Сразу после школы я уехала учиться в самую дикую американскую глушь. Ту самую, про которую шутят их стендаперы.
Я была не просто единственной Russian girl в колледже. Там, по-моему, вообще никогда не видели живого русского. Для них я стала чем-то вроде ожившего динозавра.
В первые пару месяцев всё внимание кампуса сосредоточилось на мне. Мой автоответчик ломился от предложений выпить водки на спор, почитать вместе Достоевского, вопросов из серии «есть ли в Москве медведи?» и «видела ли я когда-нибудь лето?» И это только малая часть.
Однажды ко мне на улице подбежал парень, не мигая уставился мне в переносицу и выпалил:
— Я всегда боялся русских, потому что вы — враги. Но ты совсем не страшная. Я тебя не боюсь! — И убежал. Больше я его не видела. Наверное, решил, что не бояться русского, пусть даже такого мелкого, безопаснее в другой альма-матер.
Со временем все друг к другу привыкли. Автоответчик иссяк и беспокоил меня только по делу или по выходным.
И вот однажды подруга потащила меня на вечеринку к друзьям из соседней общаги. К нашему приходу все уже были пьяненькие, кроме хозяина — смешного парня из Небраски с кусачим чувством юмора и неиссякаемым запасом историй. Мы развалились на большом диване, слушали его байки, пили ледяное пиво и чувствовали себя как дома — до того момента, пока не вернулся его сосед: тучный, с маленькими белёсыми глазками на одутловатом лице и привычкой всё повторять дважды.
— Привет—привет. Как жизнь—как жизнь? Я присяду тут—присяду тут?
Он подсел ко мне вплотную и начал говорить: о том, что уже давно следит за мной, знает, где я живу, что ем на завтрак после тренировок по средам и где обедаю каждое третье воскресенье месяца, во сколько выключается свет в моей спальне по четвергам. А потом достал коробку с видеокассетами.
На экране завибрировала картинка. Вот я выхожу из спортивного зала и останавливаюсь у фонтанчика попить воды. А вот моё лицо крупным планом.
Он снимал меня на старенькую кассетную камеру. Снимал везде. И самое страшное — я никогда ничего не замечала.
Меня замутило. Я вскочила, скомкано попрощалась и выскочила за дверь. До дома бежала без остановки. Зашторила окна, заперла дверь и несколько дней боялась выходить на улицу одна. Сходила даже в полицию кампуса, но там всё так же как и у нас: ничем помочь не можем. Приходите, когда вас изнасилуют. Или лучше зарежут.
Спустя какое-то время всё подулеглось и подзабылось. А накануне Дня благодарения у меня зазвонил телефон.
— Здравствуйте, — вежливо произнёс мужской голос. — Полина?
— Здравствуйте. Да. А кто вы?
— Я папа Джейми.
Именно так звали моего Чикатило с видеокамерой.
Я замерла с трубкой в руках.
— Что вы хотите?
— Вы нравитесь моему сыну и должны приехать к нам в Детройт на праздники.
— Ну уж нет, спасибо.
— Конечно да. — продолжал голос. — Мы уже всё спланировали. Вы приедете, мы познакомимся, а через год вы поженитесь.
— Вы там что, всей семьёй спятили??
На фиг вежливость. Да и голосу явно было наплевать.
— Вы же из России? Родители не просто так отправили вас в США. Мы очень богаты.
— Меня отправили учиться.
— Вас отправили ЗА МУЖЕМ. Так что вы приедете. И точка.
Я повесила трубку. Телефон снова зазвонил. И снова. И снова, пока я не выдернула шнур.
Как ни странно, этот звонок окончательно меня успокоил, каким-то образом поставив логическую точку в этой истории. Я вернулась к обычной жизни, телефон включила через пару дней. Чокнутый папа не звонил, Джейми я больше не видела. По слухам он перевёлся в другой универ.
С тех пор по моим подсчётам прошло уже лет сто. Моему сыну сейчас немногим меньше, чем мне тогда. Я бы с радостью забыла эту историю, но мама то и дело подкалывает: дура, говорит. Упустила шанс выйти замуж за (маньяка) миллионера.
