Собственно, пока все нормальные люди сегодня начинали день с планерок и трудов праведных, мы вчетвером - Доктор К, Солнечный Л, докторант В и я, возвращали долг чести. А именно - заполняли анкеты для штатного психолога. История тянется за нами еще с сентября, когда Тони, наш завотделением, никого не спрашивая, зарегистрировал нас на симпозиум в Бразилию. Да не просто зарегистрировал, а как активных участников, то есть с тезисами, стендовыми докладами и устными выступлениями - просто цирк на выезде, танцевальный коллектив Игоря Моисеева, а не серьезная лаборатория. И объявил он нам об этом посреди рабочего угара и всеобщего энтузиазма (как раз получились результаты одного очень любопытного опыта), когда отвлекаться на какие-то доклады, а уж тем более выпадать из рабочего процесса на две недели было ох как некстати. С другой стороны, Бразилия манила и звала, так что по зрелом размышлении, все зарегистрированные на конференцию крякнули, плюнули, самовольно увеличили свой рабочий день и приступили в созданию докладов. Но прежде мы озаботились страшной местью Тони, чтобы в следующий раз светлая мысль посоветоваться, кого и куда отправлять, не обходила его голову стороной. И с гордостью могу утверждать, что выбранный нами способ отомстить был столь коварен и жесток, что любой корсиканец съел бы свое фамильное ружье от зависти.
Дело в том, что наш завотделением дружит со штатным психологом нашего же медицинского центра. Мало того, что они - близкие родственники, ибо угораздило их жениться на сестрах, так они еще и пиво по воскресеньям вместе пьют, а по средам играют в баскетбол за одну команду, а как известно, спорт и пиво объединяют людей покрепче семейных уз. Так вот, первым визит штатному психологу нанес Докторант В.
- Доктор, я в отчаянии, - начал он свою исповедь, - наш завотделением изводит меня, и видимо, желает сжить со свету.
Психолог немедленно оживился, поскольку работа у него, надо сказать скучная: уж сколько раз он сетовал тихо, но внятно, на то, что все мы слишком психологически устойчивы и непозволительно совместимы - ни тебе скандалов, ни интриг - ну просто совершенно безнадежны, как источник работы и повод для размышлений. Что там ставить эксперименты, на нас банальную статистику собрать и срез здоровой популяции сделать, и то невозможно: один раз Тони разрешил психологу раздать нам анкеты, и на планерке сообщил, что каждый незаполнивший этот стостраничный талмуд, будет лишен сладкого и доступа к цитометру. Сладкое бы ему еще простили, но цитометр - никогда. В результате, психолог получил такие анкеты, что даже при свете дня в них заглядывать было страшно - не говоря уже на ночь читать. Согласно этим анкетам, в отделении собрались исключительные маньяки со склонностью к нанесению тяжелых телесных повреждений всему, что движется, и тем более всему, что пытается вступить с ними в вербальный контакт. Некоторые к тому же страдали тиками, вытесненными воспоминаниями, непреодолимыми комплексами и навязчивыми идеями - кому на что хватило фантазии и знаний по психиатрии. А уж описания кошмаров, еженощно отсматриваемых каждым в нашем отделении, приведенные на полях и оборотах анкет (со стралочками и отсылками вроде:"и вот тут он подкрадывается ко мне, а я пытаюсь бежать и не могу - кривая стрелка, подпись под ней "продолжение смотри на странице 7") могли бы без всякой корректуры служить сценариями для фильмов ужасов, и готова спорить на что угодно, они без исключения стали бы классикой жанра. Некоторые коллеги так разошлись, что выпросили у отдела кадров цветные фломастеры и обогатили свое повествование иллюстрациями. Но почему-то психолог не вдохновился и даже не бросился немедленно звонить в Голливуд, а напротив, пришел насупленный и красный, бросил перед Доктором К стопку анкет и сказал:
- За такое издевательство вас всех надо бы отправить вот туда! - и выразительно постучал по анкетам. В остальных отделениях с небольшой разницей повторялось приблизительно то же самое, поэтому наш штатный психолог вечно скучен и очень начитан - в отсутствии реальных клиентов, он посвятил себя изучению подробных описаний клинических случаев и решению ситуационных задач, которые посчастливилось описать и сочинить другим.
И вот наконец-то ему улыбнулась удача в лице мрачного Докторанта В, который ковырял носком стерильной бахиллы землю, пыхтел, хмурился, и было совершенно ясно, что у человека нешуточная психологическая проблема.
- Рассказывайте, рассказывайте, - заерзал на стуле психолог, всем видом давая понять, что разбейся вдребезги, а не найдешь на свете более внимательного и тонкого слушателя.
- Чего рассказывать-то, - буркнул Докторант В, - Доктор А посылает меня в Бразилию с докладом, а у меня получились такие результаты, что вместо доклада развился невроз. Я боюсь докладывать эти результаты научной общественности, - И для выразительности докторант В пару раз дернул нижним веком.
