Неделя начиналась – хуже некуда. Понедельник и вообще день тяжёлый, а уж этот…
Голова с утра трещит – ну, это ладно, дело привычное, пережить можно. На работу к десяти, как штык, – ничего хорошего, но тоже не новость.
Конечно, золотые дни – «полевые», вторник и четверг. Делай что хочешь. Нравится – мотайся, мудила, по клиентам, выбивай платежи. Тебе потом с этих платежей полтора процента отстегнут, ага. Баксов сто пятьдесят за месяц набежит. Ну, двести. А не нравится – не мотайся. Клиенты, они в основном совестливые, так и так заплатят. Чуть позже, но заплатят, никуда не денутся. Уродоваться не обязательно. Во всяком случае, поспать можно подольше, сожрать что-нибудь не спеша, перекурить со вкусом на лоджии. На соседей ебущихся полюбоваться. Сериал прямо…
А по понедельникам, средам и пятницам будь любезен – в офис, на планёрку. Опоздания не приветствуются. Начальник Лёва, молодой, с понтами, гнусный тип, руководству настучит обязательно. И выпрут в итоге, тем более, что два раза уже прогуливал. И накроются медным тазом железные восемь сотен. В общем, опаздывать нежелательно, никак.
Но это всё бы ничего, это Денис привык.
А вот с телефонами… и с ключом… из ряда вон.
Вернее, сначала – с ключом. Кое-как встал, ополоснулся, то-сё, бутерброд с сыром подсохшим в себя через силу запихнул, оделся, на выход рванул. Ибо рисковал уже опоздать.
Ага, разбежался. Ключ в замке заело.
Дёргал-дёргал, ни вправо, ни влево, и не вынимается, сука. А стоило Денису от души на него навалиться – головка ключа в пальцах, а кончик, или как он там называется, бородка, что ли, в замке.
Ну, что, звонить надо. Хуй его знает, как в домоуправление это звонить. Значит, в 02 сначала. Или прямо в 911. И на работу, предупредить. Лёва, гандон, не поверит, конечно. Надо будет у 911 бумажку взять какую-нибудь, типа справки.
Ага, разбежался, дубль два. Домашний телефон неделя уж, как не работает. Хули, Бинатон, мэйд ин Чайна. Да не больно-то и нужно – стационарная связь так и так последние годы доживает, мобильная рулит.
Так, мобильный. Дубль три: неизвестно где этот мобильный. У кровати нет, под кроватью нет, на шкафу нет, на кухне нет, в сортире нет. Блядь. В футбол вчера играли, потом квасили, там и проебал, что ли?
Разом вспотевший Денис метнулся на лоджию, выглянул во двор. Как нарочно, ни одной знакомой рожи. Да и вообще народу не густо.
– Женщина! – заорал он, адресуясь к пожилой тётке, одиноко ковылявшей мимо подъезда. – Женщина! Помогите!
Тётка покрутила головой и нырнула в соседний подъезд. Уёбище.
– Пацаны! – крикнул Денис, и голос его сорвался.
Двое подростков, очевидным образом прогуливавших школу, подняли головы и заржали.
Стало стыдно. Здоровый мужик, а вопит не своим голосом, да ещё петуха даёт. Тьфу.
Денис перевесился через перила – может, кто из соседей на лоджии курит. Нет, никого. Типа все на работу двинули. Пидорасы.
Закурил, задумался. По пожарной лестнице не спустишься и не поднимешься – все, гниды, люки свои на замки заперли, что есть эта лестница, что нет её. Выход, стало быть, один: перебираться на соседнюю лоджию, к этим, которые ему сериал показывают. Вон, окно у них приоткрыто, значит, дома есть кто-то. Бабка, наверно, дома. Глухая, не докричишься до неё, но не злая, потрещать любит. Позвонить, конечно, даст.
Внучку у бабки этой зовут Женей, учится Женя в каком-то институте, девка так себе, невзрачная, но рулады выводит в моменты страсти – заслушаешься.
Это она с хахалем своим Денису почти каждый его «полевой» день по утрам представления показывают. Впервые увидев, он, конечно, немного смутился: курил себе на лоджии, никого, как говорится, не трогал, случайно глянул в ту сторону – вообще-то ему в хуй не упёрлось в чужие окна втыкать, – а там!.. Мама дорогая! Штор они, видимо, принципиально не признают, и потому всё, как на ладони. Бабкина внучка лежит враскоряку, собственно, только ноги и видны, и левой… нет, пардон, правой, да, правой, внучка эта ритмично так хахалю своему по жопе бьёт. А хахаль– как и она, в чём мать родила, – трудится прямо не покладая рук. Впрочем, не рук, конечно. То есть не только рук. И даже не столько.
