В этом году я никого не развел первого апреля, и меня не развели – скучный день получился. Но был один день… впрочем, по – порядку.
Дело было после известного российского дефолта 1998 года. Украину дефолт зацепил краем, но зацепил. Кое-кто из богатых стал бедным, кое-кто из бедных стал нищим, и все притихли.
Не помню, где прочитал совет – «Когда все продают – покупай!»
И я рискнул всем и под суматоху выкупил у города магазин. Сейчас бы не дали, куда там… Сталинское здание, потолки 6 метров, окна-двери 4 метра, колоны, лепка, но тогда получилось, спасибо дорогим россиянам.
Вместе с этими архитектурными излишествами достался мне и коллектив продавцов – всем за 50 лет, всю жизнь в этом магазине проработали, называют себя по старой памяти «девочки».
Одна из т.н. «девочек», чуть помоложе правда, ныне мой заместитель, Валентина Федоровна, успела послужить в армии, причем за границей, побыть комсоргом, стать директором в бозе-почившего торга, может легко выпить стакан водки, запить пивом и разборчиво и четко послать на хуй любого того заслуживающего.
При магазине, кроме офиса, в цокольном этаже есть мощные, но бестолковые, подсобные помещения. До них руки тогда еще не дошли, стояла кое-какая неплохая мебель, и любила моя заместитель туда нырнуть по старой памяти, покурить всласть. Кроме того, там удобно было принять людей из исполкома, прокуратуры и прочих налоговых. Отдельный выход, хули…
И вот прихожу я на работу 1 апреля, ночной охранник рапортует мол, все в порядке, и тут, прямо в торговом зале, разбегается ко мне мой боевой зам Валя и рассказывает, что, звонили из прокуратуры, интересуются документами по приватизации, налоговая назначила внеплановую проверку и вообще у меня вся спина белая. И ждет, предвкушая.
На что я делаю озабоченное лицо, говорю, что все решим, но вот незадача, где их будем принимать? Поскольку кто-то курил в подсобке, бросил окурок в диван, он загорелся, охранник всю ночь тушил, но все выгорело к бениной матери, кроме окурочка с красной помадой (С), который ищут пожарники для генетической экспертизы слюны, однако охранник окурок заныкал для своих целей.
И смотрю на реакцию. И вижу, что служба в боевом полку и боевом отряде КПСС не способствуют развитию интеллектуальной мощи индивидуума. Поскольку Валя меняется в лице – рыльце, значит в пушку – сломя голову несется за охранником, и начинает его о чем-то расспрашивать, мощно, но растерянно жестикулируя.
Охранник этот отслужил в морпехах в Крыму, на дешевые понты не ведется, слушает внимательно, потом что-то говорит, и от этих слов бедная Валя оседает жопой на ювелирную витрину. От чего включается сигнализация снаружи и внутри воет сирена, моргают лампочки и наше счастье, что по случаю начала работы от центрального пульта мы отключились. А то пригнала бы ещё тревожная группа с калашами и собаками.
На всю суматоху в магазин ломанулись бабки с троллейбусной остановки, повылазили из отделов продавцы, и тут охранник выключает сигнализацию и негромко поздравляет бедную Валю с первым апреля. Секунду стоит мертвая тишина и в этой тишине раздается четкий и весьма экспансивно высказанный ответ - «БЛЯДЬ!»
После чего Валентина Федоровна сконфужено возвращается ко мне со словами, «Шеф, я просто хуею….» и я вполне удовлетворенный началом дня ухожу в свой кабинет.
Но это не все, я ж говорил дуплет.
В магазине было свободное место, и я сдал его в аренду одному другу. Он загнал бригаду долбоёбов собирать торговое оборудование, а сам укатил в горы на остатки снега.
Оборудование высший класс, сплошной хай-тек, полированное стекло, нержавеющие трубы. В финале долбоёбы монтируют высокие стойки с тросовой системой, на которой должны висеть прожектора и тут до них доходит, что все подводы электричества они закрыли. Поэтому прожектора они не ставят, а ждут от шефа решения – разбирать, тянуть времянку или хуй его знает что делать. А шеф их, как упоминалось, в отъезде. Отдел сверкает, но стоит без движения.
