Жили на Каховке, напротив Бухареста. Время – заполночь. Сёма еще негуляный.
- Я сама схожу.
- Чегой-то???
- Да, мне как раз в супермаркет надо… на минутку… ну там… кой-чего по-мелочи…
Ну-ну. Прячьтесь, полуночные маньяки. Нестриженый вонючий черный терьер и девушка на восьмом месяце идут вам навстречу. Им приперло в супермаркет.
Вышел на балкон, посмотрел вслед, представил почему-то, как сидит Сёма на привязи на пустой площади, поборолся с жалостью, потом – с совестью, потом – с ленью, надел тапки, замкнул дверь, закурил, и пошел. А то я не знаю, сколько это - «минутка в супермаркете».
Печальный натюрморт с собакой. На полутемной пустой стоянке черным столбиком - одинокий пёс. Переминаясь с ноги на ногу и вытягивая незрячую башку в сторону ярких витрин. Рядом коляска брошенная. И тишина. И никого. Эх-ма… Отстегнул поводок, пошли за угол, на лужайку.
Стою на углу. Что бы и пса, значит, наблюдать, и вход. Идет мимо стайка полуночных подростков. На поводке - такой маленький черный лохматый дрищ. Я чего, главное, удивился? Дрищ – точная копия Сёма, в масштабе один к двадцати примерно. И привязывают они его ровно туда, где только что наш сидел.
А в это время, им навстречу, из ярких дверей супермаркета - живот в обрамлении десяти пакетов «кой чего по-мелочи», сверху голова. И голова сама себе тихонечко поёт: «Сейчас, сейчас, мой Сёмочка! Сейчас, сейчас, мой миленький! Устал ждать маму, бедненький!»
И все это сооружение, разминувшись с подростками, бодро движется по направлению к дрищу. А тот, значит, тоже: обрадовался живой душе, страшно же одному в полумраке, навстречу кинулся, поводок натянул, лапками перебирает и пищит.
Надо сказать, что остротой зрения наша мамаша никогда не отличалась. Тем более в неверном свете дальних фонарей. И мы с Семой уже открыли рты, что бы подать голос... Как вдруг в паре метров от дрища она встала, как об стенку, замерла, присела, пакеты выпали из рук, и сонную Москву накрыл вопль:
- СЁМАААААА!!!!! ЧТО ОНИ С ТОБОЙ СДЕЛАЛИ?????!!!!
Дрищ, по-моему, обосрался.
