Стрекочущий звук вертолётного пропеллера вливался в голову гулким, оглушающе-рокочущим потоком. Вибрация корпуса сотрясала моё тело и нестерпимо хотелось блевать. Я с трудом контролировал свой желудок, норовящий низвергнуть своё содержимое на полик летящей машины, словно законченный алкаш, переупотребивший горячительного и «словивший» сомнительного удовольствия галюн в виде одноимённого устройства, на котором меня сейчас куда-то везли. В голове сумбурно разметались мысли, которые никак не хотели становиться в стройный ряд и осознать происходящее. Я не понимал ни кто меня выкрал, ни причины этого поступка, ни куда меня сейчас перенаправляют. Вроде, я не богач, с моих родственников и жены нельзя взять многого, я не известен миру, чтобы требовать остановить какую-нибудь войну. Может… Неужели меня хотят продать на органы, как какой-то суповой набор? Но к чему меня кидать в вертолёт и везти куда-то за тридевять земель, ведь проще было всё сделать в моём родном мегаполисе? И как, вообще, они меня могли украсть? Я помню, что вчера сидели с приятелями в кабаке, ну, и порядочно выпили. Ну, не на рогах, конечно, пришёл домой, но достаточно навеселе. И лёг спать. Кажется… Уже не помню.
Шум становился всё назойливей, и не понятно было, что сильней начинает раздражать – вибрация пола или звук? Попытаться что-то сделать было бессмысленно – мои неведомые похитители позаботились о моей неподвижности при помощи верёвки, моей слепоте благодаря повязке и немоте - исключительно неудобным кляпом. Верней, тряпки, запихнутой в рот. На вкус, если так можно сказать о кляпе, она была… мерзкая. Масляно-мазутная, с запахом бензина и чего-то, смешанного с ацетоном. Если бы меня вырвало, точно бы задохнулся или захлебнулся. Потому и терпел, пытаясь одновременно предположить дальнейшее развитие ситуации. А предполагать было нечего. Похитители, если они находились рядом со мной, не проронили ни слова. Оп-па, ошибочка…
- Всё. Выкидывай это тело.
Вывернутые руки охватила волна жгучей боли – кровь потекла по своему старому маршруту, наполняя сосуды своим живительным присутствием. Кляп выдернули, но я ничего не мог сказать – уж слишком долго он был во рту и полностью его высушил, забрав всю влагу. Язык сухим наждаком царапал дёсны и нёбо, пытаясь задержать воздух и стараясь воспроизвести хоть один слог, но кроме рычаще-свистящих звуков ничего разобрать было нельзя. Повязка так и осталась на мне. Пока я пытался прийти в себя и хоть как-то полноценно почувствовать тело, меня взяли под руки и потащили. В лицо пахнул горячий ветер, и я полетел. Летел недолго. Инстинктивно подставив руки, словно защищаясь от неминуемой встречи с землёй, упал на песок. И в ту же секунду, когда свалился на обжигающий песок, я подскочил, как живой карась, которого кинули на раскалённую сковороду. Повязка во время падения сползла на нос и в щель, образовавшуюся в итоге, ударил яркий свет солнца. Невольно прищурившись, я сорвал повязку и увидел уже удаляющийся вертолёт. Похоже, что оставили в живых. Значит, везли так далеко не для того, чтобы убить. Вот только куда? Я медленно стал оборачиваться, и ужас постепенно входил в меня, по мере того как я начал осознавать, что нахожусь в пустыне. Один. Совершенно один.
Ну это же совсем нелогично! Зачем меня забрасывать в пустыню, одного, без ничего абсолютно, полуголого? Кто-то так извращённо мстит, желая, чтобы я мучался, а потом сдох неизвестно в какой пустыне от адского жара солнца и жажды? Или это такой дурацкий розыгрыш? Всё равно, нужно отсюда выбираться. Так, куда лучше идти?
