- Что это? – я открыл дверь, но пути в дом гостям не дал, заслонив проём собою.
- Это барабан. – Митюня юлить не стал.
- Это хороший громкий барабан! – добавил Вовчанга таким гордым голосом, как будто он сам родил и выкормил инструмент.
- Ну ладно. Пусть это барабан. Зачем мне барабан?
- Это не тебе барабан. – потупился Митюня.
- Мы его помыть занесли, - Вовчанга попытался вдавить меня внутрь. – Пыльный он очень, с санитарными нормами в разногласии. Вон, опадает с него пыль столетий.
- Отличная идея! – упёрся я ногой в музыкальный прибор. – Я как раз перемыл свою рояль и оба тромбона. А без барабана прямо и загрустил. А ну несите эту вашу несвежесть на хрен отсюда!
И нажал на дверь. Однако закрыться ей не дала чья-то воля снаружи. И донышко бутылки, просунутое в щель.
- Протирать будем инструмент, – донёсся глас Митюни. – Тонким слоем.
***
- Ну и чего делать с ним? – я придирчиво осмотрел чистый зелёный бок барабана. – Куда девать сей бубен-переросток?
- Надо его безумному старичку с первого этажа подарить. – блеснул смекалкой Митюня. – Старый хрыч всё равно бездельничает день и ночь, да в окно смотрит. Вот и пускай бьёт в барабан ежечасно. Глядишь, и дедушка при деле, и хронометраж всему двору вести сподручней.
- Знаешь чего? – безоговорочно поддержал я друга. – А возьми-ка ты этого дедулю домой к себе. И пускай он тебе каждый час деревянным молотком по тыкве лупит. Ишь чего удумал – безумца древнего тяжёлым вооружением оснащать! А если ему в нетвёрдый ум взбредёт, что снова красные Сиваш перешли, он представляешь, какую синкопу тут закатит?! Нет уж, извольте вынести барабан за пределы района.
- Нет. – Вовчанга усердно отжал тряпку в горшок с фикусом. – Бесплатно мы его отдавать не будем. Не для того грех брали и от погони уходили. Мы его продадим. По рыночным ценам.
Мы упёрли внимательные взгляды в барабан, который заметно преобразился и уже не походил на катушку с ворованным кабелем.
- Музыканты! – шлёпнул себя по колену Митюня.
- Волосатые! – одобрительно шлёпнул его по макушке Вовчанга.
- Городской рок-клуб! – разлил по последней я.
***
В легковой автомобиль барабан не влезал. Или влезал барабан, но не помещался Митюня. Пришлось выпустить задержанного шофёра с личным автомобилем на волю и выдвинуться к учреждению культуры общественным транспортом. От услуг грузотакси по причинам жабного удушения решили отказаться.
Жребий везти ударный инструмент и торговцев им выпал подержанному винторогому троллейбусу. Мы осторожно раздвинули ногами его двери, и Митюня с форсом закатил барабан в салон. Затем в нутро железного рогача внедрились мы сами и степенно расположились подле нашего круглого друга.
- Оплачиваем за проезд! – вдруг противным голосом сказал барабан.
Я воздел левую бровь и вложил всю глубину своего недоумения во взгляд на Митюню. Тот покрыл ударного взором недоверия и вопросительно перевёл глаза на Вовчангу. Вовчанга теорий строить не стал и просто хлопнул пятернёй по старому пластику:
- Ты не оборзел, бочонок?! Мы его из грязи взяли, отмыли, а он нам указывать будет. Пасть закрой и едь тихо!
- И за багаж! – настырно добавил барабан. – Десять рублей.
- Вот ведь гастрит какой! – вспылил я. – Сказали тебе, кругляш, – молчи, покуда тебя не бьют!
- Не, ты самый умный, да? – Вовчанга снова ударил барабан. – Тебе что, больше всех надо?
- Живу я тут. – барабан откатился вбок, явив нам мерзкого карлика неопределенного пола с кондукторской сумкой на животе. – Предъявите деньги, залётные.
- Денег у нас отродясь не было, – не побоялся полемики Митюня. – Керенки есть, акции Газпрома и ваучеры приватизационные.
- Ваучеры заголять не надо, – быстро отрезал карлик. – Повидала я на веку своём. Насмотрелася. Билеты давайте банковские, я вам на свои сменяю.
- Отстань, человек-тумба. – Вовчанга снова заслонил попрошайку барабаном и подпёр его ногой. – Заняты мы. Не до тебя сейчас.
Из барабана донёсся стук.
- На районе кого знаете, пацанчики? Работаете с кем? Мобилу позвонить одоложите!
- Молчи, грусть. – примирительно сказал я и задвинул барабан вместе с карликом в угол.
- Волю дайте! – застенали оттуда. – Пассажир необилеченный барином ходит, занимает сидячие места. Бюджет депо в дефиците!
- На! – разгулявшийся Митюня забросил в щель за барабаном сторублёвую бумажку.
В углу на пару секунд раздалась тишина, затем кряхтение, какая-то возня и, наконец, противный голос провозгласил:
- А теперь для наших дорогих гостей звучит песня Игоря Корнелюка «Билет на балет»!
