- Женька, хорош валяться! Слышишь? – навязчивый голос, который так неприятен для всех, кто знает, что такое удушливое похмелье, вызванное смешанием напитков различной формации и различных по идеологии, пытался прорваться под колпак моего мёртвого состояния.
Вставать я не хотел. Хотя не спал уже давно. Точно знал, что встав, я непременно побегу блевать. Ну, вы знаете, обостряется интуиция при таких обстоятельствах.
Поэтому я тихушничал, как мог. Лежал бревном и вспоминал подробности вчерашнего вечера. От некоторых всплывавших фрагментов мне становилось стыдно, и как ни странно, одновременно гордо за себя.
Хотя всё, что вспоминал, можно было описать парой слов: дико нажрались.
Вспоминаемые напитки вызывали вкусовые галлюцинации. Так, что даже рот наполнялся солоноватой слюной, той, что бывает перед хорошим блевком.
События же были иррациональны и пугали своей прямотой и откровенностью.
Кадр первый. Мы с Толяном глушим водку из горла в кустах сирени. Вдвоём. Кадр второй. Мы с Толяном и Серёгой глушим водку из горла в кустах сирени. Втроём. Кадр третий. Мы с Толяном и Серёгой и какой-то девкой глушим водку из горла на платформе «Красный строитель». Вчетвером.
Наблюдавшийся числовой ряд разрушился неожиданно: мы, довольно большой толпой, на детской площадке пьём водку, пиво, коньяк и опять водку. Куплены пластиковые стаканчики. Закусываем охотничьими колбасками, батоном хлеба и минералкой. Внимательно-презрительный взгляд огромных девичьих глаз.
Всё это называлось «размяться перед Днюхой»
После таких разминок я всегда отхожу очень долго. По двум причинам: во-первых, действительно херово, а во-вторых, это козырно – очухаться уже к накрытому столу и тут же похмелиться, явив миру свою волшебную симпатичность.
Вот и сейчас, уловив притихлость квартиры, и сообразив, что все пошли в магазин за едой, питьём и пойлом, а меня благоизвенительно оставили в покое, я решил включить свою навигацию и переместить тело на кухню, где, как говорят, из крана течёт холодная вода. Очень хотелось воды. Холодной.
Самое тяжёлое физическое упражнение – встать с постели в таком состоянии. Долго я не мог этого сделать. Как говорил Штирлиц, надо вспомнить самое дорогое в таких случаях.
- Пиво! – гаркнул я и вскочил на подкашивающиеся ноги.
Первые шаги давались с трудом. Даже чуть не проявил малодушие, и не опёрся на стенку. Но движение – это жизнь. А восстанавливаться надо как можно быстрее, ибо очень много в этом мире ещё не выпитого мною.
Какой-то звук, методичный, как мел учительницы по доске, мешал мне сосредоточиться на передвижении.
Добравшись до кухни, я определил источник: нож по разделочной доске.
Спиной ко мне стояла девушка и что-то там вдумчиво шинковала. Я узнал её сразу. Хоть и со спины.
- Доброе утро, Сашенька.
- День уже, - хмуро буркнула та через плечо.
Знакомы мы были давно, и при этом не испытывали друг к другу никаких симпатий. Так уж получилось. Видимо, это началось с того момента, когда я, ученик третьего класса «А», облил её, ученицу второго класса (тоже «А»), из брызгалки до мокрых трусиков. Друг держал, а я лил и лил под юбочку.
Мы, конечно, подросли слегка, но так уж повелось: в компаниях минимум внимания друг к другу, а когда я пытался ей что-то сказать, то получал такую дозу яда, что был демотивирован к разговорам надолго. А ведь красивая девчонка. Жаль. (Я не про красоту).
- А где все? – спросил я, как бы не догадываясь.
- В магазин ушли. Тащить много. А меня оставили. Сергей так и сказал: «Порежь лук, почисть картошку и присмотри, что бы этот урод нигде не наблевал. Он обычно за телевизор блюёт». Ну, и как? Чисто там?
- Чисто, - просвистел я, и с надеждой полез в холодильник.
О, чудо! Сергей, ты – правильный человек! Радуга пивных пробок нежно пропела мне «Здравствуй, Женечка! Похмелись, пожалуйста, Женечка!»
- Спасибо! Огромное спасибо! Обязательно, - поблагодарил я пробки.