Бархан, или как он там называется? Я на него забрался и сейчас оглядываю окрестности. Как романтично звучит слово «окрестности», как-то по-Чеховски. И совершенно не вяжется с окружающим пейзажем. Точней – натюрмортом. Куда не посмотришь – лишь песок, песок и ничего, кроме песка. Мёртвый песок. И я. Пока живой. Пока…
Жара. Пот уже не течёт. Просто течь нечему. Горло выжигает расплавленный воздух – дышать носом не могу, всё ссохлось и словно запеклось изнутри непробиваемой коркой. И жажда. Дичайшая жажда. Я даже помнил, как она стала зарождаться во мне, как она развилась от «неплохо было бы чего-нибудь выпить» до «водыводыводыводыводыво…». Пить хочется нестерпимо, постоянно, ужасно. Хочупить, хочупить, хочупить. Образ стакана со слегка желтоватой и тёплой водой преследует меня уже пару часов. Этот образ очень сильно трансформировался. Изначально это была бутылка холодного, с лёгкой изморозью, пива. Потом - прохладного стакана ситро. Пока это всё не превратилось просто в «хочупить». Неважно что, неважно какой температуры.
Песок. Я бреду в бреду жажды за убегающим солнцем. Там запад, а значит где-то там должна быть цивилизация. И туда улетела эта сволочная конструкция больной фантазии воздухоплавателей. Где-то там должна быть и вода. Если, конечно, я в Азии или Африке. А если это другая планета? Да ну, это уже бред. Тогда был бы не вертолёт, а какой-нибудь грёбаный «пепелац». Да и спичек у меня нет. И воды у меня нет. Ни глотка, не то, что целого стакана воды. Ёлки, за глоток воды отдал бы всё.
А пить всё равно хочется. Нет, даже не хочется. Дико хочется. Все мысли только о воде, стаканчике воды. Чашечке воды. Ну хотя бы ложечке. Воды! Вода! Это же вода! На горизонте я отчётливо увидел озеро! Вода! Эта мысль подстегнула уже неизвестно какое второе дыхание и я полубегом с полуволочащимися ногами побрёл-побежал к удаляющемуся горизонту, за глотком воды.
Ветер вгонял в мои лёгкие литры горячего воздуха обжигая трахеи и бронхи. Озеро впереди издевалось такой своей близостью и такой удалённостью от меня. Словно зомби, уже еле передвигая ватные ноги, я брёл к воде. Солнце нещадно обжаривало тело и голову. Ни о чём думать не хотелось, но предательская мысль всё же вцарапалась в мозг: «А если это мираж?»
Нет, не мираж. Всё же дошёл! Я не кинулся на колени, охапками набирая воду в ладони и жадно выпивая ей, не прильнул растрескавшимися губами к живительной прохладной воде. Просто упал в озеро, впитывая всем телом влагу.
Силы вернулись сразу же. С первым глотком воды. И не выходил из озерца, пока не вобрал в себя достаточно жидкости. Уже на берегу, на мокром песке я блаженно щурился ласковому солнцу. Приятные мысли сами стали возвращаться в опустошённую жаждой обитель. Не помню, сколько так сидел, но точно, что не долго, как вновь захотелось пить. Теперь я подошёл к озеру и пригорошнями набирал воду, губами втягивая прохладу и свежесть. Но напиться уже не мог. Сколько бы не глотков не сделал – всё равно было мало. Я чувствовал, как уже желудок не выдерживает наполнения жидкостью, чувствовал, что сейчас он разорвётся под тяжестью декалитров и тонн пресловутых Аш-два-О. А я всё пил. И теперь уже под аккомпанемент стрекота. Это летел вертолёт. Я не мог оторваться от воды, но точно знал, что летит именно вертолёт. Дребежаще-стрекочущий звук мотора и свист лопастей ни с чем нельзя спутать. Он похож на мой будильник, которой выталкивает меня по утрам из тёплой постели. А вода всё вливалась и вливалась в меня и я не мог остановить это безумие. Звук усиливался и даже были слышны какие-то голоса. Верней, один-единственный голос. Женский голос.
- Вставай, соня! На работу опоздаешь!
Сон. Это только сон! И сразу навалился дикий бодун и осознание сушняка. Не надевая тапки я проскочил на кухню, открыв кран и присосавшись к нему, как пиявка. И пил, пил, пил…
© Писдобол
