Было это хуивознает када. Жгли мы в те времена могуче, от всей души. Молодыми были, поэтому сия история мощно отпечаталась в мозгу. Да и не одна она была. Таких историй у меня на неебический томик мимуаров набирёцца. Участнеги сабытий – народ сугубо уникальный, каждый со своим вывихом в извилинах.
Взять того же Гарика, пижона-интелегента, любящего часами пиздеть о гламурных ароматах коньяка тыща дивятьсот бородатого года. Втирался в доверие виртуозно! Не слезал с оппонента, пока не добивался своего. Или чужого. Из одежды носил исключительно костюмы с галстуками. А вот на имя «Гарик» отзываццо не любил. «Какой я нах Гарик? Меня папа с мамой Игорем назвали». Слово «Гарик» он говорил с таким отвращением, будто перед этим кусок говна съел. Эстет, ёпти. Пил он по-скотски (в хорошем смысле этого слова), пока мордой в стол не втыкался. Это не образное выражение, а реалии жизни. Было дело, раз пили, картишки перекидовали. Щас хуй вспомню, но почему-то при свечах сидели, хотя бап не было. Или они уже спали? Не важно! Так вот, сидим, карты ковыряем, пьём водку. Выпили дохуя, но в дрова только Гарик. И чё-то так не с того не с чего, Гарик – хуяк! И лбом свечку потушил! Все сначала пиздеть начали: «Какова хуя!», «И так нипизды не видно!», «Да он, сцуко, тузы из рукавов вынимает!»… А потом свет включили – нихуя Гарик не мухлюет, в отключке он. А свечку башкой потушил, когда мордой в стол летел. Случай не единичный, показательный.
Втарой учаснег сабытий – Дэн. Этот перец вообще из Магадана. Приехал в Москву учиццо, забухал в общаге, ну и забил на эту самую учёбу болт. Паспорт проебал почти сразу, но умудрился устроиццо на нехуёвую работу и поднимал там нехуёвые деньги. Примечателен тем, что любил эти нихуёвые деньги проёбывать с пугающей скоростью, бухая с друзьями. Читай – любил напоить толпу, себя любимого не забывая. Респект ему за это, т.к. и сам, бывало, падал на хвост, хотя не с умыслом забухать на халяву, а благодаря тому, что Дэн поил народ исключительно жизнерадостный и позитивный.
Третий был, собственно, я – распиздяй со стажем, в будущем опомнившийся и вставший на правильный путь, но в то время беспредельно жгущий и аццки глумящийся по жизни. Эти качества порой мешали, а иногда помогали. Например, помогали вписываццо вот в такие истории…
Короче, шла середина девяностых. На улице жарило лето. В тот день (если быть точнее – ночь) мы пробухивали последние крохи, оставшиеся от очередной зарплаты Дэна в одной из бильярдных Москвы. Просто тупо катали шары и на шару пили пиво. Втроём. Было скучно. И тут зоркое око Гарика углядело за соседним столом двух развратных студенток изумительных форм, жеманно трущихся о бильярдные столы и совершающих возвратно-поступающие движения киями. Гарик пустил слюну и сказал с чувством:
– Эти бляди мне решительно нравяцца. Чем мой кий хуже ихних деревяшек? Нада брррать!
Дэн метнул своё всё ещё трезвое тело в сторону пилоток, и не прошло и минуты, как мы уже играли вместе за нашим столом. Я острил, Гарик подпёздывал, Дэн красовался, закатывая шары фирменными ударами с выебонами. Каждый стремился очаровать аппетитных студенточек. Девки безбожно велись, и всё шло к тому, что кто-то поебёцца, а кто-то жёстко обломаецца. Никто из парней не думал сдавацца.
Но следующей злоебучий перфоманс ваще вывернул всё наизнанку! Короче, Дэна отозвал какой-то типец с бегающими глазёнками, и начал ему изливать душу, мол, блиа, как же так, я этих тёлок уже полтора часа пасу, а вы меня так злобно кинули. Гы. Тормоз. Дэн ему:
– Ну, ты, типа, извини, подвинься, чугак, но на этих тёлок мы первые напрыгнули. Так что, ты иди, покури в сторонке. Может, кто и зайдёт в эту корчму в такое время. А не поебёшься – так нам поибать, не наши опилки. Бугагага!!!
Чувак взмолися:
– Ёптыть, рибята, я весь в работе зарылся, не ёбся уже скоко месяцев, выходной ели нашёл, и тут такое дело…
– Ну дело-то, дааа, такое… Тока не наше! – сказал Дэн. – Не еби мозг! Маршируй нахуй в сторону хуя!
Но тут чувак сделал, сцуко, заприщённый приём:
– Рибята, у миня кирпич денег. Делаим так: вы миня в тусу бирёте, и мы все дружно начинаем помидорить за мой счёт. Но девки сами пусть решают с кем ебстись.
Ну Дэн, бля, и повёлся! Ёпт, в кои-то веки нашёлся ещё один долбоёб, решивший в толпу деньги закинуть. Чё этот чувак шлюху не снял – хуйивознает, мудак наверно. В банке работает.
