо. Ладно, не ты одна такая на свете… Кстати! Позвоню-ка я Свете».
Свету я тоже помнил, у них с Ваней роман был лет восемь назад. Света была замужем, но Ванино обаяние и баритон победили. Ваня был могучим соблазнителем, я даже ему тайно завидовал. И самое забавное – Ваня хранил номера всех бывших девушек. Как раз на такой случай, когда август, последние дни, надо успеть.
Света отозвалась не сразу. Ваня начал: «Светик, привет! Не грустно тебе этим вечером?»
Светик не грустила. Совсем не грустила. Она была в Сочи, со вторым мужем и детьми. Разговор закончила быстро.
Ваня приуныл. Выпил коньяку полную рюмку, опять закурил: «Блин, сбрендили они все? Ну ладно, продолжим».
И позвонил Лике, Оле, Карине. С тем же успехом. Вечер августа становился печальным. Ваня пьянел и мрачнел. И тут он вспомнил: «Инна! Блин, где ее телефон?»
Инну я не знал. Ваня объяснил, что с ней был роман еще в институте, но изредка он ей звонил и они даже когда-то встречались. «Инна всегда готова! – засмеялся Ваня. – Сейчас ей вообще уже сорок, в этом возрасте будешь согласен на всё, хахаха!»
Ваня припомнил, что телефон Инны записан в старой книжке. Мобильного у него не было, только городской. Ваня нашел книжку в столе, в глубине, полистал, воскликнул: «Вот она! Мой последний и самый надежный шанс».
И набрал. Выпив еще рюмку от волнения. Замер. Я тоже слушал внимательно гудки в старой трубке.
«Алло!» – произнес женский голос.
«Инночка? – сказал Ваня так нежно и бархатно, что любая сдалась бы. – А это Ваня. Не забыла меня?»
«Нет, – ответила Инночка. – Привет, Ваня. Что ты хотел?»
И Ваня, уже совсем пьяный и от того густо велеречивый, стал говорить, как он скучает по Инне, по ее запаху волос, по смуглой коже, по красивому смеху…
Инна лишь время от времени бормотала: «Продолжай, Ванечка…»
(«Как же наивны женщины, – думал я. – Как их легко развести. Приятный мужской голос, пара комплиментов – и она твоя». )
Ваня говорил и говорил, даже я заслушался. Это была поэма. Нет, это был долгий-долгий сонет. Ваня уже перешел к особенностям фигуры Инны и мне даже стало чуть неловко: дело личное, глубоко интимное. Я сделал вид, что смотрю в окно. Но уйти из комнаты я не мог, уж очень красиво выступал мой друг. После этой речи я бы дал ему звание народного артиста Италии. Потому что только они могут быть столь убедительны, напористы и страстны.
Потом Инна что-то ему сказала. Неожиданно Ваня замолк и уронил свой окурок: «Что?!»
Положил резко трубку и взглянул на меня так, будто узнал, что ему осталось жить две минуты.
«Ваня, что стряслось?»
«Блин, какой же я идиот…» – сказал Ваня.
А было вот что. Ваня долго расхваливал Инну, ее фигуру, ее тонкие руки, короче, все ее прелести до самых томных деталей. После чего вдруг услышал: «Ну хватит, дорогой Иван, остановитесь. Просто я не Инна. Меня зовут Маша, я живу в этой квартире четыре года, а Инна давно переехала в другой город. Но вы украсили мой скучный вечер. Давно мне такого не говорили. Спасибо вам! Всего доброго!».
Я засмеялся: «Отлично, Ваня! Ты осчастливил незнакомую женщину. Ну а теперь я поеду, а ты ложись спать и больше никому не звони».
Ваня так и поступил, угомонился мгновенно.
А голос? Ну спьяну Ваня не отличил чужой голос. Пить надо меньше, когда занимаешься таким важным делом жарким вечером августа.
