Не в первый раз

- Ну что, Серега, пойдем, что ли? - пожилой сантехник Василий Потапович Мирошниченко сплюнул мокрый окурок "Беломора" в жестяное ведро и подхватил сумку с инструментами. - Эк ведь, раньше-то, помню, взлетал со всей этой тяжестью на девятый этаж без лифта, а сейчас на плечо повесил, и уже кости ломит.
Не услышав за спиной никакого движения, Василий Потапович недоуменно обернулся.
- Серега, ты где там? - и увидел, как его напарник, совсем еще молодой Сережка Беляев, трясясь всем телом, молча мотает головой и спиной обтирает побелку стены, пятясь в угол.
- Н-не пойду... н-не п-пойду я... дядя Вася... ст-трашно мне... - заикаясь, бормотал он, и отмахивался рукой, пальцы которой то ли были сложены в щепоть, как для крестного знамения, то ли просто скрючились от страха.

- Та-ак... - Мирошниченко снова скинул сумку с плеча и уронил ее, тяжело и глухо брякнувшую, на бетонный пол бойлерной. Он подошел к Сереге и крепко, точно в тисках, сжал его бледное и мокрое лицо между своих огромных и заскорузлых ладоней. - Это что еще за слова?
- Так там же это... дядя Вася... там же того...
- Этого, того! - передразнил его старый сантехник. - Ну, чего там, а, Сережка? Чего ты мекаешь? Говори нормально, ты мужик или так, поссать вышел, а?
Беляев несколько раз хрипло и глубоко вздохнул и, немного успокоившись, показал сведенными пальцами на дверь.
- Там же... конец света вроде как. По радио передавали.
- Тьфу ты, - Мирошниченко выпустил лицо парня из своих ладоней и несколько мгновений молча смотрел ему в переносицу. Потом вдруг коротко, без замаха, врезал тяжелую пощечину. Беляев охнул и схватился за враз опухшую щеку.
- Дядя Вася! Ты чего?! Да я сейчас...!
- А? - Мирошниченко приставил к уху сложенную ковшиком ладонь и вытянул из воротника клетчатой рубашки жилистую шею. - Чего я там слышу? Кто-то сопли перестал распускать, а теперь злиться начал? А? Вот то-то, Серега, так и надо. Ладно, закуривай пока, а я тебе кое-что скажу.
Глядя на то, как Беляев непослушными пальцами вытягивает из полупустой пачки папиросу, Василий Потапович засмеялся.
- Чудак ты человек, Серега, вот честное слово, чудак. Ну сам посуди: конец там света или начало - тебе не похрену мороз, а? Вызов же пришел, а значит, кому-то наша бригада понадобилась. А у того человека сейчас в квартире свой конец света, еще похлеще. И на чужой ему наплевать и растереть. Он там сейчас мечется, а мы в подвале сидим. Сорок лет я работаю, и такого себе ни разу не позволил - чтобы отсидеться да чифирить в подвале. Ты погляди, Сережка, ведь про нас, сантехников, и так думают всякое... Кого ни спроси, сразу ответят - раз сантехник, значит алкашня, пьянь гидролизная непросыхучая, образование два класса и три коридора сельской школы, разговаривать только матюгами умеет. Мол, неудачники сплошь, криворукие и жадные. Только и горазды, что по коврам и паркету сапожищами кирзовыми наследить, раковину расковырять как попало, а потом еще и деньжищи содрать за это такие, что, как говорится, заходи - не бойся, а выходи - не плачь.
