ПЕРСОНАЖИ
1.1
В книгах Стивена Кинга, на самом деле, персонажи – это главное. Сюжет «Томминокеров» или «Кэрри» тянет не больше чем на третьесортный ужастик. И в то же время книги пользуются завидным успехом.
В чем причина?
Начнем со здорового физиологизма.
В реальной жизни все мы неизбежно писаем, какаем и пукаем. Нас посещают сексуальные фантазии той или иной степени необычности, порой мы их реализуем. Жизнь наша при этом насыщена множеством мелких и, словно бы, неинтересных событий.
Но начинающий автор, работающий над своей книгой «Ужас из смывного бачка» как правило стесняется описывать как физиологические, так и сексуальные проблемы своих героев. Еще более он стесняется описать ход их мыслей, воспоминания об уроненном в детстве в речку мячике и съеденном на завтрак бутерброде с колбасой.
Автору кажется, что это будет скучно. Автор полагает, что герой должен быть образцово-показательным (он ведь готовится сразиться с Ужасом из смывного бачка!) и не отвлекаться на лишние воспоминания (ну, разве что порой вспомнить о Родине и Любимой).
Таким методом нам Стивена Кинга не побить!
Итак, запомните. Ваши герои не должны стесняться своей физиологии! Если на протяжении всего дня их мучит понос, а в штанах все встает колом при виде соседского добермана – это только прибавит им очков. Читателю всегда приятно подумать о том, что его кишечник функционирует исправно (ну, и вспомнить имевшие когда-то место проблемы), порадоваться своей правильной сексуальной ориентации (ну, или душевно порадоваться за персонажа).
Но учтите, что главный герой должен иметь традиционную сексуальную ориентацию!
Да, вы уже поняли, что скорее всего ваш главный герой – мужчина?
Возраст персонажа хорошо брать средний, пол - мужской. Герой-тинэйджер, героиня женщина или герой-старик возможны, но только когда вы завоюете себе постоянную аудиторию. Пока мы ориентируемся на большинство читателей. А большинство – это гетеросексуальный белый мужчина средних лет (от двадцати до сорока, если уж вам так нужны цифры).
Значит – это и есть ваш главный герой - ГГ.
Профессия – максимально простая и всем знакомая. Она не должна вызывать особую зависть. Ни в коем случае не бывший десантник, мастер по каратэ и герой-любовник! Ни в коем случае не богатенький искатель приключений!
Школьный учитель? Хорошо. Все представляют себе учителя.
Врач? Тоже годится.
Программист? Вполне.
Инженер? Возможно.
Летчик? Если бывший, то допустимо.
Писатель? Пожалуй, это верх экзотики.
В то же время, крестьянин или сантехник – это искусственное занижение. Сантехнику вроде и пристало сражаться с Ужасом смывного бачка, но сантехники вашу книгу вряд ли прочтут. А идентифицировать себя с сантехником или хлеборобом читатель не захочет.
Слабости главного героя тоже должны нести на себе отпечаток мужественности и быть близкими для читателя. Поскольку с сексом у ГГ все стандартно, то хорошо делать упор на смерть близких, детские комплексы, финансовые проблемы и злоупотребление алкоголем. Хотя бы один из этих четырех пунктов зацепит читателя. Скорее всего, конечно, сработают третий и четвертый.
Теперь быстренько пройдемся по остальным персонажам. Оптимальным количеством (учтите, мы имеем в виду ПОДРОБНО ОПИСАНЫХ персонажей) будет минимум пять-шесть положительных (сразу приготовьтесь к тому, что до финала доживут не все) и максимум пять-шесть отрицательных (из них выживет не более одного).
Вот тут уже мы можем смело варьировать пол, возраст, характер и профессии!
Для простоты возьмем известную песню в исполнении Чижа
В каморке, что за актовым залом
Репетировал школьный ансамбль.
Вокально-инструментальный.
Под названием "Молодость"
Ударник, ритм, соло и бас,
И, конечно, "Ионика".
Руководитель был учителем пения,
Он умел играть на баяне.
Еще была солистка Леночка,
Та, что училась на год старше.
У нее была была склонность к завышению.
Она была влюблена в ударника.
Ударнику нравился Оля,
Та, что играла на "Ионике"
А Оле снился соло-гитарист,
И иногда учитель пения.
Учитель пения, хоть был женат,
Имел роман с географичкой.
Об этом знала вся школа,
Не исключая младших классов.
Он даже хотел развестись,
Но что-то ему мешало.