Короче, объявляем тёткам, что власть меняецца, пиво объявляецца помоями, и что пить мы будем из самых дорогих бутылок, самыми нихуёвыми глотками. Мы ж теперь парни при деньгах, алчущие аццких развличений! Ну и женских тел, а так же наслаждений… И начали мы жечь с удвоенной силой. Причём пилотки, увидев красивые бутыли блистящими этикетками, от жадности тоже начали квасить чуть ли не наравне с нами. Ухуячились в слюни мы достаточно быстро. Про пилоток вообще говорить нечего – эти организмы повпадали в коматозное состояние, и ни о какой ебле разговор идти не мог. А мы-то чё? Мы ж рубахи-парни, ща других найдём! Гы, бля, сволочи пьяные… И этих антилоп домой на моторе отправили…
Это потом уже, окинув пьяным взглядом бильярдную, мы поняли, что кроме охраны, официантов и прочей мишуры, никого нет. На часах было что-то около пяти утра…
Гарик принципиально докатал партию: блиа, уплочено нах! При этом чуть не порвал стол, т.к. был близок к очередному отключению мозга. Но потом взял себя в руки и нашёл дополнительный источник питания. В кому не впал. Надо было решать, чё дальше делать – банкира не покидала надежда на предмет поебаццо. Нам это было глубоко поровну, но решили поддержать этого евнуха. Мы поймали пепелац и чухнули в следующее ближайшее питейное завидение. Им оказался какой-то бар, подозрительно смахивающий на чебуречную. Но жизнь там, слава богу, кипела. Спустя некоторое время мы поняли – ловить тут нехуй, ибо бап всех разобрали. Посему решили тупо нажраццо, т.к. несколько проветрились и были готовы ставить новые рекорды по литрболу.
Занималась заря… Банкир сдулся – деньги и силы подходили к концу. Гарик обменялся с ним телефонами: хули, реальный кент, ещё как-нить посверлим вместе, тётку ему найдём, а то помирает человек от спермотоксикоза. Банкира бережно уложили в такси, и отправили домой. Мы ещё решили посидеть, хотя были достаточно мутными. И тут Гарик намётанным взглядом выцепил пакет, подозрительно висящий на вешалке.
– Ебёныть, а не банкир ли его забыл?
Заглянули в пакет – бумаги какие-то, бланки, договора и прочая хуйня.
– Точно банкир, ёбаный истерик! – логично подытожил Гарик. – Дело труба: бабу он не выеб, документы проебал – повесиццо с горя, еблан. Надо спасать парня, а то столько денег пропадёт непроебённых… Не зря же я телефонами менялся.
Позвонили из бара банкиру домой (мобил тогда ещё не было, пейджеры считались невероятной крутостью). Трубу взял какой-то хуй, сказал, что банкир в хлам, спит, пуская слюни. Будить он его не будет и ваще нуивонах. Этому чудовищу объяснили:
– Слышь, банкир доки ценные слил, завтра очнёцца – тебе очко порвёт за то, что ты отказался от нашей великодушной помощи.
– И чё, я должен щас пилить хуйивознаит куда? Везите, короче, сами.
Ну мы, бля, и подписались, идиоты! А хули, заняццо нехуй. Опять же чилавека спасаем. Выковыряли адрес у этого клоуна и тронулись. Орловско-сцуко Довыдовский переулок, дом 3, блядь, квартира хуивознает, неважно. Ехать решили наземным городским транспортом – бабосы мистическим образом испарились. Даже на метро не было, ну а в троллейбусе от контры можно и отматериццо, на крайняк – отбиццо. Короче, десантировались мы в районе, как нам казалось, этого переулка и нервно стали чесать репы. Где этот Орловско-Довыдовский переулок кто-то из нас знал. Но это когда только выдвинулись. Когда подошли ближе – никто решительно не помнил ни где он находицца, ни кто это должен помнить…
– Паибать, - сказал Гарик и замарширавал вглубь спального района. Мы с Дэном уныло двинули следом. А на улице, сцуко, хоть бы кошка пробежала – ни души, как вымерли. Время-то, часов 7 утра, суббота. Нормальные люди спят, одни мы, долбоёбы, шароёбимся с непонятной целью.
Тут мы набрели на здание ГАИ. Какое-то охуенно здоровое, этажей 5.
– Хуяссе! – сказали мы, и Гарик решил трясонуть гаишников на предмет карты московских дорог.
– Бля, Гарик, ты ебанулся? Они же тебя сразу примут, скотоброда пьяного!
– Так я ж не на машине! Нахуй пошлю.
– Логично… - ответили мы и отпустили Гарика с богом.
Его не было минут 20. Дэн и я решили, что пропал Гарик, скрутили его упыри и запаковали в обезьянник. Хотя откуда там обезьянник? Ну, мож клетка у них? А за каким она им в хуй впёрлась? Наши рассуждения перервал радостный вопль Гарика:
– Ебёны пассатижи! Живём, блиа! Я тут какого-то генерала развёл – он мне права на халяву сделает! Я ему какую-то муйню начал втирать, у него мозг и треснул. Скозал – сделаю, тока сковырнись отсюда! Гыгы!
