Самым страшным проклятием у молодых девиц часто считается пожелание «обабиться».
Девицы видят в «бабах» некий средний пол, совершенно не женственное нечто. По мнению юных мозгов, «баба», или «тетка» - это нечто среднее между наемной прислугой и комендантом общежития.
Обабиться – страшно. Почему? Как-то так… Вроде всем понятно, почему. Я вот недавно сказала подружке, что собираюсь приобрести футболку с надписью: киндер, кюхе, кирхе.
Давно я не видела такого изумления.
- Ты??? Зачем тебе это?
Оказалось, что у них в юности слово «обабиться» тоже звучало, как приговор.
Не могу сказать, что изменения внешности и внутреннего состояния женщины всегда непременно таковы. Есть женщины, которые будто и не стареют. Есть женщины, которые не стареют, а ВЗРОСЛЕЮТ. Банально, но им возраст, как коньяку – только на пользу.
Вечные девочки тоже есть. Некоторым не идет. Некоторым идет.
А все равно большая женщина-мать – это то, что почти всегда в итоге получается из среднестатистической девы. То есть, обабится девушка, никуда не денется.
Но это пройдет совершенно безболезненно, и даже незаметно для нее. А кто ее помнит, какая она была пятнадцать лет назад?
Да уже и никто.
А это все не страшно. Двести лет назад переход из юной девочки в женщину-мать большого семейства непременно обозначался – к примеру, одеждой. Теперь же, если фигура позволяет, можно таскать мини хоть до гроба. Прекрасно, что современные женщины могут оставаться вечно молодыми, прекрасно, что больше нет обязаловки – кому и что носить, кто и как выглядеть должен. Мир изменился.
Однако тетки остались.
Но тетки, они же бабы, они же те самые «страшные домохозяйки в бигудях», никуда не пропали. В девичестве они, может, и боялись «обабиться», но потом этот страх как-то забылся, затерся, а жизнь вела по дороге, с которой так просто не сойдешь. Да и ни к чему.
Тетка классическая. Видите, вот она бодро прет по улице, виляя здоровенным задом, крепко ставя ноги в черных гладких сапогах с практичными тракторными каблуками. Раньше у таких теток в руках было по пять-шесть сумок, а теперь дефицита нет, поэтому в руках у них сумка одна – пузырной формы, или квадратная, с короткими ручками, но обязательно вместительная. Чтоб все влезло. А сверху на голове – непременно здоровенная круглая шапка. По сезону – либо норка, либо какой-то крашенный формованный войлок.
Модные веселые девушки иронизируют над перламутровыми помадами и зелено-голубыми веками теток, и никогда-никогда не позволят себе стать такими.
Тетки, как правило - матери тех самых модных веселых девушек.
Девушки модные и веселые, потому, что у них хорошие трудолюбивые мамы.
Я никогда не умела придумывать. Я могу рассказать только о том, что видела сама. Или, если рассказали мне – но так, будто видела сама.
Я не вижу тебя такой, какая ты есть… и что я расскажу о тебе, дочь Великой Матери, соль этой бестолковой жизни? Я попробую придумать тебя. Не уверена, что получится верно… но я попробую.
…В ванной комнате, в шкафчике, чтоб не попала вода, лежит хна и коробка недорогой краски для волос. Уже необходимость.
На полочке у зеркала выстроились баночки-бутылочки от Эйвон и Орифлейм. Чаще всего ты забываешь ими пользоваться… но никогда не забываешь про крем для рук.
Когда ты лежишь в горячей воде, тебе легко-легко – ходить по земле тяжелее. И ты стараешься пролежать подольше… но подольше тебе нельзя – очень много дел. Выходишь из ванной, из горячей водной взвеси, кутаясь в махровый халат, колыхаясь всем телом, распаренная, пышная, как белая горячая булка.
Молоденькие тоненькие стрекозки могут одеваться почти как угодно. Все равно видно в основном одежду. Тебе же следует быть осторожной, потому, что почти в любом случае видно не одежду, а тебя.
Ты носишь то, к чему привыкла лет десять назад, только на три размера больше. Твои парадные вещи надежно висят в шкафу, одевать их – это ритуал. Поэтому тебе вряд ли нужны новые. Ты облачаешься в привычный праздничный костюм, уже пять лет один и тот же костюм – и чувствуешь, что случился праздник.
Как легко ты ступаешь, скользишь, перетекаешь по дому. Твои движения отточены, прикосновения точны, повороты плавны. Ты можешь думать о своем, ты можешь быть пустоглаза и убита после длинного рабочего дня. Это не важно. Твои руки сами делают работу, твое тело и без участия мозга знает, где что лежит и какова последовательность действий в этой ежевечерней обязательной программе.
К тебе подлизывается кот, а по вечерам подлизывается муж. В остальное время он тебя в упор не видит, потому, что вы привыкли к присутствию друг друга. Но вечер – время ужина. У твоих ног гуляет вопросительный кот, а мимо кухни, как бы между прочим, бродит вопросительный муж. Дети у тебя самостоятельные и самостоятельно таскают колбасу из холодильника делать бутерброды.
Летом ты отдаешь должные жертвы солнцу, дождику и земле, ты работаешь на даче. Твой дом не должен знать нужды ни в чем. Конвейр банок закатывается и ставиться на зиму. Теперь ты чувствуешь, что сделала все, что могла, чтобы твой мир жил спокойно.
Твой мир в лице детей и мужа считает, что ты слишком много суетишься и слишком громко кричишь.
Если тебя не станет, тогда солнце погаснет, они разбредутся и потеряются во тьме бытия.
Потому, что ты очень хозяйственная, и знаешь, как правильно сохранить – неважно что, соленые помидоры, или покой в семье.
Вечные девушки на этом часто прокалываются.
http://novchronic.ru/3427.htm