Может быть трое детей,
А, может быть, директор школы.
Ведь тот любил учителя пения,
На переменах они целовались.
Вот такая вот музыка,
такая, блин, вечная молодость.
Замечательная песня! Вот перед нами все герои будущего великого романа. Пока они еще даны беглым пунктиром, но намазать их сочными красками труда не составит.
Смотрим внимательно:
1. Ударник.
2. Ритм.
3. Соло.
4. Бас.
5. «Ионика» (Оля, любит соло-гитариста и немножко – учителя пения)
6. Руководитель – учитель пения – баянист (влюблен в директора школы, имеет роман с географичкой. При этом женат, 3 детей).
7. Солистка Леночка – (влюблена в ударника, на год его старше)
8. Директор школы (влюблен в учителя пения).
Как видите, у нас даже выстроился конфликт и начались взаимоотношения!
Плохо, конечно, то, что оба взрослых мужских персонажа влюблены друг в друга и потому не годятся на роль ГГ. Участники же школьного ансамбля по определению ученики восьмых-девятых-десятых классов (впрочем, смешно, если на бас-гитаре будет играть, к примеру, пятиклассник). Это хорошо, поскольку количество персонажей-тинэйджеров у Стивена Кинга хоть и уступает Крапивину, но превосходит Лукьяненко.
Поэтому вводим в качестве персонажей еще географичку, с которой имеет роман любвеобильный учитель пения и ее мужа. Муж у нас будет врач.
9. Географичка (роман с учителем пения)
10. Муж географички (врач. Главный герой, ГГ)
Прекрасный набор!
Кто из них положителен?
Муж географички. Большая часть школьников (сделаем негодяем ударника. Точнее – он не негодяй, он самовлюбленный и трусоватый. Потому и станет служить Ужасу смывного бачка).
Кто отрицательный? Учитель пения! Слишком уж активную жизнь ведет!
Еще? Оля. Или Лена. Давайте, это будет Лена. Она влюблена в ударника и находится под его дурным влиянием.
Директор школы. Хм. Сделаем его колеблющимся, и в итоге склоняющимся к добру. В одной книге не должно быть двух злодеев - негров (в России вместо негров используются кавказцы) или двух злодеев - голубых. Иначе данная аудитория обидится. А вам это надо?
Нет, не надо!
Ну и главное зло – Ужас из смывного бачка. Оно не антропоморфно.
11. Ужас из смывного бачка (нечто ужасное)
Итак, позиции определены.
Завтра мы начнем раскрашивать наши картонные фигурки. Не забудьте захватить бумагу, клей, ножницы и акварельные краски!
1.2
Здравствуйте, мальчики и девочки!
Вчера у вас могло сложиться неправильное ощущение, что мы будем красить свои фигурки только в фекально-эротические цвета.
Абсолютно ошибочное мнение! Мы пишем роман ужасов, и данные цвета нам нужны только небольшими мазками.
Итак – само сложное для нас, живущих в России. Детские комплексы! Это в стране Стивена Кинга каждому жителю психоаналитик за полчаса нароет гражданину весь набор его детских страхов. У нас комплексы принято забывать.
А ведь ничто так не украшает персонажа, как воспоминания детства!
Пойдем проверенным путем.
Возьмем несколько популярных детских стихов:
Для начала Агнию Барто. Она, конечно, по-женски добрая, но все же…
«Наша Таня горько плачет
Уронила в речку мячик.
Тише, Танечка, не плачь –
Не утонет в речке мяч!»
«Идет бычок, шатается,
Вздыхает на ходу:
Вот доска кончается,
Сейчас я упаду!»
Теперь Корнея Чуковского. Более свирепого детского писателя еще поискать!
Вспомним, к примеру, «Крокодила».
«Но тебя, кровожадную гадину,
Я сейчас изрублю, как говядину.
Мне, обжора, жалеть тебя нечего:
Много мяса ты съел человечьего.»
Чувствуете экспрессию?
«Змеи, шакалы и буйволы
Всюду шипят и рычат.
Бедная, бедная Лялечка!
Беги без оглядки назад!
Гадкое чучело-чудище
Скалит клыкастую пасть,
Тянется, тянется к Лялечке,
Лялечку хочет украсть».
Кинг, честно говоря, отдыхает. Если бы он прочитал в детстве доброго сказочника Чуковского, то навсегда разучился бы писать.
