Я в синий троллейбус…
В детстве – лет до пяти – я очень любил ездить в троллейбусе на левом переднем одиночном сидении. Ну это если в кабину постоять не пускали, конечно. Сидение, сразу за водительской кабиной которое. Его сейчас из-за этой дурацкой системы автоматизированного контроля оплаты проезда закрывают все время талончикоприемниками. Там еще, так как оно над колесом, можно было вдвоем поместиться. Меня тогда мама на какой-то кружок в Олимпийскую деревню возила. Или в бассейн, не помню точно. Так вот когда мы возвращались, если мама была бодрой, я сидел на переднем сидении один, а если она уставала, то я двигал зад на защитный кожух над колесом, а мама садилась рядом. В тот раз я ехал на сидении один, как вдруг мое увлеченное созерцание дороги было жестоко прервано похлопыванием по плечу. Я обернулся, передо мной стояла молодая некрасивая тетя. «Уступи мне место, мальчик, я устала». Я похлопал глазами и подвинул жопу на кожух. «Нет, я хочу одна сидеть. Будь мужчиной!» Я похлопал глазами еще, встал с сидения, заплакал, плюнул тете на ботинок и убежал на заднюю площадку троллейбуса.
А ты жуй-жуй
Летом, особенно в жару, мы гуляли всей семьей по Москве. Папа, мама, сестра и я. Ну и еще чьи-нибудь дети иногда, порой со своими родителями. Друзья семьи, вроде. Это все когда мне лет семь-восемь было, а сестре три-четыре. Мы шлялись по паркам, умывались в фонтанах, лизали мороженое, кусали сахарную вату и всякое такое. Самым главным удовольствием была, конечно, жвачка. Тогда всяких модных «Орбитов» и «Диролов» не было. Все больше жевательная резинка «Апельсиновая» с головой Незнайки на обертке. Но даже это недоразумение советского производства было вполне почетным лакомством. Нам тогда купили пачку из пяти пластинок на двоих с кем-то. Не с сестрой – она маленькая была. С каким-то дитем родительских друзей. Будучи крайне проворным, пачкой завладел я. Отдал пацаненку две жвачки, заявив, что третья не делится. Когда он завопил, меня стали увещевать родители: «Не будь как ребенок. Поделись честно». Я, конечно, поделился. Но пацана потом отпиздил по тихому.
Из чего же сделаны наши девчонки
В школе был какой-то, как это тогда называлось (а может, и сейчас называется), «огонек». Ну, в смысле, безалкогольный сходняк одноклассников в неучебное время в классной комнате. Из развлечений были представлены: убогие (все экономили – сложное время, начало девяностых) сладости с чаем, танцы под группу «Кар-мен», раздать пиздюлей очкарику Саше, написать в туалете на стене слово «хуй» фломастером, и неизвестно зачем задрать юбку какой-нибудь из одноклассниц. Последнее развлечение придумал главный хулиган класса Сережа, но все под него подписались, потому что иначе не пацан. А быть не пацаном – западло хуже некуда. Ну я тоже задрал. То ли Ирке, то ли Светке. Трусы увидал. Ничего, кстати, интересного. Белые в горох. То ли Ирка, то ли Светка бодрой рысью метнулась к классному руководителю, сообщить о моем зверстве. Классный руководитель, сурово двигая бровями, произнес: «Будь взрослым, извинись». «Вот сука», - подумал я, но вслух извинился. Хотя злобу затаил и на следующий день въебал то ли Светке, то ли Ирке по горбу классным журналом.
Напитки покрепче
В Московском Дворце Пионеров (ныне МГДТДиЮ) миллион лет была традиция - на школьные каникулы и государственные праздники устраивать детям смотрины всех кружков. Ну и в тот раз тоже. Представители секций выползали на улицу, расставляли на территории, прилегающей к Дворцу, столы и стулья и рассказывали проходящим мимо детям о своих мудацких увлечениях. Я работал в кружке водного туризма, годков мне было, восемнадцать. Свои столы мы решили не ставить, но зато устанавливали палатки для тех кружков, которые просили. Поставив все, что было надо, мы стали бесцельно шляться по территории с названым братом с целью найти самок несколько старше семи. Нашли. Самки представляли кулинарный техникум и продавали свежую выпечку. Их было две. Одна прыщавая и страшная, а другая очень даже красивая и крашеная. На нее мы оба и запали, но у меня было преимущество – вкусные сигареты (на дворе стоял кризис, и сигареты в кармане были серьезной заявкой на успех у курящей женщины). Самки с благодарностью принимали курево и хихикали. Потом они замерзли – осень была. Два благородных джентльмена вызвались сварганить дамам чаю. Мы быстренько метнулись в свой отдел, заварили полкотелка со слоном. И стали активно вливать туда водку. За сим занятием нас застала молодая жена одного из моих коллег. «Дети», - презрительно выдохнула она. «Иди отсюда, дура взрослая», - парировали мы и убежали к девкам.
Над костром пролетает снежинка
По прошествии почти десяти лет с окончания школы, занесла судьба на какой-то молодежный слет туристов-рейверов в Подмосковье. Мы вообще-то не на него ехали, мы стояли палаточным лагерем за пять километров оттуда, а к молодежи заглянули на огонек, чисто попялиться. Стояли возле джипа, облокотившись на капот, и, не торопясь, пили водочку, разглядывая восемнадцатилетнее буйство: студенты первых курсов неистово плясали под ритмы зарубежной эстрады, бегали по полю и спаривались в палатках. «Серега, - обратился я к товарищу. – Вот как думаешь, мне кто-нибудь из них дал бы? Ну чисто гипотетически». «Тебе сколько лет?», - скептически посмотрел на меня Сережа. «Двадцать шесть». «Ты для них старый, как говно мамонта. Стой на месте, пей водку. Потом баиньки». «Дурак ты, Сережа», - обиделся я. И так вдруг защемило под ребрами от его правоты, что я ушел в лес не разбирая дороги. Мне действительно почти двадцать семь лет, а я так и не научился быть взрослым. Я женат, у меня больной желудок и нудная низкооплачиваемая работа. И я совершенно не знаю, что со всем этим делать.
