Небо все сильнее затягивалось тучами, начавшийся мелкий дождик грозил вскоре перерасти в ливень, потому прощание с усопшим решили не затягивать. Кладбищенские работники сноровисто опустили гроб в могилу, присутствующие друзья и родственники кинули по комку влажной глины на крышку, мужчины взяли лопаты и через пятнадцать минут на окраине городского кладбища появился очередной холмик с крестом.
- Теперь в кафе,- хриплым голосом произнес парень в черном костюме, - помянем Юрку… Брательника…
Мужчина тяжело вздохнул, шмыгнул носом. Стоявшая радом жена взяла его под руку и повела к машине. Маленький мальчик, их сын, напуганный мрачностью и торжественностью происходящего, вцепился в юбку матери и плелся рядом, торопливо перебирая ножками. Толпа, гудя и шушукаясь, двинулась вслед за ними к выходу с кладбища, где их ожидали машины и арендованный автобус.
В кафе все уже было готово к поминкам: столы сдвинуты в два длинных ряда и сервированы, два официанта разливали по тарелкам первое. Гости, сочувственно поглядывая на брата усопшего, принялись рассаживаться. Аккуратно звякали ложки и рюмки, с тихим скрежетом свинчивались с горлышек водочных бутылок пробки.
Брат покойного поднялся, держа в дрожащей руке наполненную до краев рюмку, обвел присутствующих мутным, отсутствующим взглядом:
- За Юрку, за брата моего… Пусть земля ему будет пухом…
Гости поспешно принялись вставать со стульев, придали лицам нарочито-скорбное выражение и прошептав друг другу что-то вроде «хороший был парень», «молодой совсем…» и « сгубили ни за что!», опрокинули содержимое рюмок в себя. Уже более расслабленно и шумно расселись и принялись за еду.
- Покушай борща, Сереж. За дядю Юру надо покушать,- молодая женщина погладила по голове сидевшего между ней и отцом, малыша.
- Мама, я не хочу борщ! А дядя Юра теперь будет жить в той коробочке?
- Нет, Юрочка теперь на небе, ему хорошо. Тогда вот котлетку с пюрешечкой будешь?
- А он умер, да? Не хочу котлету!
-Да, заяц, умер.
- А когда люди умирают, они попадают на небо?
- Если они хорошие. Твой дядя хорошим был и он туда обязательно попадет и будет на нас смотреть сверху. Надо чего-нибудь поесть, Сереж. А то Юра на небе расстроится.
- Я пирожное хочу… И лимонад…
Женщина вопросительно посмотрела на мужа.
- Закажи ему. Да побольше, чтоб вволю наелся, Юрка порадуется.
Под конец поминок какой-то изрядно захмелевший родственник подсел к Сереже, приобнял и дыша перегаром в лицо тихо сказал:
- Зарезали Юрку, суки! Ножом по горлу за сраный телефон… Уроды!
Малыш молча смотрел на него и уплетал пирожные за обе щеки.
Поминки закончились, все разошлись и Сергей с родителями отправились домой. Открывали дверь и заходили тихонько, чтоб не разбудить накачанную успокоительными бабушку малыша, мать Юры. Старая женщина была на грани помешательства, поэтому ее решили оставить дома: неизвестно, что бы с ней было на кладбище. Оставили с ней соседку.
- Она так и не просыпалась,- зашептала женщина,- я домой. Толя, если что-то нужно будет, не стесняйтесь, приходите.
Заботливо укутанный в одеяло Сережа окликнул выходящую из спальни мать:
- Мам, а бабушка у нас хорошая?
- Конечно хорошая, она тебя очень любит. Спокойной ночи, засыпай давай.
Проснувшись рано утром, Анатолий первым делом решил проведать мать. Толкнул дверь ее комнату, шагнул внутрь. Сердце его оборвалось и ухнуло куда-то в желудок, ноги подкосились и мужчина схватился за дверной косяк, чтоб не упасть. Солнечные лучи из окна падали прямо на то место, где стояла кровать. Стена метра на полтора вверх от уровня кровати была разукрашена веером кровавых брызг. Кровь насквозь пропитала постель и тонкой струйкой стекала по уголку свисавшего одеяла в лужицу на полу. Застывшее лицо женщины выражало недоумение, руки намертво вцепились в искромсанное горло, пытаясь зажать глубокую рану, в которой виднелась перерубленная трахея. На полу валялся окровавленный кухонный нож. Японский, с лазерной заточкой. Маленький Сережа сидел рядом, на стуле. Его скрещенные ножки не доставали до пола и он болтал ими в воздухе, вцепившись окровавленными ручонками в краешек сиденья. Мальчик поднял на папу перепачканное кровью лицо, посмотрел своими огромными, голубыми глазами и улыбнулся:
- Бабушка хорошая, теперь она на небе. А что бы ей там было хорошо, ты мне купишь кучу пирожных и много-много лимонада?
