Уже подходя к двери Вера вспомнила, что забыла поставить будильник для своих сорванцов. Она тихонечко прокралась в единственную комнату, где мирно посапывали три её сына, и переставила стрелку звонка с пяти часов на семь. На всякий случай взглянув в зеркало и поправив чуть съехавший платок, она открыла дверь и вышла в прохладный коридор общаги.
Во дворе потихонечку, боясь наступить на фекальные мины, оставленные кошками и собаками, Вера продвигалась к воротам. Но там её уже поджидала мерзкая маленькая соседская собачонка, которая доставала всех своим хрипло-сиплым, но громким лаем. И на этот раз она не забыла облаять Веру. Мало того – она пыталась схватить её за ногу, но маленькая пасть не позволяла этого сделать в полном объёме. Вера припугнула собачонку, а та лишь яростней заверещала и зубами впилась в её колготы.
- С-сука, - зло прошипела Вера, пнув от злости псинку. Та отлетела недалеко и продолжала уже издалека поливать обидчицу отборно-хриплым лаем, пока та не скрылась за воротами.
В трамвайном депо возле вагона Веру уже ждала кондуктор Валя.
- Чего опаздываешь? – весело подначила она злую Веру.
- Да задолбал Василич. Никак не может нормальный вагон на смену поставить. Придётся на этом дерьме ездить. Он же скоро развалится!
- А злишься чего?
- Надоело всё. Просто надоело, - уставши ответила Вера.
- Ну, ничего. Завтра выходной, отдохнёшь.
- Да какой там отдых? Я уже которую неделю на дачу езжу, - и уже вполголоса добавила, - Надоело, осточертело. Всё осточертело.
Утренняя давка. Как обычно в будние дни. И наглые водители, пытающиеся проскочить по трамвайному пути мимо огромных очередей машин. А в результате - пробки даже на рельсах. Истеричный звон трамвая, ругань опаздывающих на работу пассажиров, гудки автомобилей и смрад выхлопных газов. От всего этого у Веры началась мигрень. Голова словно налилась свинцом, в затылке острой иголочкой пульсировала боль и, казалось, что вот совсем чуть-чуть, и небольшой взрывчик окрасит стекло вылетевшими мозгами. Вера уже ничего не соображала и ехала на «автомате». Только перебранка кондуктора с особо наглыми безбилетниками еле доносилась раздражающим фоном.
- Вер, ты чего? – голос Вали доносился как будто из глубокого колодца. – Тебе плохо?
- Нет. Устала просто.
- Скоро обед. Потерпи ещё пару ходок… Вот идиот!
По рельсам шёл молодой человек, плотно прижав к уху мобильный. На предупреждающий звон трамвая он не реагировал. Вера отпустила педаль и открыла дверь.
- Ты глухой?! Уйди с пути!
Парень обернулся, медленно сошёл с рельс и, не убирая мобильника от уха, чётко произнёс, обращаясь к Вере:
- Иди на хуй.
- Что?! Куда ты меня послал?! – её просто захлестнула волна гнева.
- Ты глухая? Иди на хуй!
Слов у Веры уже не было. Удушливо-предательски перехватило в горле и слёзы полезли из глаз. Она захлопнула раздвижную дверь и уткнулась в панель, всхлипывая в бессильной злобе оскорблённой и уставшей женщины. Через пару минут, когда ропот пассажиров стал отчётливо слышен даже через фанеру перегородки, Вера последний раз всхлипнула и трамвай тронулся с места.
Во время обеденного перерыва, пока Валя бегала за бубликами, Вера думала. Думала о своей жизни, о проклятой общаге, о ненавистных пассажирах и идиотах-прохожих, об автомобилистах-лихачах и раздолбанном трамвае. И ещё думало о даче. Ей хотелось перенестись в другой мир – мир без всего это. В её идеальный мир – без рельс и шпал, без дребезжаще-орущих вагонов и сигналяще-вонючих машин.
- О чём задумалась, Верка?
- Да так, ни о чём…
После обеда смена тянулась так же, как и до него. Так же, как и день назад, и месяц, и год. Людской поток машин, кричащие автомобили и сигналящие пассажиры. Толкучка на перекрёстках и пробки в салоне, смрад грузовиков и смог людского дыхания, пронзительно-громкий звук светофора и мигание тормозов.
В глазах мелькают только шпалы, а рельсы стальными змеями гипнотизируют, словно пытаясь увести за собой к линии горизонта, сливаясь воедино, будто в коитусе где-то далеко-далеко. Лишь пятно, мерзко гавкающее, как та собачка. Бегущее пятно по шпалам, нервно оборачивающееся и визгливо-хрипло тявкающее. Вера протёрла глаза, но пятно не исчезло. Эта была именно её обидчица, порвавшая колготки. Предупредительно нажав на кнопку звонка, Вера поняла, что именно теперь нужно делать. Собачка бежала по шпалам, в опасной близости от рельс, и трамвай ускорил ход. Но и мерзкая собачонка тоже убыстрилась, так же оглядываясь и не прекращая гавкать. В двери стучали люди, пропустившие свои остановки, а трамвай всё увеличивал скорость - Вера их уже не слышала. Расстояние между трамваем и псинкой уменьшалось с каждой секундой. Вера понимала – ещё чуть-чуть, и она сможет раздавить эту ничтожную букашку, ставшую причиной всех её сегодняшних бед. Ещё чуть-чуть. И ещё чуть-чуть. Чуть, чуть, чуть, чу… Вагон дёрнулся и подпрыгнул, перескакивая собачонку, а на месте токосъёмника появились огромные крылья. Трамвай взлетел и, сделав небольшой кульбит в воздухе, направился за горизонт в мир без дорог и автомобилей, пробок и светофоров, рельс и шпал, унося с собой Веру.
© Писдобол
