Вечером 24 мая, когда группа "Тату" своими маленькими девичьими тельцами пыталась защитить честь России на самом странном в мире футболе, Красная площадь в Москве безумствовала. Но не по поводу группы "Тату", а из-за выступления сухонького дядечки с гитарой под левую руку. Пришел послушать даже президент. Дядечку звали сэр Пол Маккартни. Раньше его звали просто Пол Маккартни, но вот уже шесть лет перед именем вставляют сэра, а это значит, что дядечку очень ценит английская королева.
Много лет назад, когда моя семья еще жила в Ленинграде, у нас был старенький проигрыватель виниловых пластинок. Он назывался "Аккорд" и был сделан из настоящего дерева. Пластинки собирал папа, и они были трех видов – большие, маленькие и гибкие - голубого цвета. Говорят, когда-то, еще при советской власти, такие голубенькие гибкие пластиночки приходили по почте страничками журнала "Кругозор". Жаль, не застала. Это, наверное, очень весело – получать пластинки по почте.
Я по малости лет слушала все больше Окуджаву – мне нравился гнусавый тянучий голос похожего на Ленина мужчины, изображенного на блеклой обложке. "Ты тече-е-е-е-шь как река-а-а-а, стра-а-а-анное назва-а-а-ание", - гундосил мужчина под нехитрые гитарные переборы, и мне было очень уютно и спокойно с этой текучей музыкой. А вот младшая сестра такого стремления к уюту никак не понимала.
Она все время снимала с проигрывателя уютного старичка и ставила вместо него маленькую пластиночку с песней, которую я называла "Шуп-туп-ту-ду-ду-ду». На пластинке было написано "Встреча", Д. Леннон/П. Маккартни. А когда я говорила сестре, что певец, исполняющий эту песню, орет словно фашистский захватчик в фильме про партизан – она закатывала глаза и страшным голосом шептала: "Ты что! Это же "Битлз"!! Камтугеза!!!"
А однажды субботним утром сквозь шум пылесоса до меня донесся истошный вопль сестры: ""Битлз" по телеку!" Я бросила посуду в раковине и вытирая на ходу руки понеслась в гостиную. На веселой зеленой лужайке под небольшим деревом стояли три мальчика, а четвертый сидел за барабанами и меланхолично стукал палочками по тарелкам. "Мишел, май бел", - пел один из мальчиков, старательно качая головой, как солист нашего школьного хора Юрочка.
Меня ужасно рассмешило то, что два мальчика держали гитары в разные стороны, как будто специально, а еще они были очень похожи на грустных собачек. Я как дура захихикала, а сестра стала на меня шикать и говорить, что я ничего не понимаю, что это вот и есть настоящая музыка, что я со своими пугачевыми и окуджавами ничего кроме смеха и вызывать не могу. Пристыженная, я ушла. Даже не дослушала песню про неведомую, но наверняка несчастную Мишель.
Так в мою жизнь вошла "величайшая группа мира", как любят писать о The Beatles в музыкальных энциклопедиях, которых у меня теперь великое множество.
Когда я спросила у своих подруг, знают ли они такую группу, они посмотрели на меня как на умалишенную. "Ты что?! - запричитали они, делая такие же глаза, как моя сестра, - это же самая главная группа в мире!". "Наверное, я что-то не понимаю", - подумала я и решила послушать пластинку "Вечер трудного дня", которую сестра давно уже притащила из книжного магазина "Планета".
Послушала. Бренчали гитары, тарабанили барабаны, знакомые мне уже высокие голоса горланили на разные лады. Я дослушала до третьей песни и выключила – мне стало скучно. Это было очень похоже на репетиции школьного ансамбля, в котором играл мой тогдашний ухажер Витя. Ансамбль регулярно репетировал, но никогда не выступал, потому что слушать всю эту cacophony было невыносимо. "Витенька, - попросила я своего милого, тщательно пряча глаза, - а ты не мог бы мне дать послушать группу "Битлз?"" Витя отложил в сторону зеленую электрогитару "Урал" и торжественно пригласил меня в гости. Я кротко согласилась.