Психолог продержал Докторанта В больше часа, давая ему советы и разбираясь в механизмах его психоза. Следующим пошел Солнечный Л.
- Доктор, я в отчаянии, - заявил он с порога и принялся бегать по кабинету из угла в угол, - наш завотделением изводит меня, и видимо, желает сжить со свету.
Психолог слегка забеспокоился: фраза показалась ему смутно знакомой. Но честно взялся за дело.
- Я все расскажу, я вам все расскажу, - в отличае от замкнутого Докторанта В, Солнечный Л. тряс кулаком, ронял очки с носа и периодически переходил на немецкий - он когда ругается, почему-то всегда переключается на немецкий.
- Успокойтесь, не надо так нервничать, сейчас мы во всем разберемся - лепетал психолог, боязливо вжимаясь в стул, потому что Л, в котором без малого два метра живого тощего и угластого росту, может в любом, даже очень просторном помещении, создать подобие канзасского урагана, если он достаточно взволнован. Или хочет казаться взволнованным.
- Меня отрывают от работы и посылают в Бразилию! Посреди рабочего месяца! На две недели!!! У меня будет депривационный психоз! - выпалил Л. и сам озадаченно замолчал, осмысливая сказанное.
Через двадцать минут стенаний и увещеваний, доносившихся из-за двери кабинета психологической помощи, Л. сменила я:
- Доктор, я в отчаянии, - прозвучала ключевая фраза, - наш завотделением изводит меня, и видимо, желает сжить со свету... Он посылает меня в Бразилию, в то время как у меня назначен симпозиум в Словакии. У меня развилась болезненная мнительность и бессонница, я не знаю, что выбрать! - и мне удалось то, что не удавалось даже при просмотре фильма "Троя" - выдавить из глаз слезу.
Когда после меня к психологу ввалился Доктор К с фразой:
- Доктор, я в отчаянии, наш завотделением изводит меня, и видимо, желает сжить со свету! - Психолог, тишайший чаловек, с криком - Вооон! - пронесся по коридору, преодолел два лестничных пролета в два прыжка и влетел к Тони так энергично, что звук хлопнувшей двери еще долго сотрясал здание. Через полтора часа и три чашки чаю, затребованные в рабочий кабинет Тони, психолог, кажется немного успокоился. По крайней мере, когда, покинув кабинет Тони, он столкнулся за углом со случайно прогуливавшимся под сенью фикуса Доктором К, он уже не кричал, не впадал в истерику, а только погрозил кулаком издали и грустно сказал весьма выразительное:
- Уууу!
Через пять минут Тони вызвал нас всех в кабинет, и сдержанно объяснил, что психолога-то он успокоил.
- Но главное, - сказал Тони, - он считает, что я с вами в сговоре. Именно в таком ключе он собирается описать ситуацию моей жене, и вот тут, конечно, вы попали. Потому что лучше двенадцать разгневанных психологов, чем одна моя рассерженная жена. Нужен доброволец, который объяснит ей все прежде, чем меня выгонят из дома за небережное отношение к родственникам.
Он обвел нас тяжелым взглядом. Мы переглянулись. Объясняться мы поехали на следующий день, когда стало понятно, что психолог все-таки поднял внутрисемейный скандал, и спокойная старость при таком раскладе Тони не светит. Купили коробку конфет, сделали честные глаза, говорили долго и убедительно. Причем коллеги все время выталкивали меня вперед, потому что мой акцент, если надо, может звучать очень жалостливо.
Когда мы вернулись в лабораторию, повеселевший Тони уже клал телефонную трубку после разговора с женой.
- Куда пошли? - остановил он нас, едва мы всей повинной толпой попытались незаметно проскользнуть мимо его дверей к себе в лабораторию, - еще не все! Думаете, почему психолог так быстро отошел и все простил? Я ему пообещал, что вы поучаствуете в срезе здоровой популяции, а потом - в нескольких экспериментах. Говорит, он придумал нечто грандиозное, собирается войти в историю. И это вы еще дешево отделались, потому что сначала он требовал пыток и расстрелов. Публичных. - и Тони залился зловещим смехом.
И вот сегодня нам раздали, наконец, анкеты для составления психологического профиля здоровой чешской популяции (мой писк по поводу того, что я, вроде бы, к чешской популяции не очень принадлежу, оставили без внимания). Перед заполнением нам сделали пространное внушение, наложив строгий запрет на издевательства, иллюстрационный материал и описания снов.
- Эх, скучные мы люди! - посетовал Доктор К, раскачиваясь на стуле и разглядывая стостраничную анкету заполненную ровным почерком Солнечного Л.
- Угу, но связываться с нами я бы все равно не стал, - сказал Л, остервенело дописывая ответ на вопрос "Почему вы считаете себя нормальным человеком?"
http://ryba-barrakuda.livejournal.com/211375.html