Александра покосилась на меня. В надменном взгляде я явственно прочёл слово «белка».
Прихватив стартовый литр смысла жизни, я, весело, танцуя в душе шейк, отправился в большую комнату, познавать мир через устройство, которое немцы именуют «Далеко смотреть».
Развалившись в кресле, я открыл пиво и включил «Культура». По «Культуре» ебались львы.
Не знаю как вас, а меня пиво бодрит, и я начинаю верить, что этот мир – не такое уж и говно.
При этом мне абсолютно не важно, что я наблюдаю по «фернзее». Главное – что бы не было рекламы. Реклама – антагонист пива. Ибо она как раз и говорит, что да, говно, конечно.
Моё медитационно – созерцательное поглощение пива было прервано очень грубо, на второй бутылке. Видимо, Шуру потрясла такая несправедливость: я кайфую, а она картошку чистит.
Грозно нависнув надо мной, она, помолчав недолго, выстрелила:
- Помоги мне!
Я поднял на неё ленивый взгляд и отмахнулся:
- Не хочу….
- Почему? – настаивала девушка.
- Не знаю, - честно ответил я.
Помолчав минуту, она очень буднично спросила:
- Жень, ты – откровенный человек?
- Надеюсь, - действительно с надеждой ответил я.
- Тогда скажи мне, почему ты такой мудак?
Ну, разве можно задавать с похмелья такие сложные вопросы?!
Ответа я не находил, лишь застенчиво пялился на всё ещё совокупляющуюся фауну.
В краткий миг осененный, я молча схватил её за пизду.
- Руки убери, - прошипела она.
Поставив пиво на пол, высвобожденное хватательное средство я расположил на очаровательной заднице.
- Руки!
Я усилил давление и начал движения в разной векторной направленности.
Она наклонила ко мне голову и тихо, но зло, проговорила на ухо:
- Руки убери…
А вот и попалась! Я ловко схватил её за шею.
Понимаете, я – очень прямой человек. Если я хочу, что бы мне сделали минет, то так и говорю «отсоси, дорогая». А так как у меня очень хорошее воспитание, то «отсоси» сказать девушке я стесняюсь, и использую различные massage. Например, притянуть девушку ртом к ширинке.
Сашенька сосредоточилась и произнесла неподдающейся головой, тихо, но твёрдо:
- Я этого делать не буду!
- Думаешь? – удивился я, - кхм…. Соси, сука!
Простите меня за эту вульгарщину, не хотел. Честно. Вырвалось как-то. Но её ответ поставил всё на свои места:
- Да, мой господин…
Минет с похмелья – квинтэссенция радостей этого мира. Поверьте. Даже неумелый. Потому как испытываешь абсолютное счастье. Человеку, на самом деле, много не надо: мясо, пиво и что б сосали. Да, вот ещё развлечения. Я в серьёз задумался над этим.
- В доме клизма есть? – деловито поинтересовался я.
- Не знаю, - вынув хуй изо рта, произнесла Александра.
- Найди.
- Зачем?
- Клизму тебе ставить будем.
- … Зачем?!
- В жопу выебу. Делов-то. Только воды кипячёной набери.
Милая девушка упорхнула из комнаты. Её долго не было. Потом появилась. С клизмой.
Я взял эту медицинскую говнотолкалку и тихо присел: в клизме был кипяток. «Дура, нет?». Выдохнув для успокоения, я ровным голосом приказал:
- Снимай джинсы!
Сашенька суетливо стала раздеваться.
- Встань в угол лицом!
Полюбовавшись на угловое подтрусовое голожопие, я отправился менять воду.
Вернувшись, я оглядел территорию. Мало чего изменилось: девушка стояла в углу, в телевизоре продолжали ебаться. Правда, действующие лица сменились. Теперь порно было от мадагаскарских лемуров.
- Нагнись! Руки на стенку, - падишахом повелел я, и, если честно, почувствовал себя падишахом.
Сашенька выполнила распоряжение, слегка трясясь. То ли от возбуждения, то ли от страха.
Я, используя клизму, как брызгалку, начал поливать её трусы. Продолжалось это недолго. Девушка пошла крупной тряской, застонала и рухнула на колени. Кончила.
«Удивительная эта штука – психика, - флегматично подумал я, - догадайся я ей всыпать ремня, поёбывал бы уже который год»
- А теперь – гвоздь программы!
