Я шел и держал его за руку. Было уже темно, и только редкие прохожие мелькали по боковым аллейкам. Пахло морем и вареной кукурузой. Я оглядывался по сторонам, но все вокруг было для меня неизвестным и пугающе таинственным. Одно я на тот момент знал точно, что где-то рядом был пляж.
Мы шли точно шаг в шаг. Он крепко сжимал мою ладонь в своей и молчал, иногда сплевывая вязкую слюну на каменный забор. Забор выглядел в темноте как живое существо, и когда он плевал на него, мне было жутко неловко. Острые камни беззубо скалились блевотной улыбкой. Даже иногда мне казалось, что вся эта каменная масса неприятно хихикает, чавкая цементным раствором.
И тут один из камней вылетел из стены и снес ему голову. Уже без головы он упал на колени, продолжая держать меня за руку. Я освободил ладонь, осмотрелся по сторонам, и понял что потерялся.
Папа, пока он еще был с головой, всегда говорил: - "Если потеряешься, ищи туалет!"
Но перед тем как последовать этому мудрому совету, я решил заглянуть в отверстие в стене…
Я еще раз осмотрелся, вокруг никого не было видно. Лишь медленно вытекала кровь на остывающий асфальт. Из отверстия в стене веяло холодом и мрачной таинственностью. Чувства страха и любопытства переплелись в одно целое и полностью захватили меня. Я сделал несколько шагов к забору и остановился, оцепенев от ужаса. Вся эта масса шевелилась и дышала, раздувая каменные ноздри. В местах цементных соединений надувались буро-серые пузыри, которые, лопаясь, разбрызгивали вокруг личинки каких-то насекомых.
Что-то сзади сильно толкнуло меня в спину и я, сделав три шага, оказался прямо перед отверстием. Я аккуратно положил мокрые ладони на камень, приподнялся на носках, закрыл глаза и осторожно стал просовывать голову внутрь. Я не хотел открывать глаза, мне было жутко страшно. Но это было неизбежно. Болтаясь туловищем на улице, а головой внутри я резко открыл их.
Прямо перед собой я увидел огромную ладонь где-то два на три метра. Посередине нее зияла сквозная, обожженная по краям дыра. Но сквозь нее были видны только смутные размытые образы земляных переплетений. Ладонь стала медленно надвигаться на меня. Я хотел дернуться назад, но плечи оказались крепко зажаты камнями. Голова начала погружаться в воняющую тухлым горелым мясом, темноту. Я почувствовал, как мое лицо облепила мокрая резиновая субстанция, которая порвалась, разодрав мне кожу на щеках, как только ладонь соприкоснулась с каменной стеной. Мое туловище находилось в дышащей глыбе, к которой приклеилась огромная ладонь, а из неё торчала моя кровоточащая голова.
Так резко происходящие действия не давали мне не единого шанса проанализировать, что со мной происходит. Совет папы о том, что мне необходимо искать туалет, вот единственное о чем я думал, но актуально это было или нет, я не мог разобраться.
Когда голова прорвала резиновую пленку, моему перепуганному сознанию предстала полутемная пещера из белого мрамора и черного гранита. Она была полукруглая, с низким потолком, с которого свисали тускло светящиеся коконы, из оранжевого шелка, с чем-то живым внутри. Эти коконы еле освещали каменные стены пещеры. С одной стороны в полутьме я увидел шесть дверей, как в купейных вагонах. Мне стало сразу спокойней, потому что я очень люблю поезда и особенно купейные вагоны. И еще один немаловажный факт про поезда: в поезде я не мог потеряться, а если это все-таки происходило, то туалеты были через каждые N метров и папа всегда меня там находил. С другой стороны была только одна дверь, в самой глубине пещеры, напротив последней двери противоположной стены. Почти в самой темноте, там что-то происходило, и у меня было чувство , что там всегда что-то происходит. Это вызывало у меня чувство страха и внутреннего дискомфорта.
Что-то снова больно толкнуло меня в спину. Я упал на колени, но какая-то сила схватила меня за шиворот и поставила на ноги, подталкивая вперед. Я медленно пошел к первой двери. Подойдя к ней, я ощутил резкую головную боль и смутные видения передвигающихся по комнате людей в ярко-красных пижамах. Я двинулся вперед, и не останавливаясь, пройдя вторую дверь, затормозил возле третей. Сзади я услышал движение и громкое резкое шипение, произносящее две буквы «С» и «Й». Не успел я повернуться на звук, как третья дверь резко открылась.
