Тихий щелчок двери, то ли открывающейся, то ли закрывающейся, проник в сознание. Андрей полежал неподвижно, потом перевернулся на спину, вытянул руку, похлопал по левой стороне кровати. Пусто.
И тихо, только шелест прибоя на самой грани слышимости.
Значит, ушла. Ну, молодец, девочка, старалась не разбудить. До чего же всё деликатно, кто бы мог подумать.
Он снова повернулся набок, приоткрыл левый глаз. За окном темно. Чего ушла-то, спала бы себе… Чёрт, как её зовут-то?.. А, да, Лена. Ладно, всё утром. Что утром?.. А всё, всё утром… Спать, спать…
…Утро выдалось ласковым. Собственно, как всегда – по-другому здесь не бывает.
Андрей вышел на балкон. Солнце – тёплое, не палящее, не обжигающее, просто тёплое; а в нежно-голубом небе – редкие комья облаков; а ветерок – едва заметно обдувает – нет, не обдувает – омывает кожу; а причудливой формы бассейн – в цвет неба, и уже журчат фонтанчики – и прямо под балконом, и под окнами противоположного, незаселённого корпуса, и у бара, что справа, и у ресторана, что слева; а бирюзовое море – поигрывает легчайшей, ленивой, медленной волной, и это радует, ибо кому нужен мёртвый штиль?
Вот зелени – маловато, но дайте срок, всё будет.
Благодать.
На территории – никого. Наверное, все уже завтракают. Ну, что, по старой привычке – сжевать что-нибудь да выкурить первую? Это отец приучил: натощак – ни-ни! У него, у отца, всегда печенье «Юбилейное» на прикроватной тумбочке лежало. Проснётся, бывало, и, не открывая глаз, – сначала печенюшку, а за ней сигаретку.
Андрей вернулся в спальню, посмотрел на тумбочку. Сигареты-то есть, как не быть, а вот жареного миндаля, что был припасён с вечера, не осталось. Ну да, вспомнил он. Ну конечно. Полночи же барахтались с этой… как же её… да господи, с Леной же!.. вино пили, миндаль весь сгрызли… а побарахтались очень даже… и так, и этак… а сколько раз – со счёта сбился… энтузиастка, однако… да и я тоже орёл, не без гордости сказал себе Андрей.
Он потянулся, аж хрустнуло что-то. Приятно так хрустнуло.
Ладно, значит, надо на завтрак идти. В туалет, в душ – и завтракать. А курить – уж потом, оно и полезнее.
Приведя себя в порядок, Андрей взглянул в зеркало. А что, вполне ничего. Рост хороший, плечи есть, всякие бицепсы с трицепсами есть, живота нет. Загар благородный такой. Улыбка почти белозубая. Для заядлого-то курильщика… Белая футболка, белые шорты, ни пятнышка, воплощённая свежесть. И мешков под глазами нет, хотя выпивается-то за день – ой-ёй. И даже морщины, кажется, разгладились.
Вот седины – порядочно. Только это, пожалуй, – достоинство. Соль с перцем, бабам нравится. Сколько он здесь? Всего-то пятый день, а уже трое – все трое, какие есть, – его посетили. Причём – абсолютно по собственной инициативе. И не особенно таясь от своих мужчин. А те – спокойно как-то. Бабы тут суматошные немного, а мужики, усмехнулся Андрей, квёлые.
Или, может, эти мужчины у этих женщин – вовсе и не свои? Похоже на то.
Ладно, разберёмся… Однако кольнуло что-то, словно о мелкой гадости, кем-то малознакомым сделанной, вспомнил.
Он пересёк компактную, залитую солнцем территорию, кивнул распахнувшему дверь ресторана маленькому смуглому спасателю. Доброе утро, с добрым утром, и вас с добрым утром, а вам приятного аппетита, и вам тоже, доброе утро, доброе утро… Улыбки, улыбки, улыбки…
Фантастическое дружелюбие, подумал Андрей, набирая себе еды. Никогда в жизни такого не встречал. Все здороваются, все улыбаются, все желают – когда приятного аппетита, когда хорошего дня, когда доброго здоровья, когда спокойной ночи. Все друг друга любят.
А чего же не любить, когда ни хлопот, ни забот. Всё включено. All inclusive.
Хотя уже немного раздражает.
Спасатели – те просто стелются. Почему-то почти все они так называются – спасатели, хотя не только на море и у бассейна за безопасностью постояльцев присматривают, но и в ресторанах прислуживают, и комнаты убирают, и за территорией ухаживают, и вообще всё-всё делают.