Проходит часок после эскапады Валентины Федоровны, я обсуждаю мелкий вопрос с продавцами, и они между делом интересуются назначением сверкающей трапеции в новом отделе и почему это отдел не открывается да сих пор?
Тут я им сообщаю, что на трапеции будет зависать обезьяна породы горилла, с целью рекламы и вытягивания счастливых билетиков для вконец оборзевших покупателей и от того прямая выгода. Поскольку в первых нам реклама бесплатно, а во вторых горилла будет ночевать в магазине, поэтому охранник не нужен. Поскольку она, горилла, обладает первобытной мощью и только конченый отморозок сунется против гориллы врукопашную. А не открывается отдел по причине задержки с дрессировкой той самой гориллы в киевском зоопарке.
Нужно сказать, что за полгода продавцы увидели столько инноваций, сколько не видели за всю прошедшую жизнь. Всякие рекламные акции и воздушные шары, дисконтные карты и клоуны-зазывалы. Поэтому в гориллу они верят сразу, но робко интересуются насчет туалета. Я им объясняю, что с туалетом как раз все тип-топ, этому её в зоопарке и учат, будет ходить, как все, но только один раз в день.
Как говорил Геббельс, чем чудовищнее ложь, тем скорее в нее поверят.
После чего я отправляюсь на рабочее место советоваться с калькулятором насчет денег, поскольку их обидно мало, но вместо плодотворного диалога принимаюсь черно завидовать своему другу, прожигающему жизнь то ли на Чегете, то ли в Кировске.
И тут в кабинет втягивается изрядно заведенный весь состав моих наследных учредителей во главе с профоргом. Профоргом была тогда некая старая курва, прожженная торговка в самом жестоком смысле этого слова.
В смутные времена она пробивала передачу магазина своему зятю, рекламируя его коллективу как образец порядочности и символ коммерческого гения. И почти в том преуспела. Но символ гения проигрался в казино, поставил жене - и за дело! – бланш под глаз, а тещу публично назвал старой ёбнутой блядью. Что однозначно выдает в нем человека решительного и проницательного. Позиции старой курвы в коллективе пошатнулись, и тут она решила взять реванш на обезьяне.
С места в карьер она принялась нагнетать обстановку, особо уповая на то, что срать в один унитаз с гориллой ни она, ни весь остальной коллектив не собирается, а если уж горилла так необходима, то пусть она, горилла, серет в директорском сортире. И этот факт немедленно нужно оформить протоколом учредителей, а там посмотрим.
Я вежливо выслушиваю, и в исключительно в парламентских выражениях соглашаюсь с основными доводами уважаемого профорга, выражаю готовность заменить крупную гориллу на мартышку мужского пола, тут добавляю доверительности в голос – антр ну, разумеется - сообщаю профорганизации, что за мартышкой числятся многочисленные факты онанирования на лиц женского пола.
Старая курва переваривает несколько секунд незнакомое слово «онанирование», наконец транслирует в привычный термин и с драматическим понижением голоса вопрошает: «Это что? Эта красножопая сволочь на меня будет дрочить???»
Я уточняю, что «конкретно на вас вряд ли, но исключить нельзя».
Тут подымается черный ор, в том смысле что на старую курву может мужики и дрочили всю жизнь, в том числе и зам секретаря горкома по идеологии, но такого циничного дроча она не допускала и не допустит!
Тогда, говорю, необходимо оформить решение общего собрания, прошу Валентину Федоровну подготовить проект протокола, первый пункт повестки дня «Об отказе от использования в рекламных акциях человекообразных».
Валентина Федоровна в наступившей тяжелой тишине привычно набрасывает проект, и тут я уточняю – «Дату не забудьте».
Далее вы догадались… снова ёмко звучит слово «БЛЯДЬ!», покрываемое общим истеричным хохотом.
Старая курва ещё попила кровь у меня, однако все же уволилась на хуй.
