Это слишком краткий ответ, если он будет дан, на размышления типа – зачем, из-за чего, во имя какой потрясающей истины, готовой разверзнуться пред нашим сознаньем, откровеньем равным той мохнатой бездне в конце тоннеля длиною в твои шестнадцать лет, в которую обезумевшим от похоти несётся по раздвинутым ногам случайной подруги взгляд, нет руки, а следом взгляд, нет член, а потом руки, закрывающие обзор, и в итоге ты кончаешь в сутолоке из члена, рук, глаз, так и не добравшись туда, как и не постигаешь истины, бросая на её алтарь годы скитаний по гадюшникам, ганделыкам, вагон-ресторанам и рюмочным и даже распития на ветвях величественных вязов, когда, кажется ,ты входишь в резонанс с огромным оргазмным залом, так же тщетны – она, как роскошная блондинка, задевшая тебя идеальным по форме бюстом, не оборачиваясь безжалостно уходит, ускользает, оставляя по себе вырванные тобою перья жар-птицы и дыры в бюджете, соизмеримые только с провалами в памяти. Нет. Не за нею мы. Не за истиной, заслуженно утопленной нашими отцами в вине - синюшной русалкой, которая ничего кроме холодного минета дать не может.
Мы открыватели новых измерений и за нашей кормой дикие горизонты, к которым боятся приблизиться те, кто якорями здравого рассудка приковывал наш дух к кроватям профилакториев, кто выклёвывал нашу печень приказами о депремировании, мы уходим от них без навигационных карт и без денег, мы, кто в погоне за прекрасной мечтой рассыпал любовь из прорванного кармана души монетами достоинством в пятьдесят или сто измен, набирая команду в первом же гастрономе, уносимся от всего бренного, и когда корабль первого глотка разрывает реальность сиренами неведомого, а второй становится свежим бризом завтрашнего перегара,- наши души начинаютсветиться огнями святого эльма, наша мачта ожидаема в каждой гавани, наша свобода становится легендой, наши знамёна становятся небесами, наши дети несут вековую печать тайных орденов, мы, те кто сохраняя олимпийское спокойствие, держит дозор у врат лукавого с застывшими ликами исполинов, восседая на тронах барных стоек, кто несёт караульную службу в местах, погибельных для смертных, заливая в себя отраву всего рода человеческого, кто сгорая во тьме непонимания несётся, облачённый светом, в отверстое зево зверя.
Мы рыцари небесного воинства в истерзанных в вековых боях со змием доспехах, доставшихся по наследственности, поднимающие стакан как знамя, перенятое из рук утомленного воина, мы те, кто способен кинуться со всем, что в нас есть, в самое пекло, на самое дно логова гада, фениксами воскресающие каждое утро в шрамах, с пенисами, оживающими как восход солнца, несущие миру надежду на возрождение, на новую битву, мы первые апостолы, преломляющие плоть и пьющие кровь на тайных от преследующих нас жён вечерях, в наших речах радостная весть, откровение и святость, мы общаемся на языке, понятном нам и ночным приливам, мы узнаём друг друга по вызванной усталостью в сражениях едва заметной дрожью в руках, наши лица схожи, когда мы в одном строю, мы братство, призванное великой миссией взять на себя все слабости людские,- искушения и боли, сомнения и саморазрушение,- ибо мы избранные и наша неприступная крепость в каждом градусе!
Когда мы выдыхаемся жить, мы пишем, а когда мы уходим, на небе появляются радуги и там встречаются высоко наверху наши истина и мечта, душа и то, что ради чего МЫ жили.
Kamandirovshik
