Кароче был у меня знакомый один, погонялой Сметана. Пачиму бля именно Сметана спросите вы? А не, допустим, Чирничный йогурт, Ванильный пудинг, или, нахудой канец Просто Простокваша?
А ни хуя асобо загадочново-то, кстате, нет. У нево воласы пафсюду белые, что та сметана, фключая околохуйное оперение. Отсюда и погремуха. С децтва ещо прилепилась, спасибо весёлому малочнику.
За эту брутальную альбиносистость ево жэнсчины любили очень. Жэнсчины они ш такие. Их хлебом не корми, дай побиздаболить, как они тирпеть не могут всяких там накаченных жырепцоф типа тарзана и разных там жестоких роковых блондиноф с упругими ягадицами и ростом пад два метра. «Я не такая»,- кричат они дружным разногалосым хором. -« Не надо меня сравнивать со всякими бледями!!! Я не блять!!!! Жёпа не главное!!! Для меня важней всево чувство йумара, дабрата и багатый внутренний мир чилавека, блябудувексвабодыневидать!!!».
Пиздят канешно, на то они и бабы. Если б все самки мира велись исключительно на чувство йумара, то я не сидел бы в этом абщественном сартире и не хуячил бы непаслушными артритными пальцами эти строки в три часа ночи а вместо этово играл бы в Укратителя Диких Лашадей с двумя бальшеглазогрудыми ногастыми шатенками васемнацати лет отроду.
Пра дабрату ваще молчу. Трудно найти на кантиненте более доброво человека чем я.
Балабасы, толстый хуй унд смазливое ебало- вот что решает, скажу я вам, рибята. А нащот внутреннево мира могу сказать одно: это у них он внутренний- у нас внешний.
На чом там мы астановились? А, на Сметане. Снял, значицо Сметана както рас ачередную каракатицу на дискатеке и пришёл с ней к ней дамой на пару палочек вотки, она адна жыла.
Если кто надееца, что я сейчас начну со свойственным всем дрочерам смаком и скрупулёзнастью расписывать пикантные падробности маладёжных паебушек, то абламитесь бля извращенцы хуевы. Пиздуйте дрочить дамой на комиксы про челавека паука или на чо вы там дрочете, онанюги бля сраные малолетние. Тут не савсем пра еблю роскас. Как говорицца, муравьиная кислата это канешно харашо, но пиво клинское савсем другая тема.
Вобщем ебались они сладко, но недолго. Хуле: танцы, хуянцы позади, олкоголь опять жэ давал о себе знать. Ну палок восемнацать, ну девятнацать- кто ж их щитал. Потом заснули. Часоф в семь Снятая дефка (с этого момента СД) падарвалась в туалет- расстацца с паследним васпаминанием о вчирашних трёх бутылках пива Балтика намба девять, выглушеных ею в баре заводново дискодэнса для пущево виселья.
Смитана тожэ праснулся чото. Праснулся, значицо, а дымящаяся шышка-то кожаным буром сверлит пупок, как обычно водицца по-утрам у нармальных крутых парней. «Утро в сасновом бару» вопщем, художник Шышкин.
И так ему чото вдрук дико смиртельно захотелось утреннево минета, что просто песдетс. А ебстись не хотелось ваще чото, бывает кстате такое беспезды, загадачный пародокс прероды.
Подумал он пару сикунд сваей белабрысай галавой и ришыл: «лягу-ка на спину, выставлю свой флакшток на абазрение в выгодном ракурсе, а сам закашу под спящщево. Тёлка увидет гарячий стаячий мушской палавой хуй, не удержица и атсасёт палюбому, а мне и делать ничево не надо»
Ну так и поступил, хуле. Лежыт, ящера своево безногово выставил наружу грозно, сам жэ по типу как смотрит сон пра Сильвию Сайнт или ещё какую драчовую девицу. Ловушка для минетчицы, бля. Ловля на жыфца.
А у тёлки этой был кот. Охуефшый такой матёрый катяра диково и необузданово нрава па кличке Бармалей. Кагда СД приводила домой различных ебарей, то обязательно выганяла Бармалея (она ещё называла ево Барри, Бариком и Бэрримором) в каридор, чтобы тот не учинил каково-нибудь скоцкого беспредела в приступе кашачьей ревности или чо там движет этими неуправляемыми звирьками. Вот и в этот рас котяра, да пары да времини тёрся в каридоре и на кухне, чеша свой кошачий хуёк о дверные косяки, грызя сопственный хвост и привычно справляя малую нужду гостю в батинки.
