...после этого ужасающего обряда вся охрана была перебита. Их подопечный, мужчина в костюме, сильно дрожа, лишь прижимался спиной к сосне, когда нападавшие, расправившиеся с телохранителями, окружили его. Парни достали из черного футляра огромный, блестящий в рассветном утре, меч. На клинке было выгравировано имя мастера. Такути Икагари.
− Такуги Икагари... - прошептал, бледнея, мужчина у сосны.
− Такуги Икагари, - хором сказали парни, одновременно кивнув.
Хорошо бы это было единственное, что парни сделали бы хором этим утром, подумал мужчина в костюме. Но его надежды развеялись, словно слабенький утренний туман. Нападавшие, продемонстрировав оружие наказания, отложили меч в сторону, и стали расстегиваться. Все как один. А потом — делать хором кое-что, чего опасался мужчина в костюме, который прислонялся к сосне уже не спиной, а лицом, да уже и без костюма... Движения парней были скупы, отточены и синхронны. В другое время жертва — крепкий еще мужчина лет пятидесяти, в хорошем костюме и швейцарских часах, - непременно восхитился бы их единением. К сожалению для него, сейчас единение происходило с ним же... Закусив губы, он страдальчески кричал, и обещал отомстить, без особой, впрочем, на то надежды... Наконец, истязание закончилось. Семеро нападавших начали одеваться, накинули на головы капюшоны ниндзя, и окружили несчастного.
− Вы — те самые Семеро Пидарасов? - спросил несчастный своих истязателей.
− У тебя есть еще какие-то сомнения на этот счет? - спросили они, застегиваясь.
Несчастный покачал головой. Одевшись, злоумышленники окружили мужчину еще плотнее.
− Меч Такуги Икагари, - сказал один из нападавших...
− Дайте мне его! - гортанно крикнул он, и лесное эхо подхватило его крик.
− Дать тебе Такуги Икагари?! - гортанно крикнул один из людей в капюшонах.
− Да нет, идиот! - гортанно крикнул тот, кто просил меч.
− Такуги Икагари давно уже умер! - крикнул он.
− Дай мне меч Такуги Икагари! - крикнул он.
− Возьми меч Такуги Икагари! - крикнул непонятливый нападающий, и протянул коллеге меч.
Другие бойцы в этот момент стали расстеливать на земле коврик для ритуального самоубийства. Рядом с ковриком были положены свиток, чернильница, перо, и графинчик с водкой. Именно в этот момент мужчина в разодранном костюме понял, что минуты его сочтены. Звали мужчину Нику Драку, это был молдавский олигарх с двадцатилетним стажем. В том смысле, что трудился олигархом вот уже двадцать лет. Еще каких-то пять — по пенсионной системе Молдавии олигархи могли выходить на пенсию после четверти века выслуги, - и можно было отправляться на покой. Но явно не придется. Судя по всему, понял Нику, запись в его трудовой книжке оборвется на этом, злополучном 2007 году... И пока семеро бойцов — легендарные Семеро Пидарасов, наводившие ужас на все население Молдавии в то смутное время, - готовили все для последнего действа, привязанный к дереву олигарх закрыл глаза, и постарался вспомнить все.
ххх
Свой первый рейдерский захват молдавский олигарх Нику Драку провел летом 1991 года.
В то время в Молдавии очень сильны были национал-освободительные настроения. Проклятые русские заебали всех своими постоянными придирками, требованиями переходить дорогу на зеленый свет, мыть руки перед едой и воровать не больше половины от того, что присылала Москва. Поэтому крах СССР в Кишиневе отметили, как праздник. Ну, и как полагается во время праздников, в городе нажрались, обблевались, и устроили погром.
− Бей русских и евреев! - первыми закричали предприимчивые евреи, уводя пьяную и обблеванную толпу от своих квартир.
Толпа покружила немного вокруг русских районов, но громить бросилась все равно евреев, потому что русские могли дать сдачи.
Предприимчивый Нику Драку, в то время инженер молдавского строительного завода бетоноконструкций, понял, что наступает момент «икс». И, что или он разбогатеет сейчас, или он не разбогатеет никогда. Нику отобрал мелок у своего младшего сына, и быстро, дрожащей рукой написал на двери соседской квартиры - «ЗДЕСЬ ЖЫВУТ РУСЦКИЕ СВИНЬИ МАЛДОВАНЕ ВПЕРИОД!». Ирония ситуации заключалась в том, что соседями Нику была семья молдаван-националистов, певца Иона-Кристи Гимпу и художницы Насти-Иоанны Морарь. Они очень удивились, когда в квартиру ворвалась толпа, и стала выбрасывать из окон мебель, а потом и самих Иона-Кристю и Настю-Иоанну. Поскольку в холодильнике оказалась банка вина, и нападавшие спешили, а этаж был девятый, то молодые супруги погибли, так и не успев объясниться.