В полумраке задернутых штор мы пили чай, кушали песочный торт и слушали "Битлз". "Ринго… - шептал Витя, показывая на фотографии в большом цветном журнале и придвигаясь ко мне все ближе и ближе, - Джордж…"
Я волновалась. Не столько от частого дыхания Вити , сколько от того, что мне совершенно не нравилась музыка. "Как же так? - думала я, пересаживаясь в самый решительный момент с дивана в кресло, - Как же так? Все говорят, что это самая лучшая группа в мире, а мне не нравится… Может, я урод какой? Может, у меня уши не такие, какие у всех?"
"Витя, - спросила я у расстроенного моей капитуляцией дружочка, - скажи, тебе мои уши нравятся?" "Конечно, - пылко ответил юноша и снова попробовал занять место около меня. "Значит, нормальные", - подумала я, а вслух сказала: "Мне почему-то не нравятся эти "Битлз"".
"Как?! - потрясенно спросил Витя и забыл о своих тактических маневрах, - Как - не нравятся?! Да ты послушай!" "Да я слушаю! - почему-то рассердилась я, - Слушаю. И мне не нравится. Ну что здесь красивого? Кричат как полоумные, голоса противные, как у Вячеслава Малежика. Играют как школьная группа. Гремит все".
Витя задохнулся от гнева. "Да это весь мир играет как они! - странным высоким голосом заверещал он, - Они все придумали! Они первые были!" "Ну и что? - в ответ заверещала я, - Кино про броненосец "Потемкин" тоже было первое – что же, оно лучше "Терминатора"?"
Витя смотрел на меня, как на змею. Я посягнула на святое. Любовь прошла. Мы поссорились. С тех пор "Битлз" для меня – расстроенные чувства.
Тем не менее, как любознательная девушка я прослушала все альбомы Самой Главной Группы и лишний раз убедилась в том, что "битломания" – это всемирный заговор обманщиков, предназначенный исключительно для того, чтобы заработать деньги на совершеннейшем вторсырье. Никто и никогда так и не смог объяснить мне, в чем же состоит величие группы "Битлз" - кроме того, что она была первой. Никто и никогда так и не смог объяснить мне, зачем же слушать эту старомодную и плохо записанную музыку, даже если предположить, что они действительно были первыми. Более того: ее никто и не слушает. Я никогда не слышала "Битлз" в такси, в киоске с кассетами, на пикнике, на MTV или на "Муз-ТВ". Но попробуйте сказать, что вам не нравятся группа "Битлз", и вы сойдете за сумасшедшего. Как она может не нравится? Она же Лучшая Группа в Мире.
Когда объявили о том, что Пол Маккартни приезжает в Москву, я подумала, что надо бы куда-нибудь уехать. Очень сложно жить в обстановке, когда во всех газетах, по всем телеканалам, по радио и в интернете один Пол Маккартни. Пол Маккартни с супругой заглянули в "Пекинскую утку". Ах! Пол Маккартни настраивает гитару. Ах! Пол Маккартни пришел в президенту. Ах! Хотелось выйти на площадь и кричать: "Граждане! Вас зомбируют! Слушайте "Тату" - им хотя бы не шестьдесят лет!" Но старательно заучив за много лет, что Матрица вездесуща, я решила бежать. А тут как раз подвернулось предложение съездить в Ригу на "Евровидение". Я наблюдала за безумием, соблюдая приличную дистанцию.
Руководимые Матрицей люди собрались на площади и послушно подпевали пожилому юноше: "Естедей ол май траблз симд соу фар эвэй…" В небе расцветал салют. Кремлевские звезды с достоинством светились рубиновым. Президент сидел рядом с Андреем Макаревичем. Милиционеры улыбались. Дети пускали в небо шары, а папы и мамы держались за руки. Прозрачный хрустальный колпак накрыл Красную площадь. Матрица довольно хлюпала.
А в это время две маленькие девочки дрожали от волнения перед выходом на сцену самого странного в Европе футбола.