А тут, васпользовавшысь сонным састаянием хазяйки, приаткрывшей дверь в спальню кагда та выходила пажать мочало, катяра лофко и незаметно праскальзнул туда как Амириканский нинзя Майкл Дудикоф.
Прабегая мимо кравати с вальяжно развалифшимся заряжэным Смитаной этот падонок кашачьево рода вдрук астанавился, пазалипал нимного на слехка калышымый ветром Сметанин аргумент, принюхался к запаху чужака, а патом кааааааааааааак сделает баевой кульбит в воздухе и - прыг на Сметану. (коты ани падкие на смитану, сами знаете) В палете, закосиф, что принял падрагивающий хуёк за настороженово фкусново суслика вылесшево на солнцэ пагреть гемаррой, пушыстый атмарозак каааааааааааааааак захуячит по нему сваей кагтистой лапой.
Ннннннна, палучай суслик йобаный!!!
Сказать что Смитана Охуел от такого сюрприза это ваапще ничево не сказать. Блять, по ево славам ево сперва выгнуло дугой и падбросило к паталку, как девачку адержымую бесами в фильме экзарцыст, а патом сложыло папалам как падстреленово алинёнка гдето в раёне метроф трёх от места взлёта. Очень и очень надолго сложыло, надо сказать.
Про душераздирающий таинственный вопль, каторый Смитана исторг из сваево нутра в этат мамент ещо много дней судачили саседи по кварталу. Адни тяготели к версии: Гигантская Балотная Тварь, другие атстаивали свой вариант: Гигантской Балотной Твари Кто-то Аткусил Кусачками Жёпу.
Кагтями своими, в папытках датянуцо до не без люпыцтва наблюдающево за канвульсиями жэртвы Бармалея Смитана процарапал в дарагом паркете четыре некислых таких фредикрюгерных баразды, а зубным скрежетом до полусмерти напугал сасетскую старушку, каторая как абычна набиралась сеансу грея ухо в квартире черес стенку.
В общем паутру искалеченный Сметанин хуй, раздуфшыйся до размера батона сирвилата «Виктория» выглядил весьма и весьма тревожно. Бармалей жэ съебался из квартиры нахуй от греха подальшэ, чем наглядна падтвердил тиорию учоных о том, что кошки всёжэ не самые тупые жывотные на плонете. Навернае услышал как Сметана паклялся СД отызкать и сжэчь жывотное к ево ёбаной кашачьей бабужке.
Хуй смазали зилёнкой и забинтовали, а владельца за нинадобнастью (толку-то от нево без хуя) отправили дамой. Как он враскаряку дабирался да дома на трёх ногах и трёх видах транспорта- атдельная висёлая история, но сийчас мне в лом иё росказывать.
На следующее утро после трагедии опухоль с хуя ничють не спала, а ещо большэ увеличилась, а черес день увеличилась ещо, пастепенно приближая размеры оново к стандарту «Московская Докторская». Ну, температура там паднялась, хуё-муё. Семптомы васпаления налецо. То есть на хуй, прастите мне такой претсказуемый каламбур..
Кароче побифшысь немного в агонии попиздил черес день наш инвалид сэксуальново фронта сдавацца к херургу.
-«Ай-яй-яй»- заохал старичок херурк сняф павяску с опухшево органа размнажэния ака хуй- «Как жэ вы так неастарожна, маладой чилавек? Грызли вам ево штоли?»
«Нет, не Грызли, всево лиш кот»- грусно састрил Сметана на манер старово анегдода, хатя в этат мамент ему было савсем невесело и ктамужэ савсем не хателось, быть апколотым уколами ат бешэнства в жывот в тичении сорока дней как в фильме пра олкоша и сабаку.
Но начать калоть курс антибиотиков фсё-таки пришлось, хуле дедушка пригразил, что иначе может наступить сталбняк, но не тот сталбняк што с валасами, каторый абычно сапуцтвовал утренним Сметаниным прабуждениям а сталбняк, канкретный бля сталбняк, ат каторово можно запросто задвинуть в угол адидасы. Заодно дед вскрыл нарывы, выпустил из хуя весь гной, заштопал и атправил героя дамой.