По правде говоря, называются они не спасатели, а – Спасатели. С большой буквы. И это тоже слегка раздражает. Потому что – пафос.
А то, что те немногочисленные, которые не Спасатели, – тоже с большой буквы, это даже почти бесит.
Пара сверкающих улыбками Затейников – длинный тощий парень и невысокая плотная девчонка;
огромный чернокожий Массажист, сама доброжелательность и надёжность;
немногословный, солидный Менеджер, исполненный вежливого, хотя и несколько отстранённого участия;
набриолиненный Портье, в ответ на вопросы выдающий абсолютно непонятную, но певучую и явно весёлую тарабарщину;
юркий белобрысый Гид, привозящий сюда новичков и отправляющий тех, кто желает, на другие Курорты;
грузный Повар, свирепый, по слухам, с приданными ему Спасателями, но добрый к постояльцам, однако настолько замученный трудами, что ему, единственному из всех, улыбаться некогда.
Вот они, наперечёт. Звучащие гордо.
И Спасатели – во множестве. Кажется, закрой глаза, плюнь наугад – попадёшь в Спасателя. А тот улыбнётся до ушей и поблагодарит.
Все к вашим услугам, каждый готов по возможности ответить на любой вопрос, любой жаждет помочь, чем может.
Такой вот Курорт. Из новых, потому и постояльцев меньше, чем обслуги. Совсем мало постояльцев. Вот когда-нибудь, когда и зелень сделается здесь буйной, их прибавится, а пока – всего ничего.
Но это никого не волнует, потому что – всё включено. И за всё уплачено. Дорого.
Постояльцев прибавится, а дружелюбия меньше не станет.
…Раздражение продолжало расти.
Андрей посмотрел на свой поднос. Ну и навалил… Никогда же столько не жрал по утрам…
Он решительно поставил поднос на пустой стол и направился к кофейному аппарату.
За спиной раздался взрыв веселья. Андрей обернулся. Три женщины умирали от смеха, трое мужчин за тем же столом сосредоточенно и умиротворённо поглощали пищу; восьмилетний тёзка, толстый Андрюша, тянул сок через соломинку, и луч солнца отражался от приставленных к Андрюшиному стулу алюминиевых костылей.
Кто тут чей, разобрать не имелось никакой возможности. Вот черноглазый Спасатель, скаливший зубы рядом, – тот был, разумеется, ничей. Но именно в его руку вцепилась хохочущая Лена.
Андрей отвернулся, налил себе кофе, сел за столик поодаль. Один. Сделал первый глоток, неторопливо закурил.
– Простите, сэр, – Спасатель появился, словно ниоткуда, – может быть, позволите перенести ваш кофе на свежий воздух? Предпочтёте в тени или на солнце? Не желаете десерта?
– Желаю оставаться здесь, – ответил Андрей, натужно улыбнувшись. – А больше ничего не желаю.
Спасатель кивнул, метнулся куда-то, мгновенно вернулся, поставил на стол пепельницу и произнёс:
– Удачного дня, сэр.
– Спасибо, – буркнул Андрей.
Он снова посмотрел на веселящуюся компанию. Лена теперь повизгивала, уткнувшись в плечо своего соседа. Тот поглаживал её по спине, не прекращая мерно двигать челюстями.
Жвачное, подумал Андрей. Лица от задницы не отличить. У всех у них – хари от жопы не отличить.
А у Ленки на веках морщинки, вспомнил он. Не тянет на девочку, не тянет. Разве что глубокой ночью, когда от изнутри подсвеченного бассейна исходит мягкое аквамариновое сияние, призрачным отблеском ложащееся на потолок спальни, и Ленка раскачивается, стонет и вскрикивает, то хрипло и низко, то жалобно и тоненько, а потом переходит на заклинание-причитание: «Ебиебиебиебиебиеби…»
Разве что.
Он ткнул сигарету в пепельницу, вскочил, в три шага достиг черноглазого Спасателя, склонился над ним, прошипел:
– Только взгляни в её сторону…
Тот выдал совсем волшебную улыбку – такой лучезарности Андрей ещё не видывал даже здесь, и стало ясно, что этот черноглазый тут совершенно не при чём, и никакой другой Спасатель тоже не при чём, да и не могут они быть при чём. И тем более не могут быть при чём – Повар, Гид, Портье, Массажист, Менеджер. Не говоря уж о Затейниках, которые на самом-то деле вообще только друг другом и заняты, на то они и пара.