− Румыны, добрые люди!!! - только и успел сказать Ион-Кристя, перед тем, как вылететь из окна, причем сказал он это на хорошем румынском.
− Перед смертью сука блядь даже русский говорит по-румынски на хуй, - сказал кто-то из нападавших, причем по-русски.
Позже оказалось, что это — еще один сосед погибших, Иван Задрупайлов, коренной русак, ворвавшийся в квартиру в поисках спиртного. В 1992 году Иван благополучно пропил квартиру и уехал к матери, в Кострому. Но именно его участие в расправе над культовыми героями румынской революции дало основания для конспирологических версий. Поговаривали, что именно русские устроили беспорядки в городе и это жестокое убийство.
Нельзя сказать, что гибель соседей стала для истинного виновника происшедшего трагедией. Скорее, напротив. Нику Драку, перечитав «Зиму тревоги нашей», которую проходил в школе абы как, понял, что нужно быть жестким. Прочитав «Банкира» и «Финансиста» утвердился в том, что в «Зиме тревоги нашей» все правда. И уже на следующий после погрома день тихонечко поменял замки на дверях погибшей молодой четы, и начал мухлевать с документами на жилье.
В 1992 году Нику квартиру приватизировал и продал.
На вырученные деньги он купил фуру автоматов у молдавских добровольцев, собиравшихся на войну с Приднестровьем — ребятам не хватало вина для храбрости, - и перепродал эту фуру министерству обороны с десятикратной наценкой. Половину отстегнул куда надо.
... постепенно сирота- Нику, - а в Молдавии сирота это вроде как безногого, и лучше даже быть безногим, чем сиротой, ну, в Молдавии, конечно, - обзаводился связями, как породистая собака, вышвырнутая на улицу, блохами, паршами и экземами. К середине 90-хх Нику стал вполне респектабельным бизнесменом. У него было пять трехэтажных домов, сто цехов по производству Всего На Свете — от шпрот до носков, - и масса планов. Он приватизировал туристическую базу, и открыл в ней Художественный Унифицированый Иниститут Нанотехнологической Антропологии. Сокращенно — ХУИНА. Его племянник стал министром приватизации Молдавии. Нику был в зените, ну, или в закате, потому что он постепенно забывал русский и совсем уже забыл значение некоторых слов.
Если бы кто-нибудь сказал Нику Драку, что в этот момент из далекой точки мира начал свой путь человек, самому Нику неизвестный, который приведет его к гибели, Нику бы сказал только одно. Он сказал бы:
− Ха- ха.
ххх
Токуги Икагара был неудачником во всех смыслах.
И, как и все люди Востока, невероятным лгуном, психопатом, выдумщиком и треплом.
В жизни у него ничего не получалось. Начиная с того, что он закончил школу с самыми худшими оценками, и заканчивая тем, что у него всегда были самые слабые удары на занятиях карате. Токуги был невероятным недоразумением. Он не смог даже стать ассенизатором в рыбацкой деревушке, как его отец, или дед. Родители Токуги жалели, что закон о прорежении населения — ну, когда в деревнях душили каждого пятого младенца, потому что еды было мало, - отменили еще в 16 веке. Поэтому они выгнали Токуги, и тот отправился бродяжничать по Японии. В порту он прибился к американцам, и уплыл на танкере в Коста Рику, где и устроился помощником повара в каком-то кафе.
Там, где его никто не знал, Токуги смог, наконец, стать классическим японцем.
Он раздувал ноздри, орал, а не говорил, презрительно хохотал, готовил какую-то неудобоваримую хуйню, заставляя всех ей восторгаться, дрочил на комиксы с широкоглазыми девчонками, и ходил с нунчаками. Все это продолжалось до первой уличной драки, где Токуги избили его же нунчаками. Спасти репутацию после этого было невозможно и Токуги подался в Венесуэлу. Там он устроился помощником повара в кафе, стал презрительно хохотать, орать, а не говорить, носить нунчаки, и... Все закончилось после первой же уличной драки.