Михалков, как и положено гимнописцу, более добрый. Но и у него мы найдем замечательные строки. К примеру:
«Как у нашей Любы
Разболелись зубы:
Слабые, непрочные –
Детские, молочные…»
Теперь выбираем кого-нибудь из наших персонажей. Ну, скажем, главного героя. Он у нас врач? Пусть будет травматолог. Травматологи почему-то все очень крупные. К тому же они знают, где именно кость легче ломается.
Это нашему герою пригодится.
Назовем его… к примеру – Александр. Самое распространенное и не подверженное моде имя. Среди ваших читателей обязательно случатся Александры и им будет приятно!
Показываю один раз – на примере. Тут будет сразу все, учтите! Начиная с физиологии и кончая детскими страхами:
«Сидя на унитазе, со спущенными ниже колен штанами, Александр пережидал очередной мучительный позыв. В животе спазмы следовали один за другим. Его уже один раз пронесло и вонь плохо переваренной пищи перебивала едкий запах хлорки. Но все еще не закончилось, о, все далеко не закончилось!
- Это все пирожки, - сказал Александр. – Это все гребаные пирожки из больничного буфета…
Он поднял голову, посмотрел на свое отражение
кому пришла в голову эта безумная идея – поставить зеркало напротив толчка, да еще и на уровне лица сидящего?
и увидел в глазах насмешку.
Врешь, Сашка, - беззвучно говорил тот, в зеркале. Это не пирожки. Это выпивка.
Самое неприятное было в том, что Александр понимал – так оно и есть.
Он много пьет. И дело даже не в том, что он пьет на дежурстве – все пили на дежурстве, и травматологи, и анестезиологи, и хирурги… Он пьет слишком.
Когда это началось? Год назад? Два? Три? Александру очень хотелось убедить себя, что это началось именно три года назад, когда жить стало особенно тяжело, и Галина принялась пилить его за нехватку денег. Или два года назад, когда Галина стала все чаще и чаще задерживаться на работе. Еще лучше было бы убедить себя, что это началось год назад, когда от жены стало попахивать чужим одеколоном – сладковатым, приторным…
На самом деле это началось очень давно. Это началось еще в детстве. Когда отец приходил домой с работы – шумный, веселый, мать неодобрительно морщилась и уходила на кухню греметь кастрюлями – а отец радостно вскидывал Сашку в воздух, усаживал на плечо и начинал ходить по комнате, декламируя:
- Идет бычок, шатается!
Вздыхает на ходу!
И Сашка радостно визжал, вцепляясь в папины плечи. Уши у папы были красные, щеки потные, от него шел веселый запах – не тот, который будет на следующее утро, когда папа станет мрачным и скучным. И маленький Сашка думал о том, как хорошо быть таким – радостным, шумным, вкусно пахнущим.
Тогда все и началось.
Живот скрутило снова, Александр даже застонал – но боль уже выплеснулась из организма, уходила…
- Гребаные пирожки, - упрямо сказал Александр. Свой белый халат он, садясь на унитаз, подтянул как можно выше и зажал под мышками. Теперь предстояло подтереться, ухитрившись при этом не уронить халат вниз. Один раз такое случилось и ему пришлось застирывать халат в раковине, а потом бежать на операцию…
Александр использовал еще один кусок бумаги. Дешевая тонкая бумага рвалась вкривь и вкось, особенно – под пальцами.
В дверь туалета постучали.
- Сашка, кончай срать! – это был голос Романа, анестезиолога. – Парня привезли, раздроблены все пальцы на правой руке!
- Сейчас, - отозвался Александр. – Сейчас-сейчас… Что там случилось-то?
Он провел ребром ладони между ягодицы. Ребром левой ладони.
Сухо.
Ему вовсе не интересно было, каким образом парень раздробил свои пальцы. Раздробил – сам виноват. Сумеем – починим…
- Да по дури! Ударник он в школьном ансамбле, случайно ладонь между тарелками засунул…
- Херня какая… - прошептал Александр. Осторожно протянул руку назад, нащупывая рычаг на смывном бачке.
И почувствовал, как что-то коснулось его пальцев.
…что-то мягкое, безвольное, теплое… будто распухшая ладонь, в которой не осталось ни одной целой косточки…
Он вскочил, выпуская халат – тот, конечно же, макнулся в унитаз. Уставился на смывной бачок.
Ничего там не было, кроме оставленной уборщицей тряпки. Баба Таня вечно оставляла ее сушиться на смывном бачке.