Андрей пробормотал извинения, вернулся за стол, прикрыл глаза, глубоко вздохнул. Надо успокоиться, нельзя так. А то ведь, говорят – как бы неохотно, как бы о то ли запретном, то ли неприличном, но говорят же, – ещё и Доктор тут есть. Никто из нынешних постояльцев его никогда не видел, но вроде как имеется Доктор на Курорте. Зачем? Что ему делать здесь?
Вот не попасть бы к Доктору на приём.
Уставившись в стол, Андрей допил кофе, закурил вторую сигарету. Наконец, решился поднять глаза. Компания как раз покидала ресторан. Жвачное протискивалось в двери вместе с Ленкой, обнимая её за талию.
Пропади они все пропадом, обнимайтесь, кто с кем хочет.
Ленка умудрилась помахать рукой, вывернув ладонь так, что Андрей понял – это ему. Спускайся, Андрюша, к морю, означал её жест, зажигать будем.
Что ж, сейчас расположатся на берегу, и он, Андрей, присоединится. Поплавают немного, потом кто-нибудь из Спасателей откроет бар. Зазвучит музыка, станут наполняться и опустошаться стаканы, чуть позже появятся Затейники; всё, что угодно, от танца живота до ирландской джиги, от пляжного боулинга до пляжного же волейбола, в которые – ни в тот, ни в другой – никто тут не умеет толком играть, и Андрей не исключение.
Он вышел из ресторана, взял у дежурного Спасателя полотенце в белую и жёлтую полоску, спустился к морю, устроился чуть поодаль от остальных.
Плавать не хотелось. Он плавал все эти дни и уже пресытился подводным миром. Болтали о Большой Черепахе, но похоже, то был миф. Вроде сказки о Докторе. Ещё говорили о Мурене, тоже Большой. И всякую другую чушь несли.
Чёрт его знает, подумал Андрей, может, где-нибудь и есть всё это. Перебраться, что ли, на другой Курорт? Несложно ведь – только Гиду сказать.
Лень.
Он закурил.
Много курю, сказал себе Андрей. Сигареты-то не кончатся – всё же включено, – и вреда тоже никакого. Здесь все много курят, и не только табак, травка тоже в изобилии, и посильнее субстанции – пожалуйста. Хочешь – кури, хочешь – нюхай, хочешь – глотай. И – курят, нюхают, глотают. А уж пьют-то… Ни в чём себе не отказывают, а здоровья у них всё прибавляется, того и гляди лопнут от своего здоровья.
Не лопнут, конечно…
Напиться бы по-настоящему. Чтобы – до тяжёлого утреннего похмелья. Да вот никак… И душа принимает без ограничений, и напитки хороши, без скидок хороши, и действуют вроде бы как положено, что уж там. А похмелья – никаких признаков.
Так оно тут устроено: даже вредное – оборачивается пользой.
– Андрюш, скучаешь? – ага, это Лена подсела к нему. Уже умудрилась что-то принять.
Он мотнул головой.
– Не скучай, чего ты, ну-ка улыбнись!
Женщина заговорила – обо всём сразу, как только она одна тут и умела.
О том, до чего же круто будет на этом Курорте, когда зелень примется и разрастётся, ну да и сейчас неплохо.
О том, что вот в Таиланде джунгли всё равно роскошнее, а я в Таиланде за свою жизнь четыре раза была, а слон, Андрюша, это самое грациозное животное, ты не поверишь, я бы с того спуска сразу навернулась, костей не собрала, а он меня нежно так пронёс, и хоть бы что, я даже не шелохнулась.
О том, что Спасатели вконец обурели, да-да, вон тот особенно, он, Андрюшка, напитки бодяжит, да как это зачем, не веришь, что ли, ну и дурак, за ними глаз да глаз, а недоглядишь, так обязательно попрёт что-нибудь.
О том, что вчера плавала со Старшим Спасателем за риф, да ты что, Андрюшенька, Старшего не знаешь, да вон же он, в годах уже, но плотный такой, крепкий, а имечко у него и не выговорить, я его Мишей зову, Миша и Миша, ну вот плавали, я Черепаху посмотреть хотела, а Миша меня с полдороги поддерживать начал, потому что устала, а потом повернули, а я плавать уже расхотела, да и нету никакой Черепахи, враньё одно, а вот Аня её видела, но не здесь, а по соседству, хотя далековато.
О том, что Аня сегодня возвращается, Гид сказал, встречать поедет, да ты ж её не знаешь, толстуха такая, а плавает, как этот, ну как морской котик, вполне могла до Черепахи доплыть, или хоть до Мурены, а Кирилл, мужик её, он хуже плавает, да деваться ему некуда, она плывёт, ну и он плывёт, а ты, Андрюшкин, смотри мне, она, Аня, бойкая такая, ох смотри.