- Это точно, - Беляев уже совсем успокоился, и теперь досасывал папиросу короткими и резкими затяжками, - когда родители узнали, что я сантехником работаю, такой скандал был. "Ты что, для того учился, что ли, чтобы в чужом говне копаться?" - мать орала на весь дом.
- Эхма... - вздохнул Василий Потапович. - Вот так всегда. А на самом деле если бы они знали, что мы делаем? От кого их бережем и спасаем? Как бы тогда запели? Кочумай, браток, не объяснить им. Да и нельзя. Помнишь, три года назад, когда ты ко мне в напарники только попал, а тебя сразу в крутой оборот взяли?
- Как не помнить, - Серега, перекатив окурок из одного угла рта в другой, усмехнулся, и Мирошниченко с удовольствием отметил, что парень уже не боится, а вполне даже "в плепорции". - Ты, дядь Вася, про ту историю с шогготами, что ли?
-Шогготы, шмагготы, - проворчал его напарник, - по мне так херня какая-то скользкая и ползучая. Ишь, твари, притасовались - людей досуха высасывать. Ментов вызывает родня, а толку? Поди-ка, товарищ следователь, догадайся, отчего на полу в ванной от хозяина одна сухая шкурка осталась. Помнишь, что мы с тобой т а м увидели, внизу?
- До смерти не забуду все эти катакомбы, - Серегу передернуло. - Я до сих пор этого... как его... ну которого нам вместо учебника подсунули, помнишь? А, точно - Лавкрафта. Читать его до сих пор не могу.
- От то-то и оно... А ведь сдюжили же тогда, не посрамили чести бригады, а? А в тот раз, помнишь? Когда в старых коллекторах копались без чертежей почти.
- Это где гнезда василисков были? Вот тогда точно, я чуть не помер с перепугу. Как ты их, дядя Вася, зеркальцем от бритвы и паяльной лампой...
- Один, варнак этакий, ушел по трубам, - досадливо поскреб небритую щеку Мирошниченко, - жди теперь, где вынырнет. А у меня до сих пор глаза болят, нагляделся тогда на этих чешуйчатых.
- Или старое кладбище под землей, где мертвяков сливами растревожило, - теперь уже вспоминал Серега, а Василий Потапович, словно бы исподволь, невзначай подтолкнувший парня на эти мысли, просто одобрительно хмыкал и усмехался.
- Как ты тогда обгорелой палкой на стене ключи Соломона рисовал, - вставил он, - я отродясь не видел чтобы с такой быстротой человек шуровал, да еще и без ошибки.
- Ха! Так ведь ошибись я, и через минуту от нас только клочки брезентухи бы и остались!
- Ну вот. А теперь так, - Мирошниченко выпрямился и снова закинул сумку на плечо, громко, по-стариковски, хрустнув суставом, - Вставай, Сережа. И пошли. Заодно посмотрим, что там за конец света такой. Я вот что тебе скажу - мотал я такие концы на своем конце! Люди только-только успокоились, жирок накопили, стали о детях и внуках задумываться, а не о том, как друг у друга изо рта кусок хлеба с кровью рвать. А тут - здрасьте, нарисовались мы, хрен сотрешь! - конец света какой-то. Не, Сережа. Несправедливо это. А мы на что? Бери сумку-то, бери. И айда за мной. Сейчас мы поглядим, кто там какие вентили трогал, и куда ему яйца намотать...
Беляев твердо, без страха посмотрел в глаза Василию Потаповичу, потом поднял с пола свою сумку и сказал:
- Ты меня извини, дядя Вася, струхнул я малость.
- Да чего там, - отмахнулся пожилой сантехник, - струхнул, стряхнул... С кем не бывает? Сам, поди, знаешь: первый раз - не...
- Знаю, - оборвал его Серега. Оба рассмеялись.