В общим с этово дня Сметана начал хадить в паликлиннику на пиривяски где ему калоли какую-то балючую дрянь в жёпу а хуй мазали Вишневским или чемто в этом роде, после чево бинтавали. Пиривяски ему делала адна и та же мидсистра- сторужка лет симидесяти, бинтовавшая кагдато хуи ещо героическим равалюцыонным матросам. Саатвецтвенно никаково стеснения не было. Да и хуйле там стесняцца ласковых старушечьих рук.
И вот, кагда хуй уже стал пачти как новенький приходит както Сметана на пиривяску- а там вместо бабки тёлка маладая, причом не жабец какой а охуенная такая кабылка лет симнацати в каротком халатике и с пухлыми чуфственными губами. Ну, наш гирой канешно падахуел мальца: а где мая любимая бабка,- спрашывает? А кросотка гаварит, мол, царство ей нибесное, я типерь за неё, меня завут Саша, я знаю три слова, чо там у вас бальной?
Тот: мне бы пиривязочку.
Та: ну давайте паказывайте чо у вас, я сделаю.
Ну тот и паказал. Да и хуле, было чево паказывать. Буть у меня такой хуищще я бы ево тоже паказывал всем фстречным-паперечным. А дефка практиканткой аказалась из медучилища, не опытная не хера. Сметана суёт ей своево змея в руки, а та щемица, краснеет, на летце, как это обычно пишетца в романах «играет гамма пративоположэнных чуфств»
Тот: Бери…те.
Та: И чо мне с ним делать?
Тот (в лёхком ахуе): Как чо? Сасать!
Та: (в реальном ахуе): Как сасать? Вы что сибе пазваляете? (а у самой лёхкое самнение в голосе, типа мож действительно сасать надо, личебная працедура такая, ей неведомая)
Тот: Да шучу, шучу. Помаж вот этой хуйнёй и забинтуй, первый рас замужем штоли?
Ну, Саша эта взяла инвалидный хуй двумя пальцами как дохлую крысу и давай мазать мазью. А у самой морда красная как у покойново губернатора Евдакимова после бани и руки дражат как у запойново синяка. Стиснительная типа папалась. Знаем мы таких стиснительных.
Тут у Сметаны хуй как подскочет! Хуйле, парень маладой, а тут стоит такая цыпа, держыт тебе хуй двумя намоникюреными пальчиками, как гламурная фронцуская фря, хлопает здаравенными ресницами да дует минетные гупки (типа на шютку абиделась, ага). У мёртвово падскочет.
Саша эта, как узрела мощщую мушскую ырэкцыю ваще растерялась. Бинты уранила, давай тупить по-страшному. Глаза стали как два форфоровых блюцца, в них ужос, страх и это, вазбуждение чутка праскальзывает. А время-то идёт. За дверью ужэ очередь набралась рыл в восемь. Из бабок в основном, да олкошей всяких.
- Хуйли вы там зависли, ебётесь, чтоли?,- кто-то шыбко астраумный орёт
Решать надо вапрос. Ну, бля, папытки с васьмой худо- бедно забинтовала она парню шнягу. Пака бинтовала бидняга чють не кончил рас десять прямо ей на руки. Тогда б она паходу сама сталбняк бы словила вечный.
Только Смитана отошол от больнички метров десять, чует чуйку- хуй упал, а вместе с ним упала и павяска. В штанину. Правую.
«Ну ёбанарот»- падумал он и вирнулся абратно. Тут канешно история павтарилась до мелочей, только Саша справилась с проблемой побыстрей и тупила меньшэ. Ну а в третий раз вообще как по маслу прашло, толька пришлось немнога повоевать с бабушками из очереди, каторые начали громко вазмущаца и кричать: чо за хуйня? Как к сибе дамой ходит!
Кароче к таму времени как зажыл хуй, Смитана ужэ вавсю ёб эту самую Сашу прямо в бальничке. А потом они стали жыть вместе ну и фсё такое. Щас, по-мойму двое дитей у них
Во как жызнь людей сводит.
© Ренсон