О том, что плавать лучше всего с маской ярославского производства, ну в крайнем случае угличского, а итальянские говно, а уж местные маски это просто не маски.
О том, что Менеджера на другой Курорт переводят, а вместо него нового пришлют, вот прямо сегодня же, да не с того Курорта пришлют, на который нашего переводят, а откуда-то за тридевять земель, вот идиоты, а Повар тут у нас несменяемый, но тоже обурел, мог бы придумать что-нибудь этакое на каждый день, правда же, а то по праздникам только напрягается, а праздники всё время не пойми какие, надоело уже.
О том, что Старший Спасатель, ну Миша, я же тебе говорила, он классный такой, просто супер, а вот ревновать не надо, потому что Спасатели это другое, а Маринка, которую ты к себе во вторник затаскивал, дура страшная, и эта, которая якобы Ассоль, а на самом деле никакая не Ассоль, а просто Ольга, ну, которая у тебя в понедельник ночевала, она просто блядь безмозглая, я им всем ещё волосы повыдёргиваю, а ты, Андрюша, вроде бы и ничего, но дурак и козёл, ну давай же зажжём, ну давай, да почему не хочешь, с ума сошёл, что ли, а пошёл бы ты куда подальше.
Она встала, двинулась к бару, и в этот момент Спасатель по имени Джамайка открыл бар и запустил музыку, и Лена дёрнула правым бедром, затем левым, потом сделала пируэт, и пошла дальше в такт музыке, и Андрей отметил про себя, что всё – слишком резко, слишком размашисто, слишком на публику, насквозь лживо.
А морщины у неё не только на веках. На лбу тоже, и на шее. И корни волос – седые, это видно, сколько ни крась. Жалко бабу.
Вечером действительно вспыхнет ругань, и женщины попытаются повыдёргивать друг другу волосы, а мужики будут тупо смотреть на это, не переставая жевать. Примчится пара Спасателей, присоединятся к миротворцам Затейники, все помирятся, поклянутся – искренне! – в беспредельной любви, и продолжат пить, насыщаться, веселиться, – зажигать, в общем, – а ночью разойдутся по спальням кто с кем.
И я напьюсь, признался себе Андрей. Напьюсь, тайно надеясь на что-то новое здесь или на что-то привычное прежде, хоть на тяжкое забытье и на такое – потом – утреннее состояние, в котором существовать почти невозможно, но через преодоление которого достигается печальнейшая лёгкость помыслов, глубочайшее очищение души и тончайшее постижение всех мыслимых и немыслимых смыслов бытия, да и небытия тоже.
Но этого не случится, а случится уже обычное: баба в постели, уже познанная, а то и новая, да хоть эта Аня-морской котик, ласковое утро, сверхъестественное дружелюбие, любовь всех ко всем, удачного дня, приятного аппетита, доброго здоровья, как здорово, что все мы здесь…
Так было вчера, так было позавчера, так было все эти дни. И так будет.
И – нормально. Потому что всё включено.
Пройдёт совсем немного времени, честно сказал себе Андрей, и я сделаюсь таким же жопорылым.
Позвонить бы домой, своим. Но вот это как раз не включено. Нет здесь связи, кроме внутренней. Правда, говорят, ещё на другие Курорты позвонить можно. Только незачем туда звонить.
Андрей натянул на лицо маску – местного производства, очень даже качественную, как и всё здесь, что бы ни болтала Ленка, – встал, подхватил ласты.
Доберусь до дальнего рифа, решил он, перейду его вброд и поплыву дальше. Там у нас что, восток? Нет, пожалуй, это юго-восток. Да не важно… Поплыву, может, на кого-нибудь наткнусь. На Черепаху, на Мурену. Хоть на Доктора. Хоть на Аню эту толстую. Пресловутую, добавилось почему-то дурацкое слово.
Все они пресловутые. И все улыбаются. Интересно, Большая Черепаха тоже улыбается? Мурена-то – точно…
…Берег уже пропал из виду, и начало темнеть. Море тёплое, волнение – не больше, чем полбалла, но подступила усталость. И накатила безнадёжность. Пусто в этом море.
Или это была надежда?