но почему-то Александру показалось, что он слышит приглушенное хихиканье…»
Общий принцип понятен?
Постоянные отсылки к прошлому. К тому, что было вчера, год назад, в младенчестве, при зачатии. Невкусные, но жизненные детали. И при этом обязательна любовь к своим героям!
Скажем, Александр после неприятностей на унитазе должен виртуозно (хотя и с проблемами из-за тремора) починить руку ударнику. И со слезами умиления ответить на вопрос паренька «Да, ты сможешь играть на барабанах!»
Если кто-то спросит, что такое тремор – кыш читать Ожегова!
Если кто-то спросит, кто такой Ожегов – вообще кыш!
После этого, полагаю, Александр узнает от ударника про учительницу географии, которая путается с учителем пения. Поймет, что речь идет о его жене.
И побежит в школу выяснять отношения.
Беглыми мазками пробегаемся по остальным фигуркам.
Вот наш бедолага-директор, который любит учителя пения. Он – фигура трагическая. В детстве его соблазнил католический священник. Вы спросите, почему католический, дело ведь происходит в России? А вот именно потому и католический! Не надо обижать православных, лучше католиков, их меньше!
К тому же они сами подставляются со своим целобатом…
Назовем директора Валентином Семеновичем. И начнем с ним работать. Только бережно, бережно! На полутонах…
«Заходить на занятия в младшие классы Валентин Семенович не любил. При взгляде на учебник «Родной речи» он сразу вспоминал Чуковского.
Чуковского очень любила мама. Сидя у детской кроватки она нараспев читала:
- Змеи, шакалы и буйволы
Всюду шипят и рычат.
Бедная, бедная Лялечка!
Беги без оглядки назад!
Валентин сладко обмирал – дома его звали Лялей… А мама продолжала:
- Гадкое чучело-чудище
Скалит клыкастую пасть,
Тянется, тянется к Лялечке,
Лялечку хочет украсть.
Потом целовала своего Лялечку в лоб и уходила. А он лежал в кроватке и с ужасом думал о завтрашнем дне. Лялечка – это он. Чудище… чудище ждет.
Завтра ему идти причащаться.
И ксендз Иосиф, тяжело дыша, опять скажет:
- Я дам тебе свою особую просфорку… лялечка!»
Больше ничего говорить не надо. Читатель сам все домыслит.
Только не вздумайте описывать всех героев в этом ключе! Вам нужно множество уточнений, определений, фактов и ссылок. Большая часть – вполне нейтральна.
К примеру – займемся нашим бас-гитаристом.
«Бас научился играть слэпом не так давно. Рейковые триоли – не так уж и просто для двенадцатилетнего пацана. Он забросил уроки, слушая Марка Кинга, провалил контрольную за четверть, но только на прошлой неделе у него начало получаться.
Сейчас он прыгал вокруг ревущей сестренки и пел – точнее орал – под густой, тяжелый звук гитары:
- Как у нашей Любы
Разболелись зубы:
Слабые, непрочные,
Детские, молочные…»
Звук оборвался так резко, что тишина зазвенела. Бас обернулся и увидел мать. Лицо ее пылало от негодования, в руке мать сжимала выдернутый из розетки провод усилителя.
- Как тебе не стыдно издеваться над сестренкой! – произнесла она».
Что вы говорите? Вы не знаете, что такое слэп и рейковые триоли?
Ну и что?
Кинг тоже далеко не все знает, о чем пишет.
Интернет-то вам для чего дан?
Больше конкретики, мальчики и девочки! Больше физиологии, больше переживаний и больше конкретики!
Замечательно украшают текст фразы вроде: «в животе что-то забурлило и подступило к горлу», «его вытошнило прямо на…», «по ногам потекло что-то теплое… да я же обмочился, понял он, не в силах сдвинуться с места», «постукивая битой для городков по сгибу ладони», «помещение напоминало старый вонючий свинарник», «мы пришли надрать тебе задницу, Ужас смывного бачка!»
Персонажи Кинга берут читателя за горло именно смесью физиологизма (которая выглядит, да отчасти и является правдоподобием) и постоянными мелкими отсылками к прошлому персонажа.
Да, это достаточно сложно. Вам придется придумать биографию каждому персонажу. Комплексы, страхи, мечты и проблемы. Вам придется УВИДЕТЬ каждого своего персонажа.
Но Барто и Чуковский всегда будут вам в помощь!
А завтра мы с вами поговорим о сюжете. Не забудьте принести иголку и крепкие белые нитки!