Мирошниченко уже двигал засов на тяжелой железной двери, в которую снаружи что-то неприятно скреблось, как вдруг Беляев окликнул его:
- Дядя Вася!
- Ну чего тебе? - досадливо повернулся к нему сантехник, внутренне похолодев от того, что молодой, может быть, струсил снова. Но, увидев улыбающегося Беляева, он успокоился.
- Ты плащ-то чего, не берешь? В "Инструкции"-то забыл, что пишут? Страница семьдесят восьмая. "В случае наступления Конца света и сопутствующих ему катаклизмов, знамений и явлений, необходимо..."
- Тьфу ты. Да помню я, Сережа, помню. Память ить еще не всю отшибло, хоть и дед я уже. Вот он плащ, под рукой. И маска тут же. А как без нее? Всякие кровавые дожди да саранча с железными челюстями не каждый день случаются, тут уж захочешь - не забудешь. Ну вперед, что ли?
- Вперед, - согласился Беляев, и оба вышли, дружным пинком отшибив от двери притаившегося за ней мелкого беса.

http://leit.livejournal.com/547048.html

Шaйтaныч
28.01.09 12:08

Как-та рас ва дваре я ченил своё корыто, жувал бубльгум, а рядом хто-та с саседнево падъездо ковырялся с комазом. А двежок у ниво дизельный канешна. Чёто сцука там неработало, хуёвничал агрегат. Я подлатал кой-чего, в шинку пукнул, дверь запер, колом подпёр и пошол пасмареть, чё он там наремантиравал. Заглянул паткапот, а он с фарсунками капаецо. Говорит мне такой: «Подико, заведи». Я ключик хуяк, павернул и секунды чериз две такой вой раздался, што я чуть не пакакал жыденьким в свой камбез. А случилось вот чиво – мужычонко взял и сунул пальчег пат фарсунку. Пальчик стал нимнога дырявым насквось. Итог – омпутация пальпальцо. Начетался, слесарь хуев, Незнайки. В насу будит штопаром кавырять. А хуле – там давление за десятку. Атмасфер естествена, кто чайнек. Если в жопу засунуть шланк и дать довление 10 атмасфер, то срать вы будете через рот. Винтег и Шпунтег жжут. Отак.Но это хуйня. Паехали как-та куда-та к каму-та на дачу, а там развличение – пневматика. Вентовки, песталеты, дахуя всево карочи дело к ночи. Стреляем па банкам, па саседям, по всякой антигравитационной хуете крылатой и тут один поцанчег спрашивает вроде как сам у себя: «Интересно, а из пестика больна?» И организовал расстрел сваей лодошки в упор. Уауауауауауа канешно же и чувак два месяца валялсо в бальнице с падазрением на гангрену, бугага. Мудило. Варашиловский нах танкист. Есчо при мне адин страитель-пьянчужко атжок на стройке што песдетс. Идёт мужик шатаитсо, вздыхает на хаду. Паллитра блять канчаицо, где ж я ищо найду… Вот типа таво. Шол он, шол себе па зигзагу удачи, патом ево это видимо заебало так он брык – упал в ковш эскаватара. И паходу заснул. Пришол злой и жестокей экскаваторщек, завел сваю ебаторию, резво поднял стрелу, развернул ковш… А в ковше веть челавег! Челавег, саблюдая незыблимые законы Ньютона, палител вниз и штонами зацыпилсо за какой-та крючог на кавше. Штоны с трусами и громкем треском астались на кавше, а мужичог ибанулсо башкой в лаханку с цементом. Из цементо торчали тока ноги и жопа. Бугого, я чуть не уссался. Даёшь ёбанарот квортал за пятилетку! Но ета тоже семачки. Как-та рас алкаши у меня ва дваре решили смастирить скомеечки и столик, в дамино там хуяриться штоб с камфортом, ну поняли. Спиздили где-то доски, гваздей ящег, малаток нашли и начали столярничать. Один синяк решил прибить одну доску к другой и не нашол для этава лучшева места, чем сваи каленки. Втарой синячок нехуйова так размахнулся и каа-аак ебанёт па гваздю! А гвоздь сотка. Перваму мужичку за долю секунды был савиршена бесплатно имплонтирован стальной пратез в каленку и кастыли из сосны. Двухрычажная диривяная падвеска с пецдатым клиренсом мухаха! Терь на кастылях водку жрёт, бгагагааа.. Ейная жена патом бегала за этими страитилями Кижей толи с буром, то ли с калаваротом. Не качегары сцука мы не плотнеки. Карочи, благаустройство правалилось фпесду. Исчо я люблю катацо зимой на площадке для чайников, што около заправки. «Жучка» навернуть, покрутица как мудак на месте. Ну, па-разному развлекаюсь. И вот, как-та раз са