Смутился-то Денис смутился, но зрелище досмотрел до конца. С живейшим, что называется, интересом. И дослушал. Там было, что послушать, особенно в конце.
Куда ж они бабку дели, подумал он тогда? Глухая-глухая, да не настолько же… Гулять, что ли выгнали? И то дело…
Позже – честно говоря, через день, – выяснилось, что порнуху тут кажут регулярно. То ли у них, у любовничков этих, график учёбы-работы такой, то ли ещё что, но по «полевым» дням Денис стал ходить на лоджию, как в кино. На утренний сеанс. И почти всегда кино показывали. Причём, что интересно, еблись исключительно при открытых шторах. Наверное, в темноте им не нравилось. И при электрическом свете тоже. Ну, что ж, спасибо от лица благодарных зрителей.
Всё остальное время – вечером, например, или по выходным, – шторы в этой комнате были задёрнуты. Вот как сейчас, например.
Значит, путь открыт. Оптимально, сообразил Денис, будет через них на улицу – и рысью на работу. Даже галопом. Может, удастся ещё успеть. А после планёрки этой сраной – домой, и с дверью решать. Да, не забыть ещё сразу мобилу заблокировать.
Легко сказать – путь открыт. С лоджии на лоджию перескочить – не в лужу пёрнуть.
Тем более, после вчерашнего.
Тем более, этаж-то, бля, двенадцатый.
Тем более… Аккуратно надо, короче…
Денис снова вспотел. И даже слабость в коленках ощутил. Но заставил себя собраться, вернулся в комнату, вывалил из комода простыни, выбрал подлиннее и покрепче, снова вылетел на лоджию, обвязался, конец простыни привязал к ржавой стойке, служащей каркасом для разделяющего две лоджии хлипкого щита.
Собрался лезть. Подумал, отвязался, пошёл в сортир. На посошок, так сказать.
Потом снова привязался. Перекурил. Наконец, решился.
Перелез благополучно. Тут ведь главное что? Помимо того, что не обосраться, главное – вниз не смотреть. И даже не думать, что, мол, двенадцатый этаж. Да хоть сто двенадцатый!
Мягко спрыгнул на соседскую лоджию. Из-под ног с почти неслышным мявом шарахнулась кошка. Вспрыгнула на отлив приоткрытого окна, исчезла внутри. Тьфу, ёб твою… Денис присел на корточки, опёрся спиной о разделительный щит, подождал, пока сердцебиение не унялось. Потом отвязался, подкрался к окну, осторожно заглянул в комнату.
Вроде никого. Край шторы слегка колышется – то ли кошка зацепила, то ли сквознячок.
– Ау! – деликатно подал голос Денис. – Есть кто живой?
Тишина, только где-то часы невидимые тикают.
Денис просунул руку внутрь, постучал костяшками пальцев по стеклу. По-прежнему тишина.
Толкнул створку, залез на подоконник, спрыгнул. Действительно, никого. Даже кошки не видать.
Замер, прислушался. Нет, какая-то жизнь в квартире присутствует. На грани слышимости, правда, но кто-то там есть.
Бабку не напугать бы, подумал Денис. Как хватит её кондратий – вот гимор-то будет… Лучше всего, если бабка на кухне: он тогда с места в карьер скажет – а у вас, бабуля, дверь открыта была, извините. Может, и обойдётся без кондратия.
Тем не менее, вопреки собственному плану Денис прокашлялся и громко повторил:
– Есть кто живой?
Откуда-то из недр квартиры донёсся приглушённый неразборчивый возглас, после чего стало совсем тихо.
Денис на цыпочках двинулся вглубь. Так, дверь… открываем медленно-медленно… холл… никого… дальше коридор… налево поворачивает, это в кухню… в кухне пусто, кошка только на подоконнике… возвращаемся в холл… ещё две двери, понятное дело… тишина полнейшая… А, нет, вот отсюда что-то прошелестело!
Денису надоело валять дурака. Он непроизвольно рыгнул, сказал: «Извините» – и решительно толкнул дверь.
Светло. И никого. Да что ж такое?
Ага. Диван-то хранит следы… Вот, и тапки тут, и трусы женские, и джинсы с футболкой валяются! Ну, вы где, голубчики?
В шкафу чихнуло. Вот идиоты.
– Соседи! – проникновенно сказал Денис. – Я не муж, который из командировки вернулся! И, тем более, не грабитель! Денис я, из третьего подъезда, с соседней лоджии! Вылезайте уже, дурью не майтесь! У меня замок сломался, выйти не могу, мне позвонить только!