Зная Гарика, можно было с уверенностью сказать – сделает! Если конечно дорожит своим моральным здоровьем. От Гарика ещё никто живым не уходил. Заебёт!
– Ты узнал, где этот пириулак, конь педальный? – с подозрением поинтересовались мы.
– Блиа… Не, забыл…
Отпускать Гарика в очередной поход не хотелось, а самим было в падлу. Решили так искать. К тому же, на горизонте я засёк дворника. При ближайшем рассмотрении, дворник оказался узбеком неопределённой национальности. Меня терзали смутные сомненья: говорит ли это чудо по-русски?
– Уважаемый, - начал, было, я. – Вы не подскажите, как пройти к…
Но Гарик меня отстранил, и гаркнул в лицо узбеку:
– Слышь, корешь. Где тут Орехово-Борисово?
Узбек охуел от перегара и спрятался за метлу.
– Блиа, ты по-русски рубишь, сосед?
Узбек как-то весь сжался (по-моему, даже голубка пустил) и тыркнум пальцем куда-то влево.
– Спасиба, привет Гульчатай! – с этими словами Гарик развернул тело в сторону, указанную дворником, и пошёл туда же. Мы с Дэном переглянулись, но тоже пошли.
Было очевидно, что нам не давала покоя одна и та же мысль. Но какая?
И тут до меня допёрло:
– Гарик, а нахуя тебе Орехово-Борисово?
– Ээээ… Блиа! Узбек нас развёл! Пойдём ему ебало бить!
– Нахуя? Ты же сам его спросил: где Орехово-Борисово? Про Орловско-Довыдовский пириулак речи не было!
– Действительно… Но ебало для профилактики следовало бы набить. Он чё, лось, не видит, что нам нахуй Орехово- блиа Борисово не надо!
Хуйивознаит сколько мы бы бродили ещё, если бы случайно Гарик не погнался от безделья за какой-то кошкой с ломом (бля, где он его нарыл?). Короче, вернувшись, он торжественно сообщил, что вот это самый дом и есть Орловско-Довыдовский переулок, дом 3. Если бы у нас в тот момент было шампанское, мы бы его открыли. Но у нас не было даже пива. Поэтому, поссав в ближайших кустах, мы двинули к подъезду.
Там нас ждал очередной облом: на двери был кодовый замок – железная хуйня, на которой надо было одновременно нажать несколько кнопок.
– Хуяссе! И чё теперь? Ждать обеда, когда народ проснёцца? – раздосадовался Дэн.
Гарик безуспешно тыкался в кнопки, я курил на лавочке, Дэн рвал на жопе волосы:
– Каково хуя мы вообще сюда поперлись? Лежал бы я щас на диване и в хуй бы не дул!
Гарик его успокоил:
– Не ссы, ща мы код подберём, тут всего несколько тысяч комбинаций…
Я докурил, подошёл к двери и ткнул тремя пальцами в замок. Дверь открылась…
– Кудесник хуев! – заорал Дэн.
– Ты, сцуко, знал и молчал! – обиделся Гарик.
– Давайте уже закончим это путешествие, - просто сказал я. – Оно меня порядком подзаебло.
Спорить никто не стал – так оно и было.
Нашли квартиру, позвонили в дверь. Открый тот самый хуй, который брал трубу.
– Пришли? А я вас уже и не ждал… Лан, пойду эту пьянь разбужу. Пьянь, как не странно, успела даже выспаццо, смотрела прямо, мыслила адекватно. Банкир был счастлив!
– Рибяты! Как жизнь! Давно не видились!
– Угу, – пробурчал Гарик. – Ценную бандероль палучите и распишитесь.
Банкир растерялся:
– Чё? Какая бандыроль? Вы чё, пачтальёны?
Минут 10, перебивая друг друга, мы пытались объяснить этому гоблину чё почём. Наконец, когда истина была установлена, банкир заглянул в пакет.
– Парни, это чего? – ошарашено спросил он. – Я с пакетами не хожу, у меня чимадан кожаный, пиздатый… И, потом, я ни знаю ни какаю ПБОЮЛ Бэ Рэ Гамадридзэ… Это не моё, нах мне Гамадридзэ? Вон мой чимаданчик в уголке стоит…
Мы были в ахуе! Спиздили чей-то пакет с документам, тащили его через полгорода… Где, блиа, логика? Вырубив у банкира денег «на попить», мы уныло побрели к ближайшей палатке. Спасали чилавека, а выставились банальными ворюгами. Нихуёвая тема… Взяв пива, мощными глотками опорожнив бутылки, мы снова взяли пива, а потом ещё раз снова… На старых дрожжах, меня развезло моментально, и я потерялся в пространстве. Что было дальше, не помнил никто из нас. Уже потом, собирая по крупинкам отрывочные воспоминания, мы пришли к выводу, что злополучный пакет таки вернулся на своё прежнее место. Но с тех пор, при звуках словосочетаний «Орехово-Борисово» или «Орловско-Довыдовский», каждый из нас вздрагивает. В отдельных случаях даже пускает газы…