И не обманул. Салон троллейбуса наполнился странным рёвом, как будто неистовый бабуин пилил болгаркой, сидя на дереве, листовое железо. Пассажиры заёрзали, а какая-то старушка на переднем сиденье вспомнила коллективизацию и заплакала.
- Э-э-э! Уймись! – Вовчанга кинул за барабан ещё десятку.
Рёв усилился.
- Не сработало. – Митюня немного поколотил в барабан. – Мутация вышла из-под контроля. Валить надо. Сейчас вприсядку пойдёт.
- Ничего, подъезжаем. – я узрел в окно здание ДК. – Хватай круглого, Митюня, на повороте прыгать будем.
И мы вышли на ближайшей остановке, оставив за спинами солирующего карлика, негодующих и бьющихся в злых конвульсиях пассажиров, водителя-стажёра в наушниках и сто десять рублей наличных денег.
***
Возле ДК Приборного завода происходило насыщенное движение. Сновали стайки молодняка, одетого в яркие чёрные цвета. Под кустами лежали бутылки и уставшие. Вход украшала растяжка "FUN HELL METAL PARTY".
- То, что надо. – Вовчанга довольно огляделся. – Полагаю, тут мы обретём широкий рынок сбыта музыкальных причандалов. Во-о-он те вон, к примеру, явные музыканты. Ишь как на гитаре прыгают. Пройдёмте ж внутрь, обследуем потребителя вблизи.
Мы двинулись к служебному входу.
- А что, папаша, - обратился к плесневелому вахтёру Вовчанга. – Есть трезвые-то в помещении, которые артисты, музыку которые играют?
- Артистов человек сто будет. – старикан погрузил пальцы вглубь своих одежд и начал там уверенно чесать. – А трезвых дай бог штук семь наберётся. Да и те зашитые, злые как псы. Говорить не о чем с ними, одна трезвость на уме.
- У нас, деда, дело важное, - Митюня приподнял барабан. – Необходимо инструмент пристроить в руки верные. Неужто все нарядные уже, им же к людям идти, песни играть?
- Ну, которым выступать пораньше, те потрезвее. – труженик вахты подключил к чесанию вторую лапу. – А кто концерт закрывает – тех на сцену выносить будут. С каждой секундой ансамбли редеют.
- Ну ладно, хватит слов. – вступил в дискуссию я. – Пойдёмте внутрь, разносчики барабанов, отыщем уже счастливчика с деньгами, кому судьбой наш кругляк назначен.
Путь к успеху не был лёгок. Вообще дорога по коридорам ДК была непроста. Всюду отчаянно жрали и манили в гости. Расценив обстановку, мы решили заглядывать во все комнатушки кряду и проводить презентацию товара. После первой же гримёрки нам захорошело. После третьей мы решили уполовинить барабанову цену. Всё равно его никто не брал. В четвёртой кто-то целовался во мгле и Вовчанга хотел было остаться посмотреть, но его попросили. После пятой барабан катили по коридору ногами и хохотали зычно. В шестой мы задержались.
За столом сидели три подвяленных весельчака и бойко махали стаканами.
- Вам нужен барабан. – с порога заключил Вовчанга.
- Пригодится. – согласился самый упитанный весельчак и расставил еще три стакана.
- Вот он! – эффектным пинком вкатил Митюня товар.
- Пятьсот рублей! – я уже держался за пластиковую посуду.
- Четыреста! – парировал средний весельчак, поволосатее остальных. – И харчи.
- По рукам. – Вовчанга внедрился за стол и поднял стакан. – Ну, за знакомство! Вы кто такие будете?
- Мы - Ректальные Самородки. – гордо представился самый костлявый. – Мы играем рок!
Митюня немного покашлял спиртным. Вовчанга заржал звонким пони. Я сдержался. Знакомство состоялось.
А потом и продолжилось. Потом открыли ещё. Потом обмыли барабан и присягали ему на верность. Потом пили на скорость и сочиняли песню протеста. Потом решили было идти в зал слушать выступления других оркестров, как вдруг с удивлением обнаружили, что Самородки наши опали как клёновые листы и разлеглись кто где, разметав конечности и слюну.
- Эй, а как же выступление? – Вовчанга потрогал ногой ближнего весельчака. – А как же рок?
- Это и есть рок, Вовчанга, это и есть рок. – Митюня подхватил тело костлявого. – Давайте-ка побросаем туши в сторону, а то все ноги об них переломаем.
Мы аккуратно складировали наших музыкальных друзей в угол и продолжили пировать их продуктами. Продуктов было немного, но это были продукты что надо.
- Так, это вы что ли Ректальные Самородки? – нарушил тишь и покой строгий мужик с бумажкой в руке, заслонив собой практически полностью дверной проём.
- Не, вот эти вот куски человеческих тел в углу – Ректальные Самородки – Митюня нехотя оторвался от стакана.
- Идите на сцену, гитарасты, ваш черёд настал.