мной поехал один овтомобелизт знакомый. На жопеле. Катаемсо, катаемсо и вдрук он мне предлагает гонки устроить. Па кругу то исть. На ящик пива. Давай гаварю. Три круга. Он - нихуя, пять будем ездить. Расставили столбеки, газуем стоим, форсаж беспесды. Тридваодин, агонь! Он канешно со старта вперёд упиздовал, а я стою, кручу-верчу, наебать хочу – шины лысые, как разинбаум. Чувак на радостях так втапил, што неасилил бублек, и въебалсо в бензавоз, каторый рядом с заправкой стоял. Што сцука, интересно, нидфаспидец нихуйа не загарелсо, но в салоне у нево было бензина, как в ванне. Вощем, гонсчек заправилсо горючкой на сто кругов вперёт. Мега пит-стоп нахуй. А патом курить дажэ бросил. Бугого!!.. А однашды уёбывал я от ментов на свайей беспесды сверхзвуковой четвёре с педальным приводом. Сарай в народе. Чото я там нарушил очень нехарашо и паласатым джедаям эта видима не панравилась. Жму акселиратар и вижу – настигают. Ну, канешно, на форде-то. Янки-танки блять. Езджу я очинь агрисивна и дерзко, паэтаму многим не нравица, хуле тут удивляцо. Сирена там, цветомузыка, джедаи из мегофона вещают: «Стоять сука, ёбаный скайуокер справа нахуй не то пизды!!!» Я падумал метров сто и па тармазам вдарил, адин хуй не взличу. И вдрук на долю секунды раньше маиво тормажения со среднево ряда какой-то муфлон на зубиле резка перестраиваецо пряма перед маим носам, не успиваит затармазить, прабивает сваим танком загрождение и заходет напасадку метрав эдак с пяти. Ебалом в пень. Аказалось – этат бдитильный фтыкатель дарожнава палотна просёк, што я уёбываю от служителей парятка, решил им памочь и направо ламанулся, штоб миня стапарнуть и палучить с полачьки перажог без никто. Но, навернае, несмок. Менты, сцука, аж животики надарвали со смеху. Што характерно, ни рубля не отдал. Мужик с сатрясением сваей качерыжки был увезён к фельдшерам. Дестракшн дерби бугого!!! Но вот чо я никада не забуду, так это как отжыгали поцаны с саседнево двара. Знаете, такая тупая затея была – перебрасывать с дома на дом провода, если их не было и всякую поебень по ним спускать. Фуникулёрчики типа. Падвесная дарога, весело, аплодесменты и вся хуйня. Так вот, были в том дворе два полена - друзья штопездетс. И жили друк напротив друга. Один на пятом, а другой тоже на пятом, но у нево дом чуть повыше стоял, метров на пять. На возвышении сцука естественом как хуй. И насколька мне извесно, ани любили хадить друк к другу в гости. В денди там паиграть, сёстрёнке ибало набить плюшевым мишкой, тараканов под лупой пожечь. Децкие беспесды невинные игры. И вот аднашды одново из них, вераятно, заибало пешкарусом хадить в гости к корешу и он ришыл смастерить ахуеный лифт. Спиздил где-то стальной трос и вечером они вдвоём закрепили его у себя на болконах. Палучился нехуйовый такой двухместный Куршевельчик. Трос, кстати и меня бы выдержал, но дело не в этом. Поцаны дождались, када их предки съебуца по своим делам и решили устроить испытания. Тот, што жил повыше, смастирил себе што-то вроде бегунка, как на башенных кранах, повесил ево на трос, вцепилсо руками и с криком «Йоооххооооууууу!!!!!» панёссо в гости па воздуху. Алоха гаваи чесслово! Растаяние между дамами было метров тридцать-сорак и этат дуралей весьма шустро разогнался. Изабретая свой ваздушный тромвай, поцанчег, я думаю, рукаводствовался правелом «Тармаза придумал трус» и нихуйа не предусматрел в канструкции межбалконного звездалёта стоп-кран. Падлетев к желанному балкону на скорасти киламетров кде-та триццать, бамбуча лихо ваткнулся в перила, аставил на них немношко мазгов и, как столлоне без страховки, рухнул блять вниз с пятаво этожа в аккурат на ракушку какова-та дяди Вани Гогошина. Патомок Кулибина па сей день рассекает в инволидной каляске с переломом пазваночнека и навирняка думает, што неплоха было бы с балкона до балкона на каляске ебануть в будусчем… (с) Хуеплёт

Шaйтaныч
28.01.09 12:27

"Perkin Zelenograd" писал:
ШАЙТАНЫЧ уже третий пост выкладываешь в камментах, скока у тя там еще их то?

---До куя!!!!!! Продолжать радовать?