Владимир Иванович Мальцев критически оглядел фасад дома инвалидов и мрачно плюнул на асфальтовую дорожку. С первого взгляда было ясно, что здание нуждается в капитальном ремонте. Обвалившаяся штукатурка и краснеющие незаживающей раной кирпичи, щербатые края прохудившейся крыши, разбитое крыльцо и наспех забитые шлаковатой щели в оконных рамах служили лучшими этому доказательствами. Необходимо было проводить отделочные работы. Основательный ремонт кровли. Ограничится банальной, набившей оскомину, побелкой стен, на этот раз было никак нельзя.
Ругаться с городскими властями и выбивать деньги для своих подопечных директор донецкого дома инвалидов устал. Он знал, что занятие это не имеет перспектив. С каждым годом в бюджет поступало все меньше средств, и было непонятно, как в дальнейшем вообще содержать двадцать местных обитателей. А содержать их каким-то образом все же было нужно.
- Владимир Иванович, здравствуйте! – окликнули сзади.
Обернувшись, Мальцев увидел однорукого Гошу с ведром. Гоша ходил выносить ссанину неходячего Зяблова и был одет в драное старческое пальто на голое тело. В нем он казался старше своих сорока лет на десять.
- Сколько раз я говорил тебе не выливать ссанину под дерево. – строго сказал Мальцев, глядя на ведро – ты ведь погубишь его. Итак, видишь вон, одна половина засохла, а ты все выливаешь и выливаешь. Растение страдает. Сколько ты туда уже залил?
- Я в нужник боюсь ходить – бросил ведро и заголосил Гоша – там дыра в полу. Я не могу! Ай не могу, Владимир Иванович, родненький, там дыра в полу! А и не видел ли ты, что ли, что дыра. Ох, матушка, дыра, дыра, дыра-а-а!!
- Ну все! – крикнул Мальцев и отступил назад. – Пошел вон!
Гоша подобрал ведро и бросился к дому. Через пару секунд, он уже кричал кому-то в коридоре.
Владимир Иванович достал из кармана часы на цепочке и посмотрел на циферблат.
- Владимир Иванович, это самое, там овощи, это самое, привезли. Выйдите, это самое – окликнула его с крыльца Степановна с костылем.
- Спасибо, иду.
Мальцев обошел обшарпанный дом и подошел к грузовику, припаркованному у железных ворот.
В кузове грузовика была рассыпана гнилая, поврежденная картошка, вонючая плесневая капуста и изъеденная вредителями свекла.
- Третий сорт не брак, начальник. Куда выхуяривать? – крикнул из кабины веселый вихрастый шофер.
Мальцев молча открыл ворота и отошел в сторону. Грузовик начал сдавать задом.
- Овощи! – сказал Мальцев.
Из окна выглянула повариха Кротова.
- Ай, опять гнилье! Опять помрет кто-то. Ну же, ведь и ничего, как об стенку горох. Сколько просили, чтобы не гнилье, а гнилье и все тут! Что же вы и не жалко вам, Владимир Иванович!
- Непременно гробы – Мальцев закрыл глаза и добавил – Эти Гуковские овощи, знаете ли!
- Уй, не могу! - Всплеснула руками кухарка.
- Позови кого-нибудь. Надо перенести.
Кротова захлопнула звонкую раму и стала громко и пронзительно выкрикивать нечленораздельное. Во двор тут же выскочили наспех одетые однорукий Гоша и перекошенный церебрал Сашок-полтишок. Вдвоем они принялись быстро и неуклюже сгребать все подряд овощи в ведра и таскать их в специально приспособленный для хранения подвал.
- Забой, начальник? – спросил шофер.
- Жми грушу – хмыкнул Мальцев.
Шофер поцеловал директору руку и тихо попросил:
- Разреши поебать. Разреши, а? Ну, я прошу, хоть того, однорукого. Разреши, благодетель. Заклинаю, разреши. Разреши! Я денег не пожалею! Сколько, скажи? Скажи, кормилец!
Мальцев оскалился и ударил водителя в живот. Тот согнулся.
- Сволочь ты, начальник! – по-собачьи завыл шофер – Пиздота, блядь! Думаешь, что пройдет? Прокатит? Сука ебучая ты! Будешь сам за рафинад. Ишь как поперло, блядь!
Нахлобучил! И не таких распинали!
Владимир Иванович молча развернулся и вошел в помещение. В нос ему тут же ударил сильный запах экскрементов, хлорки и нестиранного белья. Послышался сдавленный ропот телевизора. Кто-то смыл в туалете.
Мальцев прошел по коридору на кухню, где у гигантских алюминиевых кастрюль с клокочущим варевом суетилась Кротова.
- Проследите за тем, чтобы ужин – сказал он, оглядев грязный, отшелушившийся кафель кухни.
- Отраву привОзите! – всхлипнула повариха, мешая огромным половником в кастрюле.