Так Токуги Икагара перебрался в Бразилию, оттуда в Чили, оттуда в ОАЭ, а затем в Португалию, а уж оттуда в Бухарест.
Но даже в обтруханном Бухаресте Токуги не сумел, говоря по-японски, сохранить лицо.
Поэтому ему пришлось бежать в Молдавию.
Здесь Токуги понравилось. Его взяли на работу шеф-поваром только потому, что у него был паспорт Японии и он орал, а не разговаривал, да еще и презрительно хохотал по любому поводу. В общем, выглядел типичным японцем. Токуги понял, что Молдавия — его последний шанс. Поэтому постарался не ввязываться здесь в уличные драки, и даже взялся за то, чтобы обучить персонал традиционным приемам карате. Заведение — в гигантском супермаркете аж в три этажа, - пользовалось успехом. Тем более, что у Токуги и правда стали получаться некоторые блюда. Правда, он использовал для этого запрещенные приемы.
− Моя считать так, - сказал он семерым парням, набранным в обучение при большом конкурсе.
− Приема нет запрещеная, есть только та которая побеждать, да? - сказал он.
− Хэй-ха! - сказали хором парни.
− Халасо, - сказал повар, и показал ребятам запрещенный прием.
Спустил штаны, подрочил, и брызнул прямо в мидии.
− Видеть сито мидия выглиадит савсем-савсем свежий типель? - спросил он.
− Как будта пряма сиводня с моля пливезли этат мидия, - восхитился своей работенке Токуги.
Но такая работа, объяснил он помощникам, требует много сил и хорошего питания. Так что кусочек мидии, - до того, как ее освежаешь, - можно скушать. Это будет компенсировано тем, что ты потом в нее добавишь...
− А исе в Малдавия весь зиелень какой-та нисвезый, - сказал Токуги.
− Зелинь абизатильна освизать! - сказал Токуги.
После чего помочился на зелень и взмахнул пучком, встряхивая лишние капли. Семеро официантов переглянулись. Но, видимо, запрещенных приемов действительно не бывает.
Петрушка и правда стала выглядеть посвежее.
ххх
К 2007 году Нику Драку и Токуги Икагара сделали все для того, чтобы неминуемо встретиться. Если бы японец хоть что-то понимал в боевых искусствах, он бы понял, что их ведет одно Дао. Но японец не понимал в карате ни хрена. И в дзюдо. И в кэндо. Хотя и заказал тайком на фабрике сувениров в Смирне, что в Турции — там когда-то Токуги тоже избили в уличной драке, - самурайский меч с гравировкой своего имени. Когда меч был доставлен и принесен на третий этаж супермаркета «Джамбо», где был ресторан Токуги, все онемели от восторга.
− Я ковать меч тли года и четыле месяц, - соврал Токуги, освежая мидии.
− Невероятно, - сказали хором официанты.
− Потлясаюсе, - сказал довольный Токуги.
− Видили мультик пла Чилипах-ниндзя? - спросил он.
− Уситель чилипах эта уситель-клыса Сплинтел, - сказал японец.
− Так вот, уситель-клыса списали с миня, - сказал он, и спросил, - понятна?
− Да, учитель крыса, - сказал кто-то из учеников.
− Идиот. Я не уситяля-клыса, с миня списали усителя-клыса, - сказал Токуги.
− Я сделать мец, - вернулся он к делу.
− И этот мец есть символ мой путь, я есть основатель усений, а вы есть мой усеник, - сказал он.
Официанты, робея, согласились. Токуги не то, чтобы хотел быть сенсеем, но считал, что каждому японцу так положено. Ну, ученики, секта, и меч. Поэтому Токуги заставил официантов принять Клятву Пути, обещал научить их приемам, - а пока они не созрели для этого, отправил их на курсы самбо и рукопашного боя, - и сообщил главную новость.
− Биратья наси орден абизатильна делать плотский любовь друк с друка, - сказал Токуги.
От удивления официанты даже перестали освежать зелень. Но учитель был непреклонен.
− Любой тайный обсеств в зопу мала-мала да! - сказал он, грозя пальцем.
Официанты были все ребята молодые, продвинутые, носили кеды, майки в обтяг, читали парочку молдавских журналов об искусстве, ходили на вечеринки в клубах, все были звездами молднета, все были непризнанными фотографами и поэтами, все мечтали свалить из Молдавии — как у молдаван положено, без особых на то усилий, - так что они и так, в сущности, были пидарами.
