Городскому жителю иногда приходится удивляться и обнаруживать в себе полную неприспособленность к настоящей дикой жизни. Обычно она там, за порогом его благоустроенной квартиры, за последним домом последней городской черты. Наличие автомобиля, толстой золотой цепи на шее, платиновой пластиковой карточки, подтверждающей солидную сумму на твоём счету совершенно недостаточно, чтобы противостоять природе.
Танька завизжала от нескрываемого ужаса и продолжительность высоко взятой ноты заставила Прохора небрежно переместиться на кухню. На полу сидела мышь и затравлено смотрела на Таньку, продолжавшую верещать. Прохор на секунду опешил, немного испугавшись, но затем вспомнив кто он такой, взял себя в руки и сделал устрашающий жест растопыренными пальцами в сторону животного.
-Ты кто, бля, такая?
Если бы мышь умела разговаривать, она бы с удовольствием рассказала Прохору, что бояться её не надо, что она мышь (Murinae по-научному, из подсемейство грызунов семейства мышиных), что совершенно случайно очутилась в квартире и попросила бы прощения, что досмерти перепугала жену Прохора, попутно заставив и его, обычно смелого, несколько поколебаться. Но мышь разговаривать не умела, а потому молчала и наблюдала за действиями городских людей.
-Ты чего, бля, тут делаешь я тебя спрашиваю? - допытывался у мышки накаченный Прохор, поигрывая бицепсами, смелея и начиная испытывать брезгливость.
Танька к тому времени, услышав грозный голос мужа, успокоилась. Мышь вышла из гипнотического состояния и юркнула под итальянскую кухню.
-Хреновое дело, - Прохор начинал злиться по-настоящему, - проблема.
Конечно, он бы в три счёта расколотил эту кухню, а гадкого мелкого и заразного грызуна лишил жизни, но за кухню он недавно отвалил кучу денег, да и не в деньгах даже дело, там в далёкой Италии кухню ему делали неторопливые итальянские рабочие, качественно, многократно сверяясь с чертежами и замерами, так что ждать ещё три месяца было выше всяких сил.
Танька, вооружившись вилкой, тыкала в неширокую щель между тумбами. Но мышь сидела тихо и не подавала признаков жизни. Через час стояния на коленках Танька выбилась из сил. Заряд злости, сменившей испуг, прошёл, а что делать дальше в подобной ситуации они с Прохором не знали.
-Нет, ну ты посмотри, бля, откуда она взялась? – не унимался Прохор, - Я её, суку, убью! Тварь! Я…
-Ты её вначале ещё найди, - явно провоцируя мужа на демонтаж кухни, заметила Танька.
Прохор обломал щётку и длинной пластиковой палкой шурудил в недрах красивой кухни. Где-то рядом с отверстием обозначилось характерное движение. Чувствующая реальную угрозу, мышь перебегала с места на место. В какой-то момент Прохору показалось, что мышь у самой щели, он засунул туда палец, пытаясь подцепить грызуна, но с громким матом отлетел на несколько шагов. С пальца капала кровь.
-Скотина, она меня заразила!
Времени на раздумья не было. В душе клокотал справедливый гнев. Месть! Только об отмщении и мог думать Прохор. Пеналы и тумбы, послушные тренированным мышцам двигались, летели на пол, производя страшный шум. В стенку колотили соседи, требуя тишины.
-Да пошли вы нах, - Прохор напоминал Зевса мечущего молнии, - указывать мне ту ещё бля будут! Им бы такую гадость в дом.
Танька с мужниным тапком стояла наготове, зорко высматривая возможное появление нарушительницы спокойствия. Потревоженная и разбросанная кухня поскрипывала. Под последней тумбой мыши не оказалось.
-Она где-то прячется, - догадалась Танька.
-Найдём, - заверил Прохор. От меня ещё никому не удавалось спрятаться.
Прохор наскоро учинил неполную разборку, не особо заботясь уже о целостности основных частей кухни, вырывая ящики, вытряхивая содержимое. Наконец, испуганная мышь выскочила из-под обломков, заметалась по свободному ещё пространству, Танька от души замахнулась тапкой, намереваясь прибить её и промазала. Мышь ушла в глубь шестикомнатной благоустроенной квартиры.
Обиженный Прохор ринулся за ней, но тут Танька встала грудью на защиту более ценного имущества.
-Давай лучше займёмся твоим пальцем. А вдруг она и правда заразная.
Ночью мышка скреблась, возилась в разных труднодоступных для обнаружения местах, не давая спать. Прохор поминутно вскакивал, цыкал в темноту, шаркал по паркету, пытаясь нагнать страха на грызуна, включал и выключал свет. О Танькиных прелестях он даже не вспоминал. Работы было и без того много. Под утро удалось уснуть.
Утром, первым делом Танька засела за телефон. Ни одна из обзвоненных подруг не могла предложить из своего небогатого жизненного опыта хоть что-нибудь ценное. В магазинах модной одежды мышей они никогда не встречали и как с ними бороться не имели ни малейшего представления. Прохор со своей стороны собрал на совет братков, но те знали только как работать с людьми, вышибая долги. Пришлось пойти в народ.
В магазине бытовой химии посоветовали купить мышиную отраву. На деньги Прохор не скупился и щедро засеял квартиру подозрительно-пахнущими шариками. Успокоившись, супруги надеялись приступить к прерванной половой жизни, но в ближайшие три ночи было не до того. Мышь чем-то хрустела, возбуждённо перебегала с места на место или принималась шумно прыгать, играясь с рассыпанными шариками.