- Что ты напраслину! – возразил Мальцев.
- Да оно же медведкой поедено! – уперев руки в жирные бока, ядовито процедила Кротова.
- Что? – вздрогнул Мальцев.
- Попорченное все. Насекомые… – погрозила пальцем Кротова.
- Что, я не? – еле слышно прошептал Мальцев.
- Медведками! У них же там форменное болото! – крикнула возмущенно Кротова.
- Господи… - зажмурился Мальцев – Боже мой…
- Болото что и! – затрясла головой Кротова. – Клубки и водоросли.
- Медведками… - стиснув зубы, произнес директор – медведками.
- А, да что там! И грибы…
- Медвед…ками… мед… вед… ками.. – заплакал Мальцев.
- Почему? – испуганно застыла кухарка.
- Медведка… я… понимаете…
- Что? Зачем вы?
- Я не хочу, не надо… Господи!!!
- А?
- Господи… я прошу… что же…
- Да в чем?
- Я не хочу, не хочу, что же вы!.. мамочка…
- Владимир Иванови-и-и-ч!!!!
- Йа медведко…. медведко-о-о!!!
- Вы…
- Йа…
- Нет, только не это! Пожалуйста!
- Йа Медвед! АААААААА!
Мальцев схватился за лицо, качнулся и всей своей грузной массой рухнул на замусоренный кухонный пол. Пиджак на его плечах разошелся по швам и в прорехах показались поросшее бурой шерстью, мускулистое тело.
- Царица небесная!!! – высоким голосом завыла Кротова, пятясь к плите.
Ладони Мальцева в миг выросли и неузнаваемо изменились. Пальцы стали похожи на кожаные сардельки, на концах их появились огромные черные когти. Лицо директора, уже покрытое мехом, сильно удлинилось, превратившись в звериную морду, в пасти сверкнули внушительные клыки.
- О-о, проклятье сладкого Петросяна! – взбрыкнула Кротова. Спиной она толкнула одну из гигантских кастрюль, и кипящая жижа выплеснулась на нее.
- И-и-и-и-х – как заправская бабка-частушечница завопила повариха.
Некая сущность, несколько минут назад называвшаяся Мальцевым, медленно поднялась на своих страшных ногах. В следующий миг корявые черные когти полоснули повариху по лицу. Кровь брызнула вишневыми каплями на побелку и кафель
- Омг, омг, омг – у Кротовой вывалились глаза.
- Квоч, квоч, квоч – щеки повисли лохмотьями дряблой кожи.
- Ур, ур, ур – Кротова схватилась руками за голову.
Мальцев, превратившийся в жуткого зверя, протянул свою исполинскую лапу и сжал череп поварихи, словно хрупкую яичную скорлупу. Голова Кротовой лопнула. Во все стороны брызнул мозг. Безжизненная грузная туша осела возле газовой плиты и привалилась к радиатору парового отопления.
Мальцев взял с собой несколько разной величины ножей и вышел из кухни в коридор. Теперь даже самому непосвященному и дремучему человеку стало бы ясно, что перед ним Медвед. А точнее, особый подвид Медведа – калиюгический Медвед ( в средней полосе более известный под названием Адский Медвед). Посланник богини Кали-Юги, призванный крушить и уничтожать все вокруг. Пробужденный каким-то одному ему ведомым заклинанием.
Навстречу Медведу, тюкая костылем, на шум вышла встревоженная Степановна. Она прищурено уставилась на мутанта.
- Что там?
Нож для мяса вошел в ее голову очень борзо и легко и застрял только где-то в верхней челюсти, в зубных корнях. Костыль гулко упал на пол, по рыхлому телу сверху вниз пробежала волнообразная судорога. Степановна издала протяжный вой и хлюпнула Медведу под ноги. Перешагнув через нее, Медвед двинулся дальше. Коридор уперся в небольшой и довольно уютный холл.
. В холле на каталках бесформенными кляксами перед черно-белым телевизором «Березка» расплылись три статичных человеческих обрубка – безногая Алевтина Васильевна, ветеран войны и очень уважаемый человек, безногий машинист Горпинич, кровавый пенсионер, и изуродованный полиомиелитом цыганенок Бейсик. По телевизору показывали художественный фильм «Живые Мертвецы». В углу на проваленном кресле сидела выжившая из ума бабушка Марья Ивановна, которая не помнила своего настоящего имени и откликалась на это неоригинальное прозвище, придуманное ей директором. Бабушка жевала беззубым ртом и повторяла:
- То и конечно коммунисты, то и конечно коммунисты…
Медвед изо всех сил рубанул ее ножом по шее. Старческая плоть чавкнула и легко разошлась, как по шву. Голова Марьи Ивановны наклонилась вперед, как будто старушка учтиво кивнула гостю, и брызнула изо рта густой черной кровью. Медвед резанул второй раз, и голова глухо стукнулась об пол.
