Федор сидел на кухне и курил. Резко делая вдох и зачем-то пряча бычок в ладонь. На сегодня оставалось только пару дел, перед тем как он поедет на дачу к Ивану, где его ожидает накрытый стол, море водки и натопленная банька. Федор почему-то нервничал, впрочем так было всегда, когда должен был прийти новичок. Егора ему порекомендовал один его старый клиент и Федор согласился помочь. Но гадкие предчувствия не покидали его весь день и как оказалось не зря.
То, что это подстава, Федор понял сразу, как только Егор вошел и поздоровался крепким рукопожатием. По взгляду, полному злой, ментовской, как показалось Федору, насмешки над трепыханием обреченной жертвы, по тому, как он осторожно, словно в гостях у прокаженного, вешал куртку на вешалку. Да и разговаривал он не так, как говорят обычные посетители подобных мест:
- Я хочу взять десять марок ЛСД и пятнадцать таблеток экстази, - сказал Егор прямо с порога, оглушительно громким голосом.
Дома (если, конечно, считать домом эту очередную съемную квартиру) Федор никогда не разговаривал громко. За стеной у него жила соседка, старая и до пиздеца любопытная бабка. Она часто подслушивала, прислонив со своей стороны к стене пустую стеклянную банку. Конечно Федор банки не видел, но представлял, как эта нкавэдэшная стукачка сидит на табуретке и слушает его через майонезную банку, а потом записывает, как ее учили в ЧК.
А Егор говорил громко. Словно производил запись на…
Точно, бля! На диктофон!
Мысль о том, чтобы убить Егора, пришла Федору неожиданно. Более того, убийство представилось ему наилучшим выходом из положения. Только прикончив этого стукача, можно было спастись. И, главное, Ивана подставлять нельзя, серьезный человек. Если от трупака Иван отмажет, то от ареста гнкашников уже не спасет. Липкий пот прошиб Федора, от ужаса принятого решения и возможных последствий ему стало жутко и невыносимо страшно, первый раз по настоящему за всю его короткую жизнь.
Егор ждал его ответ и равнодушно ковырялся пальцем в носу. Видимо принял его неадекватное состояние за обычную ломку. Зубы стучали, как отбойный молоток, по спине побежали мурашки. И тут он решился на убийство. Мысль эта вовсе не пугала. Напротив, радовала. Словно отпустило вдруг и волевой голос его ангела хранителя приказал: «Давай, малыш! Выломайся из правил этой ебаной, навязанной тебе ментами игры! Убей засранца!»
Егор равнодушно смотрел в окно, обтер казявку об обои, что-то говорил, четко артикулировал сумму: «Десять тысяч рублей!» Чтобы, значит, на записи лучше получилось.
«Табуреткой? – метались Федоровы мысли. – Телевизором? Монитором? Пивной кружкой? Пепельницей? Пивной бутылкой? Комодом? Чем же его убить-то?»
- А пошли на кухню? – Внезапная кровожадность придала Федору смелости. – Чай, кофе попьем? Или торопишься?
Егор что-то пощупал у себя, в кармане джинсовой куртки. Вот он где у него диктофон-то!
Федор нажал на кнопочку электрочайника. Вода стала шуметь, закипая.
«Микроволновкой переебать? – думал Федор, рассыпая по чашкам кофе. – Ножиком? Но тупые же все… Картиной в рамке? Мусорным ведром? Магнитолкой? Кухонным комбайном?»
Ответ пришел сам собою, когда из пластикового клюва пошел пар, а кнопка на спинке затряслась, словно от злости и встала в положение «выкл».
В тот же самый момент чья-то невидимая рука словно нажала кнопку «вкл» в голове Федора. И он уже совершенно точно знал, что делать.
Взять чайник, вылить кипяток. Но не в чашки, а – прямо в ненавистную харю Егора. Дальше, этим же чайником – по ебалу, по ебалу…
Федор резко открыл крышку чайника, подошел к Егору и плеснул что есть сил ему в лицо. Егор отшатнулся и приготовился заорать, но расторопный Федор метко ударил его сначала чайником, а потом и табуреткой.