-Может просроченный препарат? - гадал по ночам Прохор, проклиная свою несостоятельность, как мужчины, аккуратно двигая в надежде на удачу мебель в случайно выбранной комнате.
Через неделю и Танька и Прохор мучались жидким стулом. Таньку даже рвало. Она ходила нелюдимая и зелёная.
Сподвижник Прохора, Семён, притащил крысоловку, завёрнутую в газету..
-Вот, у бабки в деревни взял. Конечно, не тот размерчик, но может чего и попадётся. Сюда надо кусочек колбаски или сыра прикрепить, - инструктировал боевой товарищ, - колбаса у тебя есть?
Крысоловка стояла в углу кухни, у холодильника. Долго. Забывчивая Танька то и дело заставляла её срабатывать, нечаянно цепляя веником или попадая туда тапкой. Один раз Прохору прибило мизинец левой ноги. И тогда супруги решились применить цианиды. Мышь ответила устойчивым деторождением.
Спустя месяц по квартире, резвясь, бегал мышиный молодняк. Ночью спать сделалось невозможно совершенно. Половую близость Прохор предложил отложить до лучших времён. После кошмарных ночей он отсыпался днём в машине или лютовал на работе, а Танька при каждом удобном случае уезжала на пару дней к маме в .... да нет, зачем вам знать куда. Она не только отдыхала и отсыпалась в родительском доме, ещё Танька беседовала с соседями и разными бабушками, выведывая различные способы борьбы с грызунами.
Вызывали даже из санэпидемстанции бригаду для обработки квартиры от грызунов. После этого пришлось уехать отдыхать в Аргентину. А по приезду долго проветривать и дезодорировать квартиру он тошнотворной вони.
Мышь с детьми не сдавалась. Из борьбы с химической обработкой, семейство вышло закалёнными, злыми и обнаглевшим до предела. Словно в отместку хозяевам квартиры мышь привела детям отчима, а уж тот пригласил своих сородичей. Сколько мышиных семей проживало на обширной территории Прохоровой квартиры оставалось гадать и никакие способы борьбы не могли предотвратить дальнейшее её заселение.
Наконец раздобыли самую настоящую мышеловку. Укрепив кусочек сыра, Прохор с ликованием устроился в засаде. От напряженного ожидания, привычные ночные звуки сделались пугающими, всякая чертовщина мерещилась ему в темноте. К трём часам ночи мышеловка неожиданно издала сухой и достаточно громкий щелчок.
-А-а-а-а-а, - нервно закричал Прохор, а потом матерился, долёживая до утра рядом с супругой, и стыдясь своей невыдержанности.
Убитое животное выглядело при свете дня уж больно мелким. До обидности мелким. Танька, прежде, чем Прохор выбросил трупик вместе с мышеловкой в мусоропровод - детально рассмотрела и пушистую мягкую шерстку, черные икринки выпученных глаз, и омерзительно-гадкий лысый хвост. Особенно врезался ей в память невинно-стеклянный блеск безжизненных, как булавочные головки, глазки убитой мышки.
Три дня мыши не попадались на глаза.
-Очевидно у них траур и они оплакивают мышонка, - предположила Танька, изведенная до отчаяния, являющимся ночами, полным укора, взглядом грызуна.
-Будут знать, - заносчиво отозвался Прохор полный решимости сегодня же ночью заняться сексом с женой.
Но после короткого траура, мыши принялись за хозяев квартиры с необычайным энтузиазмом. В мышеловку они больше не попадались и развязано хозяйничали в квартире не только ночью, но и днём. Если раньше мышки старались незаметно по над стеночкой юркнуть по своим делам, то теперь они, не прячась, пробегали открытые участки квартиры и иногда гадили на паркет. Иметь половые контакты, даже с самой распрекрасной девочкой у Прохора не получалось. Он совершенно не мог расслабиться, отвлечься от привычных прислушиваний к шорохам и поскрёбываниям. Однажды ночью Прохор от обиды и бессилия расплакался. Утром, краснея, он пытался подобрать оправдание своему поведению перед, теперь, безразличной к радостям ночной семейной жизни Танькой. Супруги уже давно избегали совместно-мучительного лежания в одной постели.
Семейные отношения были испорчены и вина всецело лежала на проживающих рядом с людьми мышах.
В квартиру запускали кота, взятого на прокат. Знаменитого питерского крысолова. Но избалованный хозяевами сырокопчёной колбасой, кот не реагировал на добычу, разгуливающую у него под носом. Раскладывали пучки пижмы в углах, приглашали священника, два экстрасенса из Мариуполя неделю ходили по квартире с "Г" образными металлическими проволочками, пытаясь обнаружить неблагоприятные места, обращались к бабке-колдунье...
Так незаметно, в заботах, прошла зима. Когда снег сошёл, исчезла и мышь, прихватив свой подросший выводок. Покинули квартиру и родственники мышкиного мужа. А импотенция у Прохора осталась. Даже весна здесь была бессильна.
-У вас необычайно сильная психическая травма, - заметил профессор сексотерапевт, - наверное работа у вас нервная? Вы чем занимаетесь?
-Не в этом дело, - отмахнулся Прохор...
2007 год
Степан Ублюдков. Мебельщик-краснодеревщик