- Ты инвалид что ли? – Вовчанга в сердцах выронил из руки колбасное полукольцо. – Говорят тебе, не музыканты мы и играть на балалаях ваших не умеем вовсе!
- Да мне насрать! – привёл мощные контраргументы мужик. – Тут никто не умеет. Идите живо на сцену, берите инструменты и скачите. Фонограмму вам включим, Sex Pistols. И эти тоже играть не умели, так что никто подмены не заподозрит.
- А гонорар? – направил беседу в деловое русло жадный Митюня. – Извольте оплатить выступление, милейший.
- Вы его выжрали уже, - мужик пнул порожнюю стеклотару под столом. – Пошли, там уже зовут и беснуются ваши фанаты.
Митюня поднялся, полил на голову кока-колы и загладил власы назад. Я подошёл к поверженному барабанщику, нашарил и вынул из его тела специальные палочки. Вовчанга решительно допил остатки со дна стакана и заключил:
- Солистом буду я. Только микрофон отключите.
Мы двинулись вслед за мужиком по узким тёмным коридорам. Стены его украшали красочные надписи вроде "Детский морг – forever", "Люцифер Новочебоксарск", "Я ел Цоя" и "Вялые сосиджи - лохи". И вот показалась сцена, освещённая фонарями, величественная и почти незарыганная. Скромно стояли барабаны. Тут и там лежали электрические гитарки. Дерзко торчал микрофон.
Мужик, судя по всему, оказался ведущим балагана. Он по-хозяйски схватил микрофон и принялся внушать толпе ужас и благоговение перед следующей группой. То есть перед нами.
- Может, отрепетируем что-нибудь? – дрогнул Митюня.
- На, отрепетируй, - я протянул ему фляжку, заботливо сныканную от друзей.
В два круга мы отрепетировали. И лишь успел я поставить тару в ящик с пожарным рукавом, как мужик-ведущий страстно заорал на весь зал:
- И-и-и, встречайте! Сало-панк ансамбль «Ректальные самородки!» Эти выродки земли русской исполнят для вас классические песни группы Секс Пистолз! Встречайте!!!
И показал в нашу сторону рукой, вот мол они, голубчики.
Публика взволнованно зашумела, и наша группа пошла, подбадривая друг друга товарищескими лещами, на сцену. Там мы живо освоились и похватали кто чего увидел из инструментов. Я ловкой пичугой заскочил на табурет за барабанами. Митюня крепко ухватился за бас. Вовчанга же и вовсе преобразился. Он не спеша нацепил на свою тушку гитару, героической походкой подошёл к микрофону и заверещал:
- А шуба-дуба, друзья!
Толпа взревела. Солист помахал рукой. Однако фонограмму почему-то не запустили.
- Ша-ла-лу-ла! – добавил Вовчанга и подпрыгул.
Толпа бесновалась. Фонограмма не шла. Вовчанга походил по сцене туда-сюда. И уж совсем было собирался уйти, как вдруг раздался долгожданный гром и скрежет песни "God, Save The Queen" популярного ансамбля.
- Мочи! – заорал Митюня.
Вовчанга юным поросём метнулся к микрофону и мы принялись мочить. Мочить как, меломаны не дадут соврать, в последний раз. Я лупил палками во все барабаны сразу, словно бы они были негры, а я – плантатор, не давший плана в прошлый месяц. А когда одна палка вырвалась и улетела на свободу, стал бить по тарелкам просто рукой. Вовчанга скакал и визжал как сто Джонроттенов и три-четыре Оззи. Митюня тоже не отставал: то подпрыгивал с басом, то шёл в присядку, то просто падал на сцену и бился в нижнем брейке. Рёв из колонок выгодно заглушал все наши шалости. Публика наслаждалась.
В таком замечательном стиле мы станцевали три или четыре песни. После чего физически утомленный солист утратил контроль за своими перемещениями и уронил собственное тело вместе с чужим инструментом со сцены в зал. Ушёл, так сказать, в народ. К счастью, до пола ему долететь не дали, а наоборот, ловко и бережно приняли на крепкие фанатские руки и минут шесть носили по залу с торжественным воем. Мы с басистом эту паузу коротали, отбивая залу земные поклоны, а затем и пройдясь вдоль края сцены с распростёртой шапкой-пидоркой, вымогая подношение.
Наконец нам отдали Вовчангу, на сцену снова взгромоздился ведущий, а мы, погрязшие в эйфории и дешёвой популярности, проследовали назад в подтрибунные помещения.
- А неплохо для дебюта! – предположил я. – Что мы имеем?
- Тридцать семь двадцать. – Митюня на ходу подсчитал барыши.
- Это майонез, ребята, – Вовчанга мгновенно оценил улов. – Рок-н-роллом можно жить!
***
Осенний вечер проник в город и остался в нём до утра. Дёрганный ветер гонял по небу и земле рябые и жёлтые листья. Редкие фонари нехотя освещали силуэты трёх друзей, что шли плечом к плечу по пустынной улице и слаженно насвистывали каждый свою песню. Впереди их медленно катился большой барабан.