- Ы-ы-ы-ы!!! – страшно засмеялся Бейсик, заерзав в своей инвалидной коляске.
- В парке «Чаир» распускаются ро-о-зы! – запела надтреснутым старческим голоском Алевтина Васильевна.
- Ебаный, вштырил пропиздоха! Блядское вымя! – захрипел машинист Горпинич.
Медвед подошел к коляске с Бейсиком и изо всех сил запустил ею в стену, увешанную вышивкой и наивными, неумелыми картинками. Коляска с жалобным стоном врезалась в каменную преграду и развалилась на несколько частей. Бейсик шваркнулся об стену и упал на пол, умерев без единого звука.
Алевтине Васильевне нож вошел прямо в сердце. Его острие пробило хрупкую грудную клетку насквозь и вышло из спины, под левой лопаткой, после чего вошло в войлочную обивку каталки. Старушка распахнула рот в безмолвном крике. Выскочили и запрыгали по паркету зубные протезы.
На экране телевизора скелетированный мертвец по-молодецки раздвигал кладбищенские кресты. Машинист Горпинич как волчок вертелся на одном месте в своем кресле и выкрикивал:
- Труппо! Труппо! Грациа, сеньоре!
Медвед схватил его за шиворот, вырвал из коляски и швырнул в окно. Тело машиниста безногой торпедой пробило стекло, вырвало раму и накололось приставленные к дереву вилы.
Медвед развернулся и пошел дальше по коридору, ударяя могучими лапами во все подряд давно не крашеные двери.
Многие из дверей вели в нежилые комнаты и были наглухо заперты. Некоторые поддавались. Одна из таких дверей вела в комнату музыкального зала.
За черным, расстроенным роялем сидел седовласый старик с протезом вместо левой ноги. Он вяло ударял по клавишам артритными пальцами и тряс густой шевелюрой в такт музыке. Ему внимали одна из нянечек и старушка Федоровна в пуховом платке.
- Ой, батюшки! – успела воскликнуть нянечка.
Медвед крепко схватил старика за пояс, толчком откинул крышку рояля и швырнул свою жертву в его грохочущее нутро. Старик затрясся и закричал страшным, нечеловеческим голосом – тугие струны впились ему в шею и лицо. Наружу остались торчать только его нога и протез. Медвед резким движением оторвал протез и обрушил его на голову нянечке. Нянечка квакнула и упала на пол, содрогаясь желеобразными складками. Федоровна тихо пискнула и схватилась за сердце.
Тут на глаза Медведу попался лежащий на столе блендер, которым беззубый старик перерабатывал в пюре фрукты. Включив жужжащий прибор, Медвед сунул его в лицо старушке.
- А-а-а-а!!! – истошно закричала Федоровна. Кровь брызнула во все стороны, окропив обои и тюлевые занавески. Блендер низко загудел, вгрызаясь в плоть и захлебываясь. Когда старушка упала на пол, Медвед выключил прибор и вышел из комнаты.
В следующей каморке лежал без движения парализованный старик Зяблов. Медвед подошел к его кровати и заглянул в выцветшие старческие глаза. Многие знания и многие печали хранили эти водянистые глазные яблоки.
Медвед в гневе вырвал их и швырнул за тумбочку с лекарствами. Затем принялся кромсать старика ножом и не успокоился, пока не разделал тело на 69 частей.
Двинулся дальше.
Спустя сорок минут, в здании донецкого дома инвалидов не осталось ни одной живой души. К тяжелым запахам хлорки и экскрементов прибавился еще один сладковатый аромат. Аромат крови и внутренностей, выпущенных на волю из протухших утроб. Темные лужи вытекали из-под дверей в коридор. Отпечатки страшных когтистых лап виднелись повсюду, словно в помещении бесновалось целое стадо диких животных. Оторванная голова однорукого Гоши валялась на крыльце у входа, оскалив страшные, неровные зубы. Рядом с ней лежало перевернутое ведро с гнилой картошкой.
Владимир Иванович Мальцев, голый и перепачканный требухой, рыдал в голос, забившись под крыльцо. Волосы на его голове были всклокочены. Половой член, налитый похотью, торчал, словно стела памяти воинам-афганцам.
- Ебать теплое мясо. Ебать сочное мясо. Ебать благодарное мясо… - словно мантру нашептывал директор самому себе под нос.
Ветер носил по двору клочья бурой шерсти неизвестного происхождения.
*******************************************
(Послесловие.)
Не ешьте транс генных овощей! Страна находится на грани мутагенной катастрофы, подготовленной продуманными действиями американских империалистов. Россия является свалкой не только для ядерных отходов (что всемирно известно и не подлежит никакому сомнению, посему не так опасно для обывателя), но и для транс генных овощей (что пока не так известно, потому представляет опасность). Покупайте овощи на рынках, но не в супермаркетах! Не покупайте овощи из США. Помните, будущее наших детей, и здоровье нации в наших руках!
Виктор Ильич Кокуш