Понимая это, все они согласились.
− В знак новый зизня, - сказал, вытираясь после обряда Токуги, - я дать каздыйтз вас имя посвисёный спициальный толька для обсиств!
− Каздый есть орузие смиртельный, - сказал Токуги, - поэтому каздый полусить имя орузий, логисно, да?
− Ха-ха-ха, - демонически посмеялся Токуги, вспомнивший, что пора демонически посмеяться.
− Ты быть острый во мне как Мец, - сказал он, тыча пальцем в грудь каждому ученику, - ты быть натянутый как Лук, ты тосный как Арбалет...
− Ты долбить как Автомат, - продолжал учитель, - ты быть одинокий как Рузье, ты быть мосный как Пуска, а ты, ха-ха, когда я тебя иницииравать в твою инициадницу, ты пукать и пиридеть гиромка как Базука, ха-ха.
Ученики, которых раньше звали Аурел, Мугурел, и еще пятеро в рифму, поклонились. Теперь это были новые люди с новой жизнью. Каждый из них с уважением подумал о том, на какие жертвы идет ради них учитель Токуги. Учитель ни о чем не подумал, и, конечно, никакой жертвы не приносил.
Просто Токуги был педераст.
ххх
... Нику Драку в то же время стал одним из богатейших людей Молдавии. Он купил фабрику моющих средств, разорил ее, спустил две тонны стирального порошка в самое большое озеро в центре Кишинева, и когда вся рыба сдохла, пролоббировал выступления «зеленых». Те потребовали слить воду и почистить озеро. Воду слили, «зеленых» закопали живьем, а на месте осушенного озера построили квартал элитного жилья.
Потом Нику посадил в правительство своих людей, и в Молдавии появился закон о запрете на внутреннее производство ВСЕГО. После этого Нику Драку занялся импортом ВСЕГО. Ну, и постарался отобрать у всех всё. После того, как в его ведение перешли все заводы, рынки, компании и фирмы, Нику сошел с ума от жадности и организовал рейдерский захват пяти торговых точек по продаже семечек и беляшей. Когда операция увенчалась успехом, Нику подставил последнего независимого бизнесмена города — слепого, бравшего у подземного перехода 5 центов за право взвеситься на механических весах, - и того повязали за наркоту в кармане. В роли наркоты выступил тот самый стиральный порошок. Нику Драку поимел и механические весы!
После этого он получил торжественное звание «БИЗНЕСМЕН ГОДА В МОЛДАВИИ».
Это следовало обмыть. Нику пошел в «Джамбо», где, глядя на молдавских проституток — единственный разрешенный властями экспорт Молдавии — расслабился и заказал себе в каком-то японском ресторанчике мидии и зелень в комплексном обеде, потому что так дешевле.
Все был так вкусно и свежо, что Нику попросил еще порцию. Особенно ему приглянулась морская капуста с, как было указано в меню, каким-то особым белковым соусом, «стилизованным под слизь рыбы-фугу». Потом Нику позвал управляющего, чтобы похвалить свой ресторан, и с удивлением узнал, что ресторан — НЕ ЕГО. Нику велел позвать повара, ставшего в тому времени владельцем.
− Жопа узкоглазая, будешь моим личным поваром? - спросил Драку, скучая, японца.
− Самурай не станет держать чужой пипка чтобы тот делать пи-пи, - ответил сообразительный Токуги, понявший, что его ресторан не покупают, а отбирают.
− Ты есть взрослый и сам держать своя пипка, - сказал японец.
− Я не быть птичка в клетка, - вздернул он нос, надеясь на свой статус иностранца.
Отказать Нику Драку и не отдать ему даром что-то свое... Этого в Молдавии было вполне достаточно для того, чтобы человека убили без суда. Токуги и убили без суда. Когда японец закрыл дверь ресторана, чтобы пойти домой и еще разок инициировать Арбалета, Ружье и Автомата, его ударили по затылку топором, причем топором в прямом смысле этого слова...
Посольство Японии подняло было скандал, но Токуги в правительственной молдавской прессе объявили шпионом Румынии. А этого в Молдлавии было достаточно для того, чтобы убить человека без суда, и получить за это государственную награду.
Тем более, что на всякий случай в оппозиционной прессе — которая, как и правительственная, принадлежала Нику — японца обвинили в работе и на Россию.
А этого в Молдавии было достаточно для того, чтоблы убить человека без суда, и получить за это две государственные награды.