А потом, когда стемнело уже совсем, и только звёздная россыпь переливалась над головой, – послышался и быстро приблизился рёв мотора, и яркий жёлтый луч нашёл Андрея, и катерок, описав изящную дугу, встал рядом, и мотор перешёл на тихое рычание. Блеснула пара белозубых улыбок, Спасатели легко и бережно вытащили пловца из воды, укутали во что-то тёплое и пушистое, провели под руки в маленькую каюту, усадили в глубокое мягкое кресло, вложили в руку кружку с ароматной горячей жидкостью.
Андрей отхлебнул. Глинтвейн. То, что надо, парни знают дело.
Фейерверк улыбок.
– Всё хорошо, сэр?
– Всё хорошо, – безразлично откликнулся он.
Мотор взвыл, катерок понёсся сквозь ночь.
…Менеджер – всё тот же, никуда его не перевели – был серьёзен и участлив.
– Знаете, дорогой, – сказал он, – не вы первый, не вы последний. Если пожелаете, можно перевести вас на другой Курорт, но ничего не изменится, поверьте. Это просто казусы адаптации, как говорит наш Доктор. Пройдёт, обязательно пройдёт.
– Доктор существует? – спросил Андрей.
– Конечно, – сдержанно улыбнулся Менеджер. – Да вы пейте чай, пейте… И Доктор существует, и даже, скажу вам по секрету, Бухгалтер существует. Ох… Прошу вас, никому… Разболтают, а не нужно. Огласка очень огорчила бы её, очень. Так никому, договорились?
– Кого «её»? Кого огорчила бы? – не понял Андрей.
– Бухгалтера, кого же ещё... Она была бы чрезвычайно недовольна оглаской. Ну, по сегодняшнему происшествию ясно, вы – натура неординарная, вам-то можно доверить. Но уж не подведите, хорошо?
– Постараюсь… А Большая Черепаха? А Мурена? Они тоже существуют? А морской котик Аня?
– Я думаю, – задумчиво проговорил Менеджер, – все они существуют. Надо только, чтобы вам повезло. Ну, с Аней – как вы говорите, морской котик? – с Аней вам повезёт ещё сегодня, уверен. – Он вдруг закатил глаза, почмокал губами. – Аня… Да, помню, как же… Такая, простите за откровенность, штучка… Действительно, вернулась, неплохо, неплохо… Впрочем, что там Аня… На вас, мой дорогой, если хотите знать, сама Затейница глаз положила! А Затейница – она, простите невольную тавтологию, затейница и есть! Вот уж везение так везение!
Менеджер помолчал, потом сказал проникновенным тоном:
– Видите, как хорошо. А будет и ещё лучше, не сомневайтесь. Мне кажется, вам со всем-всем остальным тоже повезёт. В своё время, но это уже скоро. Да что там «кажется» – уверен.
Он тихонько рассмеялся.
– Во всём-то вы уверены… – досадливо пробормотал Андрей.
– Разумеется, дорогой вы мой, разумеется! На то я и Менеджер. А лучше сказать – Управляющий. И не выскочка какой-нибудь, не парвеню, извините за выражение. Весь путь прошёл, с самых низов поднимался, начинал мелким кухонным Спасателем…
Андрей уважительно поднял брови.
– Можете мне верить, – продолжил Менеджер. – Вам повезёт, потому что – уже повезло. Ведь такое далеко не всем выпадает, согласитесь. Заплатили вы дорого, это правда, но дорого платят все, а удача улыбается не каждому, совершенно не каждому. Система «всё включено» – она разная бывает, да-да. У некоторых такое «всё включено», что и думать-то об этом невмоготу. А ведь тоже платили… Вы же, дорогой, не только заплатили, вы ещё и заслужили. Всё это, – он широко повёл рукой, – за-слу-жи-ли! All inclusive, понимаете? В полной и самой лучшей мере!
– Мне бы домой позвонить… – выдавил Андрей, пытаясь скрыть смертную тоску.
– Увы, – Менеджер покачал головой, сочувственно глядя на Андрея. – Чего не могу, того не могу. Рад бы, но не в моих силах. И ни в чьих. Хотя… Пожалуй, единственное, в чём не уверен… Говорят, есть где-то Телефонная Будка… Но зря обнадёживать не стану, может быть, есть, а может быть, и нет её вовсе. Да и не нужна она вам, Будка эта. Ну подумайте, ну в самом же деле! Впрочем, мечтайте себе, сколько угодно. Но хотя бы справедливости ради признайте: здесь ведь хорошо, как в раю. Так? Ну, ведь так?
Он помолчал, отхлебнул чаю, дождался кивка Андрея и удовлетворённо заключил:
– То-то же. Да собственно, дорогой мой, почему «как»? В Раю – оно и есть, как в раю.
Автор: Француский самагонщик