Он чуть не заплакал.
К шкафу подойти, открыть – неудобно как-то…
Женский голос пискнул откуда-то снизу:
– Вить, это вроде правда сосед!
Денис опустил глаза – из-под дивана торчала женская голова с округлившимися глазами. Внучка Женя, слава Богу…
– Отвернитесь, – сказала она. – Вить, выходи.
Что ж они как кролики прямо, подумал Денис, отворачиваясь. Каждый божий день. То там, то тут. Бедная бабка.
За спиной зашуршало, потом скрипнула дверь.
– Ты чо, охуел? – агрессивно спросил мужской голос.
Денис повернулся и получил удар в челюсть. Стена уехала вверх, пол накренился и ударил Дениса по спине. Стало совсем плохо. Еле успел голову повернуть – и вывалил свой плохо пережёванный бутерброд на ковёр.
…Сидели на кухне. Женка и Витькой попытались было отпоить Дениса водой – его снова вырвало, хорошо, успел до туалета добежать.
Витёк – неплохой, кстати, пацан оказался, с пониманием – мухой сгонял за пивом. Пиво пошло хорошо, Денис начал оживать. В двух словах обрисовал ситуацию. Горько порадовался сочувствию.
– А мы, – стесняясь, объяснила вдруг Женя, – осенью пожениться думаем, а пока встречаться только по утрам и получается…
– Ну, – добавил Витёк, – по вечерам тоже, в кино там, в кафе каком-нибудь, но, Дэн, сам понимаешь…
– Понимаю, – вяло кивнул Денис.
Говорить о том, что давно уже эти их утренние встречи наблюдает, не стал. Неплохие ребята, чего их смущать зря.
– Да не надо передо мной отчитываться, – сказал он. – Ваше дело, где, когда и сколько.
Женя, в который уже раз, покраснела. Может, на троих, подумал вдруг Денис? Его передёрнуло – во-первых, всё ещё чувствовал себя неважно, да и рожа заплывала, во-вторых, как-то на троих не хотелось. Вот если бы две тёлки… Да и то, не сейчас…
Он потрогал скулу. Появляться в таком виде на работе, к тому же пива насосавшись, – отпадало.
– Извини, Дэн, – пробормотал Витёк. – Я ж не хотел…
– Да уж чего уж, – буркнул Денис.
Гори она ясным пламенем, эта работа, мрачно подумал он. Заебали. Не пойду никуда.
– Ребят, я позвоню, можно? – спросил он.
Первым делом заблокировал мобилу, затем… подумал и положил трубку.
В комнате приглушённо переговаривались.
– Да иди! – донёсся голос Витька. – А мы с Дэном посидим ещё чуток. Нормальный чувак, жалко его… А потом тоже двинем.
– Чтоб в одиннадцать, – строго сказала Женя, – вас здесь уже не было! Бабушка до смерти напугается!
– Ладно… Короче, в полседьмого на обычном месте.
– Ага…
Звук поцелуя. Тьфу, подумал Денис и закрыл глаза.
– …Всё, мальчики, я поскакала, – прощебетала Женя, – и так уже первую пару прогуливаю. Ведите себя хорошо!
Дверь за ней закрылась, стало тихо.
– А плюнь ты, Дэн, на работу эту уродскую, – сказал Витёк. – Плюнь и разотри!
– Уже плюнул, – угрюмо ответил Денис.
– Во, малацца! Ты знаешь что? Ты пересиди чуток… ну, чтоб красота эта сошла, – Витёк посмотрел на скулу собеседника, – и приходи к нам. Работа в принципе та же, а вот отношение другое! Что ж такое – у человека проблемы, а его прессовать… На хуй такую работу! Не, у нас не так! И сам себе хозяин, и заработать всегда можно, было бы желание, и отношение человеческое. Ну, давай, пивко уже добьём, да и пора, а то бабулька заявится… Давай звони, вызывай 911 или ещё кого там. Я поучаствую, интересно же. А потом пожрать куда-нибудь сгоняем, бухнём тоже. Эх, как же я тебе заехал-то неудачно… – Витёк виновато улыбнулся. – Не обижайся, Дэн, ладно?
– Наоборот, удачно, – слабо возразил Денис. – Что ни делается – всё к лучшему.
Он встал, покачнулся и пошёл звонить.
Послать, что ли, Лёву на хуй? Нет, это, пожалуй, после расчёта. А сейчас – в 911.
Жизнь налаживалась.
Француский самагонщик
