- Кто это, Кастян? - я так и не донёс огонь к сигарете.
- Где? А эта! Ты чо её не знаешь? - Костян посмотрел на меня подозрительно.
- Не, нихуя.
- Машка Баязитова. С Пролетарской. Йобнутая. - Костян схаркнул сквозь зубы. - Сильно причём.
Девчёнка шла по той стороне улицы. Её титьки весело болтались под кофтой. А из под сука короткой юпки торчали две дрочибельные ноги. Длинные. Я почувствовал, как начал вздымаца хуй.
- Ебётся? - спрашиваю.
Костян вздрогнул.
- Йобнутая она. Говорю ж.
- Они все сука йобнутые. И чо хули? Ебать-то не похуй?
- Вот и еби! - Костян бросил недокуренного петра I.
- Вот и выебу хуле!
Прозвенел звонок. Костян поднялся по ступеням учаги. В дверях обернулся:
- А я бы - не советовал. - и сьёб.
От нехорошего предчувствия сжалось очко. Кастян, сука! Нагнал ужасов епта. Светило солнце. Чирикали птицы. Шумели машины на дороге. Чо со мной? Я глубоко вздохнул и помотал головой. А может не ебать? Я ведь слово пацана не давал, так што похуй впринципе. Но в памяти снова всплыли мощные сиське Машки. Бля, выебу! Выебу и ниибёт! Не будь я Золуппо!
Догнал. Пелотка не успела далеко отчалить. Предложил зокурить. Взяла. Симпотно улыбнулась. У меня будто камень с плеч свалился. Нихуя ж не ёбнутая. Как я - нормальноя!
- Мож дунем? - придлагаю. Накуренные тёлки быстрее разводяцца, пацаны говорили.
- Я не против, - соглашается, - тока не здесь. Пашли ка мне!
Вот это фарт, ебаццо-сраццо! Наконец-та распукую пачку презиков, купленных ещо на новый год.
Пришли к ней бля. Обстановачка на твёрдый заебись. Ебливенькая такая обстановка. Прибрано все, мебиль современная. Светло и пахнет пиздато. Сразу видно, предки у Машки не последний хуй с солью доедают. Дала мне какие-та нелепые тапки и повела в комнату.
- Давай, - грит, дастаф пепельницу, - зобевай!
А у меня уж всё прикалочено было. Взорвали косячину. Я пустил суке несколько паравозоф в рот и её вроди поволокло. Да и меня цепануло подэцэлу. Пора уже действовать. Я упал к ней вплотную на диван. Сидит, улыбаетсо, глаза закатывает, еби нихачу. Взял её руку и на хуй себе кладу. По еблу не прилетело, значит порядок. И начил я еёшней паклей себе как-бы драчить. Глядь, а она уже сама мне наяривает. Ну, беру ёбта и на деван макращёлку валю. И тут она выдаёт:
- Стоп! - как сцаной тряпкой по лецу.
- Ахуела, мразь?! - кричу. - Чо за дела?
- Ты миня атъебать чтоли задумал, Григорей?
Я признаццо не ожидал такова вапроса.
- ДА! Сматреть на тибя штоле?!
- А меня нельзя ебать!
- Почему?!
- Потому! Я - легенда!
А я смотрю на неё и понять ничо не могу. Толи дуру накурило так, то ли она внатури лбом орешки разбивает. Йобнутая тоисть.
Ну я ей и грю с максимально сирьозным выраженьем ибла (а эт не просто было - трава тащила ахуеть, спасибо Лысому!), гаворю вобщем ей йя:
- Это хуйня. Ебали мы и легенд!
- Уверен?
- Да, ёбаны!.. - диалог уже контачить начал.
- Не еблИ ещо миня... - вздыхает.
- Целка?!
Хуясе! Вот это мне по кайфу, в первонахах у тёлки оказаться.
- Нет. - вздыхает. - Головожопка я.
- Чо? - спрашиваю.
- Глухой чтоли?! Головожопка! Головожопка я!
И мне страшно стало чо та. Я в жизни только двух вещей баялся. Папкинова ремня и йобнутых. Причом в первом случае боязнь была явная, ощутимая епт, прецтавляющея опасность лиш для собсцтвенной жопы. А от ёбанутых любого пиздеца ожидать можно. Но в то же время и ухадить как-то стрёмно. Неудобно перед самим собой. Она ж хуя моего касалась. Я ком проглотил и сказал:
- Ничего страшного. - мой голос задрожал. - Я всё равно выебу тебя.
- Какой ты лапонька, Гриша! - обрадовалась сцука.
- Ладно, хуле лясы точить, раздевайся, давай сюда сваю маньдень!
- А нет у меня пизды.
- Как так?.. - спрашиваю тихо.
- Только жопка... - мнётся. - в галаве.
- Похуй! - поймите, мне в тот момент действительно всё стало похуй.
Машка встала, открыла хавальник широко так широко... И у ней изо рта жопка вывернулась! Бля! Меня самого чуть не вывернуло! А у ней шары выпучены, на полебла жопа и ещо руками мне жесты всякие делает! Мол, давай, еби быстрей! Я перекрестился, поплевал на залупу, гриву на кулак намотал, да как засадил сука в это безобразие. Выдолбил я этого мутанта. В головожопку. И только паследняя капля кончины покинула хуй, я почувствовал жестокое атвращение. Этож надо, выебал хуйпойми чо! Я ушатал мразёвке промеж глаз и побежал проч оттуда. А в спину неслось: "Стооой! Стооооййй! Мы ищооо не закончили!"
***
- Ну чо, дала тебе она? - спросил Кастян, щурясь от дыма.
Это было на следующий день в туалете шараги.
- Конешно! - я тоже прикурил и зашол в кабинку, чтоб поссать.
- И чо, заебис? Расскажи, хуле ты!
- Ничего особенного. Дал в голову, выебал в жопу.
- Молодчик! - заржал Костян.
А я вздохнул и посмотрел на свой пах. Там появилось четыре седых волоска.
(с) Григорий, хуятор
2008 год
