Один из моих двух дедов - Леонид Ильич. Войну закончил в звании гвардии старшего лейтенанта.
На "полуторках", "студебеккерах", "виллисах" и "доджах" прошёл "финскую", "дорогу жизни", Курскую дугу и т.д. Май 45-го встретил в Кенигсберге. До конца жизни - самая любимая песня: "Эх, дороги!.."
...Как-то на днях разбирая скопившийся в квартире хлам, мать выудила на свет потрёпанный, но всё ещё сохранивший весьма бравый вид, картонный пенал. В нём оказалась... бритва.
На первый взгляд - обычная бритва, каковой мужики с остервенением возюкали себя по брылям в историческом промежутке между утерей искусства ровнять щетину топором и изобретением американцем Жиллетом "безопаски". Обчная-то она, обычная... Да уж очень памятная. Дедова. Трофейная. Золингеновская...
...Во времена оны, когда деревья были большими, дед - живым, а я ходил под стол и по большому, и по маленькому, Леонид Ильич гордо заявлял, что эта самая бритва ему как-то жизнь спасла. Подробности этого мероприятия я узнал много позже уже от собственного отца. В пересказе бати дело было так.
Рано утром третьего или четвёртого дня после захвата нашими Кенигсберга, т.е. 12-13 апреля 45-го, бравый старлей-гвардеец 2-ой Гвардейской армии 3-го Белорусского фронта Лёнька решил побриться.
Сказано-сделано.
Дед приготовил полотенце, стаканчик, помазок, найденную на днях в сгоревшем фольварке бритву и... тут понял, что воды-то под рукой и нет.
Нет - так будет.
Как был - в галифе и майке - старлей прихватил бритву (чтоб находчивые соседи не "экспроприировали" в отсутствие хозяина) и, весело помахивая котелком, зашагал к Прегелю. Надо заметить, что дедов автобат в этот момент квартировал рядом с разрушенным ж/д вокзалом, так что до реки было - два плевка. Вокруг советских войск наблюдалось просто битком и дед даже не озаботился прихватить положенный ему наган.
Руины, руины, воронки, руины...
Наконец, вот и берег реки с перманентно бомбами разнесённой вдрызг каменной облицовкой. Дед наклонился, черпанул котелком воду, выпрямился и... остолбенел. В трёх шагах от него, косясь совершенно заросшим и грязным лицом, стоял здоровенный фриц с расстёгнутой ширинкой.
И ссал.
Под правой подмышкой торчал ствол автомата. Под левой - ремень с двумя флягами.
Было понятно, что для немца случайное рандеву тоже не принесло радостных эмоций. Видимо, он все последние дни прятался где-то по подвалам и канализациям, а утречком тоже вылез за водой... А заодно и - облегчиться.
...Дальше события развивались стремительно. "Ах ты, сука недобитая!.." - заорал дед, надеясь патриотичным воплем привлечь внимание своих. Фриц выпустил пиписку и дёрнулся руками к автомату. Дед запустил во вражину котелком. Фриц отшатнулся, запутался в съехавших на колени штанах и упал. Сообразивший, что у него-то самого из всего оружия при себе - только изделие славного золингеновского мастера Фридриха Шлемпера, Лёнька воинственно вздел бритву и тигром прыгнул на дойча.
Прибежавшие спустя пять минут на ор и мат красноармейцы застали совершенно идиллическую картину: немец со спущенными штанами лежал на спине по стойке смирно, не забывая тянуть руки по команде "хенде хох". На поверженном фрице гордо восседал Лёнька, крепко ухватив впавшего в ступор ворога левой рукой за головку члена и притиснув правой отточеное лезвие бритвы под самый корень арийского хуя. Глаза, говорят, у немца были совершенно безумные...
Так дед взял в плен вражьего обер-ефрейтора.
Лёньку за этот бессмертный подвиг даже чем-то наградили. А заодно - влепили мощный "фитиль" за одиночные прогулки без табельного оружия. Впрочем, это не мешало деду до конца жизни вспоминать о произошедшем с чувством глубокого удовлетворения. Однако, на традиционные послевоенные встречи ветеранов с пионерами деда почти не приглашали... Все в посёлке знали, что бывший старлей-гвардеец свой рассказ обычно начинал с не совсем педагогически выверенной фразы: "Всё на войне было... И слёзы, и радость... Я даже как-то одного фрица за хуй поймал!.."
Вот так всё это было. Теперь держу эту легендарную бритву в руках и вспоминаю деда - весёлого, даже в свои семьдесят с гаком бесшабашного и готового молниеносно "дать в тык" любому поселковому дебоширу... Классный был мужик, чего уж тут говорить. Пусть земля ему... А бритву я спрячу подальше. Младший сын подрастёт - ему подарю реликвию. Пусть помнит прадеда - героя.