Оттуда брызнул слюной яркий свет, который ослепил меня на какое-то время. Я закрыл лицо руками и подождал несколько секунд. Убрав и опустив руки, я увидел комнату с зеркальным потолком и зеркальной правой стеной, левая стена была собрана из разноцветных пластиковых детских кубиков, задняя стенка исчезала в ослепительном сиянии.
Пола не было видно, так как он был завален разложившимися гниющими трупами морских черепах. Шесть темно-коричневых панцирей были аккуратно расставлены по периметру. В комнате находились трое в ярко-красных пижамах. Худые, бледные, почти прозрачные, и не высокого роста. Вместо их лиц я видел только смазанную кашу, похожую на скомканный пластилин.
Один из них сидел на панцире и держал в руках окровавленную кишку, которая торчала из ануса второго, грустно мотая головой в разные стороны и разбрызгивая сопли и слюни. Этот второй, тупо разбегался, проскальзывая голыми ступнями по гнилому мясу черепах, врезАлся черепом в зеркальную стену. Оставляя кровавые следы и подтеки, падал, резко вскакивал на четвереньки и, хватаясь за кишку, болтающуюся из собственной жопы, как по канату дергаными движениями скользил назад. Там он поднимался на ноги, разбегался и снова врезался в стену.
Третий болтался, истекая кровью, повешенный на колючей проволоке, кусок которой торчал у него изо рта. Между пальцами у него была зажата поржавевшая черная игла. Руками он хватался за грудную клетку и разрывал ее, выставляя напоказ свои внутренности. Ребра торчали в разные стороны, черная густая жидкость стекала по его ногам, образуя на ступнях пузыри, которые, отрываясь, кружили вокруг него по спирали. Он очень технично доставал из своего нутра бабочку, отпускал её, вытягивал изо рта кусок колючей проволоки, вдевал её в ушко иголки и сшивал разорванные ткани. Сразу разрывал опять, доставал бабочку и снова сшивал.
Это выглядело мерзко и отвратительно, но я не мог насладиться этим зрелищем. Я был ошеломлен. От восхищения я стал блевать и задыхаться. Урод, который сидел на панцире перестал мотать головой и повернулся в мою сторону. Вдруг он подпрыгнул и моментально оказался рядом со мной. Я почувствовал исходящую от него вонь и новый кусок блевотины вывалился из меня. Он наклонился и стал рыться в луже моих рвотных выделений. Через секунду он достал оттуда лист бумаги с печатным тексом и протянул его мне. Я разогнулся, взял лист и уставился в него.
Шрифт был мелкий, но понятный. Я стал читать.
В помещении слышна легкая и веселая музыка реприз, доносящаяся сверху.
Один за другим проходят в помещение музыканты с инструментами, перекатываются в «колесе» бесы с фонарями, коромыслами, зонтами и, наконец, появляется бес, что тянет осла, а его подгоняешь ТЫ с кнутом.
Пестрая, веселая, шумная свадебная кавалькада отражается в двух зеркальных стенах комнаты.
В зеркале появляешься ликующий ТЫ, в радостном возбуждении, приподнятом настроении, полон энергии. Кто-то подходит ближе и ближе – твоя маска, похожая на абстрактный рисунок, постепенно заполняет собой весь……..
Дочитать я не успел. Снова какая-то сила, неожиданно, сзади толкнула меня так, что я пролетел до шестой двери, напротив которой находилась единственная дверь с другой стороны пещеры. Из неё медленно выполз огромный, жирный червь-подлистник, красноватого с радужно-фиолетовым отливом цвета. Чуть наклонив голову, я уставился на него. Так серьезно я еще ни когда не терялся, мне срочно нужно найти туалет и тогда все будет хорошо, не так хорошо как мне бы хотелось, но все-таки это лучше чем вот так.
- «Хули ты встал? Давай уже заходи» - прошипел червь и с его туловища посыпались мокрые листья и мелкие ветки.
Я дернул ручку на шестой двери, открыл её и переступил через порог.
Это был туалет. Среднестатистический туалет. Покрашенные бледно-зеленным цветом стены, белый унитаз, белый бачок, тусклая лампочка, пластиковый ёршик в углу. В руках я у себя обнаружил размотанный кусок туалетной бумаги.