Замшелая табуретка семидесятых годов выпуска не выдержала надругательства над собой и разлетелась на куски. Егор упал на колени и тихонько захрипел. Егор продолжал его дубасить табуреточной ножкой изо всех своих хилых прокуренных сил. По счастью убиваемый Егор не кричал, а только постанывал и хрипел. И бабка-шпионка за стеной при наличии некоторой фантазии могла подумать, что это Федор заснул и теперь похрапывает. Федор не унимался и бил ненавистного стукача до тех пор, пока рука у него не онемела. Егор валялся на полу весь в крови и еще какой-то дряни, вроде соплей.
Федор склонился над ним послушать – дышит или нет? И тут Егор ухватил его зубами за ухо. Дикая невероятная боль ослепила Федора и он заорал бы как резаный, но орать было нельзя. Старая тварь за стенкой могла вызвать ментов.
Федор бил ладонью по полу, пытаясь нащупать хоть что-нибудь, что поможет ему в этой схватке. Нащупал. Ту самую ножку от табуретки, которой, казалось бы, проломил стукачу голову. Словно кинжалом, Федор стал тыкать Егора в яйца. Враг лишь сучил ногами, хватки не разжимал. Но когда один особо удачный тык достиг своей цели, Егор зубы таки разжал и издал дикий, не на что не похожий, хриплый клекот.
Обретший свободу Федор почувствовал себя зверем. Он легко и быстро вскочил, развернулся, ебанул вражину по башке еще раз. Удар пришелся точно в висок, Егор обмяк и как-то сразу затих.
Федор несмотря на брезгливость, стал шарить у него в карманах. И нашел то, чего искал. Деньги в новеньких купюрах, номера которых шли подряд. Федор улыбнулся – все как в дешевом кино про ментов. Нашелся и крошечный диктофон. Его Федор растоптал ногой.
Теперь дело было за малым – спрятать тело. Убитый оказался тяжелым. Но адреналин придавал силы. Федор доволок тело до шкафа, который все равно никак не использовался. Вот что значит «сыграть в ящик» подумал Федор и улыбнулся.
Только он спрятал труп, как в дверь позвонили. Федор съежился. Кажется, пиздец все-таки наступил. С опозданием пришло осознание того, что дверь-то – не заперта. Вот и все, подумал Егор и посмотрел в окно, если это менты прыгну и хуй с ним, лучше так, чем в тюрьму.
Федор подошел к двери. Ему казалось, что за нею - бездна.
Но ментов в подъезде не оказалось. Там стояла только Ритка. Страх, пережитый Федором, был настолько силен, что сейчас выходил через смех – сдавленный и идиотский.
- Чё ты ржешь? – спросила Ритка. – Чё прикалываешься-то? Гони улыбку, я те в замен на твоем ебле организую.
Кислоту ей Федор давал в обмен на услуги сексуального свойства, в простонародье именуемые отсос. Вообще-то Ритка была жуткая комплексерша. Ей всегда казалось, что над нею все издеваются, но она была девкой отходчивой, да и сосала прилично, что в наше время большой плюс.
- Нет, это я так, - ответил Федор, не в силах остановиться. – Не обращай, короче, внимания, а улыбочку, сейчас, организуем.
- А что у тебя с ухом? Оно же у тебя на ниточке висит! А что за кровь повсюду?
- Это я… - запнулся Федор. Весь смех как отрезало. – Это я мясо хотел порезать. А тут муха. Ну, я от нее давай отмахиваться. И вот по уху попал…
Ритка с сомнением на него посмотрела.
- А мог бы и в глаз, - поспешно добавил Федор. – А мясо я решил потом приготовить. Вот, в холодильник его убрал.
Ритка стала искать одеколон. Нашла в ванной, промокнула ухо ваткой. Стало больно.
- Да его тебе пришивать надо! – воскликнула она.
«Как бы ее спровадить?» – думал Федор. Ритка была известна не только своим виртуозным отсосом, но еще и занудливостью.
