Молодой, но уже известный белорусский писатель Алесь сидел в ресторане «Славянский базар» и под музыку «рио-риты» ожидал заказанную трапезу. Публика, состоящая из фронтовых офицеров, разномастных жуликов и нарядных крепкозадых женщин, с улыбками на лицах, ритмично топтала обшарпанный паркет ресторанного танцпола. Дым папирос серой тучей покрывал зал и, ни пробегающие мимо халдеи, ни танцующие пары не могли эту тучу развеять. Несмотря на тучу, на душе у Алеся было светло и радостно. Подходил к концу 1943 год. Уже были разбиты немецкие войска под Сталинградом. Освобождены города; Белгород, Харьков, Орел, и Советская Армия тяжелыми пинками гнала немцев обратно в фатерлянд.
Молодой писатель все еще не мог полностью осознать произошедшего. Три часа назад из рук председателя Верховного Совета, всесоюзного старосты Калинина, он получил государственную премию и орден. Михаил Иванович вяло пожал Алеся за руку, произнес несколько, соответствующих торжественному моменту, слов, отдал коробочки с наградами и, поздравив других лауреатов, спешно удалился по другим, более важным, государственным делам.
- И за что? Почему я? Ну, написал после ранения пару - тройку книжек. Так как? Неужели за это орден полагается? Да еще и государственная премия? - размышлял писатель, разглядывая через табачную тучу симпатичную брюнетку за соседним столиком, - выходит, что я талант, раз народ и правительство так высоко меня оценили? Ну, премию я, конечно, отдам. На завод по производству брони. Или на какой другой.. - Алесь еще раз взглянул на брюнетку, - ну, не всю конечно. «Эмку» куплю. Буду на ней с бабами на водохранилище летом ездить. Не, ну на хрен. Всю отдам...
- У вас свободно? - какой то мужик, лет сорока, одетый в серый цивильный костюм, оборвал размышления Алеся.
- Кали ласка, - по - белорусски ответил Алесь и указал мужику на стул. Мужик заказал графинчик водки, селедку на овальной тарелочке, вынул папиросу «Беломор – канал», закурил и, обильно пополнив дымом табачную тучу, завел разговор.
- Вот вы мне скажите, - опрокинув рюмку, спросил он, - как вам нравится бомбардировщик Юнкерс - 88?
Алесь чуть не подавился холодной закуской.
- Провокация, блядь, - пронеслось в затуманенной водкой голове писателя. И он выпил, чтобы сосредоточиться. Собеседник ждал ответа. - Гауно! – не долго думая, ответил Алесь, со свойственной ему деревенской прямотой, и выпил еще.
- О, не скажите! А скорость? А дальность полета? - Мужик выпил и опять начал приставать к молодому писателю. - А вот вы мне скажите, как вам нравится истребитель Мессершмитт - 109? - не унимался собеседник. Алесь выпил, и бычьими глазами уставился на провокатора. Кровь, тяжелым молотом застучала у него в висках, уши горели как раскаленные утюги, а руки сжались в увесистые крестьянские кулаки.
- Гауно! – не выходя из критического состояния по части оценки немецкой летающей техники, повторил писатель и выпил.
- О, не скажите! А потолок! А вооружение! А взлетно - посадочные характеристики! А двигатель, какой! А? - восторженно возразил мужик, и продолжил - А вот вы мне скажите, как вам нравится истребитель Фоке Вульф — 190?
- Вот она, блядь, реальная вражина! Да и где? У стен Кремля! Под самым сердцем нашей Родины! - быстро рассудил Алесь, и ударил мужика графином по голове. Падая на пол, тот опрокинул стол и успел больно ударить писателя в пах. Оба покатились под ноги танцующих «рио-риту» пар.
- Трымай шпиёна! - кричал Алесь и душил мужика галстуком.
- Убью, сука! — кричал мужик и бил Алеся по красной морде.
Вскоре, оказавшиеся поблизости, сотрудники НКВД забрали Алеся со шпионом в участок.
- Стыдно, товарищи, - сказал через час седой майор, выпуская недавних гладиаторов из обезьянника и возвращая им паспорта с государственными наградами, - один - известный белорусский писатель, а другой - авиаконструктор Лавочкин.