Я сел срать, потому что срать я уже давно хотел. Достал из кармана своей грязно-серой пижамы огрызок карандаша и стал водить им по белой стене. Снаружи я слышал какие-то голоса и топот ног.
Посрав, я стал ждать пока меня найдут.
На стене печатными буквами чернел текст:
Песок перемещается.
Я черпаю его пальцами и бросаю горсть в глаза Оло.
Глядя на него можно подумать, что он плачет.
Я могу предложить ему глазные капли.
У меня в аптечке хранится несколько пузырьков.
Всякий раз, когда я вновь всыпаю песок ему в глаза,
он морщится и пытается закрываться ладонями.
Тогда я достаю вилку из нагрудного кармана и показываю Оло.
Он вздрагивает, потом аплодирует.
Я подхожу к нему, ласково беру за руку
и с умаляющей гримасой говорю:
– Спой что-нибудь.
– Я не хочу петь то, что ты хочешь, – отвечает Оло,
почти не скрывая своего нежелания.
В его небесно-чистых глазах струится холодная ненависть.
Я втыкаю вилку ему в рот.
Время идет так, как обычно.
Вслед за вилкой я отправляю следующую пригоршню песка.
Тогда он, наконец, издает звуки, похожие на пение.
Мы одни на пляже.
Рискну предположить, что моё присутствие ему неприятно.
И меня нашли. Дверь распахнулась, с криками:
- «Еб твою мать, в рот тебе ноги. Мудило, опять всю стену исписал. Вот гондон.»
В проеме стоял санитар Коля. Огромный белобрысый жлобина, с закатанными по локоть рукавами. – «Пойдем, мудофел». Он схватил меня за шиворот и вытащил из туалета. Я оказался в обшарпанном коридоре, в самом его конце. Напротив меня открылась дверь, и вышел маленький толстый мужчина в белом халате и в очках на радужно-фиолетовом носу.
- « Александр Иванович, мне кажется, что если его пиздить, то это ему хоть как то поможет» - обратился к нему Коля и громко заржал – « Он до туалета шел полдня, как по джунглям пробирался. И стену опять всю исписал. Лена затрахалась её мыть».
- «Нельзя его пиздить, Коля. Веди его в палату, спать ему пора. Лена пусть уколы ему поставит» - сказал мужчина, развернулся и моментально скрылся в своем кабинете.
Коля чуть подтолкнул меня и я медленно, шаркая кожаными тапками по вытертому полу, двинулся по коридору мимо дверей с надписями «Палата 5», «Палата 4». Возле третей я, почему-то остановился. Дверь моментально открылась, и на меня выскочил лысый парнишка с рулоном туалетной бумаги. Коля отодвинул его со словами: - «Иди нахуй в палату Сирко. Посрал он уже. Себе лучше оставь». Пока Коля заталкивал Сирко в комнату, я дошел до первой двери. Чуть ниже таблички «Палата
» находилось откидывающиеся окошко, для подачи еды. Я зашел внутрь, лег на кровать и уснул.
****
Проснулся я от крика в коридоре. Кричал Коля.
- « Ленааааааааа. Ленаааааааааааа. Да где ты? А вот. Слышь. Эта. Отведи этого мудофла на дальняк, а то мне уже бежать надо. Хорошо? Ну, все. Давай. Удачи».
Ко мне зашла Лена. Некрасивая, прыщавая медсестра в засаленном халате. Она взяла меня за руку и ласково сказала: - «Пойдем чудило, а то обосрешь мне все простыни». Я встал с кровати и пошел.
Я шел и держал его за руку. Было уже темно, и только редкие прохожие мелькали по боковым аллейкам. Пахло морем и варенной кукурузой. Я оглядывался по сторонам, но все вокруг было для меня неизвестным и пугающе таинственным. Одно я на тот момент знал точно, что где-то рядом был пляж.
Мы шли точно шаг в шаг. Он крепко сжимал мою ладонь в своей. И молчал, иногда сплевывая вязкую слюну на каменный забор. Забор выглядел в темноте как живое существо, и когда он плевал на него мне было жутко неловко. Острые камни беззубо скалились блевотной улыбкой. Даже иногда мне казалось, что вся эта каменная масса неприятно хихикает, чавкая цементным раствором.