Она нашла где-то пластырь, кое-как склеила Федору ухо. Сразу после этого ее рука привычно скользнула к Федоровой промежности. Федор думал, что от пережитых за сегодня стрессов у него не встанет. Однако, как выяснилось, ошибался. «В общем, так, - решил он. – Сейчас мне Ритка отсосет, а потом – в бега…»
Сосала Ритуля как всегда виртуозно и изобретательно, при этом она так смешно округляла глаза и выразительно смотрела на Федора, что он представил себя на миг героем крутой немецкой порнухи. Когда Рита набрала полный рот слюны и устроила «полоскание», Федор был близок к тому, чтобы обильно кончить в ее красивый рот, как неожиданно дверь шкафа открылась и слабомычащий Егор выпал оттуда прямо на Риткину спину. От неожиданности, она прикусила Федору член, а он дернувшись засадил его на всю длину ей в горло. Ритка выпучила глаза и как-то сразу обмякла. Федор стоял в шоке и не мог пошевелится. Это уже было чересчур. Он стащил с хуя бездыханную Ритку, надел штаны, взял со стола телевизор и со всего размаху обрушил его на стонущего Егора. Тот задергал ножками и затих.
Федор перевел дух. Закурил и задумался о своей судьбе.
Второй раз прятать дохлого стукача в шкаф не хотелось. Он отнес сначала его, а потом и Ритку в ванную, умылся и немедленно решил валить со всех ног к Ивану.
Федора трясло. Он собрал все наркотики в пакет и выкинул их в окно на козырек подъезда, если повезет, то удастся их вскоре вернуть.
Федор наскоро переоделся – в джинсы и совсем не приметную куртку. Потом выдернул из розетки и расплющил молотком телефонный аппарат.
Когда Федор вышел в коридор и открыл дверь, то в нее сразу залезла голова старухи и мерзко прошепелявила:
- А что это ты расшумелся? Кто это у тебя там кричал? Хочешь, чтобы я милицию вызвала?
- Да не, нормально там все.
Голос Федору отказал, слова выходили с хрипом.
- А вот и ненормально! – Старуха, почувствовав, что Федор что-то скрывает, осмелела. Голос ее приобрел лязгающие интонации. – Дай я посмотрю, что у тебя там!
- Потом, - отбивался Федор, - потом…
Ничего глупее этой отмазки нельзя было и придумать. Старуха цепко вонзилась ему в рукав:
- Открывай дверь!
Федор вдруг понял, что прикончить злоебучую тварь можно очень просто. Поросшая седой мерзостью голова торчала в проеме, и Федор, не долго думая, ударил со всей силы ее дверью. Голова старухи хрустнула, из ушей, носа и рта хлынула кровь. Тварь рухнула в квартиру и Федор сноровисто подхватил ее невесомое тело и поволок в ванну.
Покончив с уборкой тела, Федор опять подошел к входной двери, перекрестился и резко ее открыл.
На пороге стоял мальчик лет десяти и улыбался:
- Сдрафствуй дядя, а меня мама к вам за солью послала, мы здесь живем соседи ваши, - мальчик пристально посмотрел Федору в глаза и улыбнулся.
- Подожди здесь мальчик, - сказал Федор и захлопнул дверь.
Мальчик не долго ждал. Дверь открылась, вышел Федор и мощным ударом чугунной сковородкой прервал бренную жизнь малыша. Его было жалко, и Федор всячески стался убедить себя в том, что это был гидроцефал.
Мальчик занял свое место в ванной, а Федор снова стоял перед входной дверью и молился.
Когда он резко открыл дверь, то не поверил своим глазам – на него нагло пялился мент, судя по форме – участковый. В этот раз Федор ждать не стал и тупо забил мента сковородкой. Отволок его в ванну, завладел пистолетом Макарова и наручниками. Спокойно вышел из квартиры, запер ее на замок и быстро стал спускаться с лестницы.
Выйдя из подъезда, Федор прищурился от яркого света, отыскал глазами окна своей квартиры, закурил запасенную папироску с дурью и пошел на автобусную остановку. На остановке сидели трое: пожилая женщина с собакой, бритый наголо парень и его молодая подружка. Федор окатил их презрительным взглядом, достал ПМ и открыл огонь на поражение. Федор стоял среди четырех, включая собаку, трупов и дико ржал. Беззаботное счастье переполняло его. Весь мир, казалось Федору, улыбался вместе с ним. Рядом резко остановилась машина, и уставший бомбила окликнул Федора:
- Эй! Тебя куда подвезти брат!
Федор прекратил смеяться, подошел к машине, распахнул дверь и усевшись, заявил:
- К Храму, брат! Вези меня к Храму! Я сегодня хочу помолиться всласть! Давай гони! Что есть сил! Я встану сегодня под образа, пред светлыми ликами святых и замолю грехи свои тяжкие! Гони брат! В Храм! В Храм!
LoveWriter & norpo