Так что о поваре-неудачнике скорбели только семеро его учеников. Ребята собрались ночью на кухне, и, освежив зелень и мидии — потому что ресторан превыше всего, - поклялись отмстить за гибель учителя.
− Мы будем семеро ронинов, - сказал Арбалет.
− После того, как отомстим, сделаем сеппуку, - сказал Автомат.
− Может, харакири? - спросил Меч.
− А от чего кончаешь дольше? - спросил вечно отстающий Лук.
− Идиот, - сказали ему хором.
Ученики принесли клятву, и отправили коммюнике об этом в местную прессу. Они писали:
«Мы убьем вас, а потом убьем себя, нечестивец Нику Драку. Мы УЖЕ мертвы, поэтому нам ничего не страшно. Вы позволили себя посягнуть на жизнь нашего учителя. Он растворен в своем Дао. Вы думаете, что ухватили самого Бога за его Дао... Посмотрим, насколько крепки ваши Дао, гнусный вы человек. С гибелью нашего учителя мы уже мертвы. Что же. Добро пожаловать в наш клуб. Клуб семерых мертвых посвященных...».
Молва назвала их Семь Мертвых Пидарасов.
ххх
... Олигарх попробовал освободиться рывком, но у него ничего не получилось. Как глупо попался, с досадой подумал он. Ясно же было, что молва о каком-то сельчанине, у которого есть подпольный цех по производству муки, просто подстава Семерых Мертвых Пидарасов. Но жадность толкнула Нику на то, чтобы рвануть с проверкой сюда, на самый край Молдавии. Тут семеро, поднаторевшие в самбо в ожидании уроков Токуги, и уничтожили его охранников. А сейчас убьют и его...
− Мы дадим вам шанс умереть достойно, - сказал Арбалет.
− Даем вам пять минут, - сказал Меч.
− Вы можете написать предсмертное хокку, а потом пронзить себя, - сказал Автомат.
Олигарх глянул на то, чем ему предлагали себя пронзить. Огромный розовый фаллос.
− После того, как вы это сделаете, - продолжил Лук, - мы, чтобы прервать ваши мучения, отрубим вам голову мечом Токуги...
− Это прекрасная смерть, - хором сказали парни.
Олигарх сел на корточки, и понял, что это конец. Подумал, глядя на рыжеющие осенние поля Молдавии, вспомнил, почему-то, своих давних соседей, последил взглядом за дымом над крышами бедной молдавской деревни... Взял перо, бумагу, и решительно начертал.
«По огненному полю в ловушку из кольев
Бежит молдаван босоногий. Казалось ему
За наценкой спешить будет вечно, попал же в ад...»
Молча протянул стихи одному из Семерых. Тот прочел стихи вслух. Семеро Мертвых Пидарасов поощрительно помолчали.
− Мы надеемся, ваша карма улучшится, и предлагаем вам по традиции самураев взять перед смертью в знак очищения и отказа от прежней кармы новое имя, - сказал почтительно один из семерых пидарасов.
− Пусть будет м-м-м-м, - задумался Нику.
− Педик-сан, - предложил Арбалет.
− Я не педик! - воскликнул Нику.
− Ой ли? - воскликнули семеро.
− Ну-у-у-у, - сказал, вспомнив всё у сосны, Нику.
После чего решительно спустил штаны, и всадил в себя оружие сеппуки. Меч Токуги Икагари, не замедлив себя ждать, отсек голову Педика-сана, в прошлой жизни Нику Драку, и подарил ему новую карму. Семеро, проводив взглядом прыгающую с пригорка голову, стали прощаться...
... О дальнейшем до сих пор поют под аккомпанемент арфы во всех гей-клубах СНГ, в том числе, и в двух с половиной молдавских. Семеро молодых учеников Токуги Икагари, раздевшись и обнажив свои прекрасные тела, соединились в Живую Цепь Любви. На Земле их ничто не держало, они исполнили свой долг. Итак, они образовали хоровод своими телами. После чего, по очереди, каждый отрубил ритуальным мечом голову впереди стоящего. Последний из оставшихся отрубил себе голову сам, и этот импровизированный хоровод, конвульсируя, опустился оземь и оросил ее прекрасной молодой кровью... Эстеты говорят, что это выглядело, как венок из кроваво-красных одуванчиков. Эстеты, конечно, преувеличивают, а то и просто выдумывают. Но эстеты, они как учителя карате или повара японских ресторанов.
Пока их не избили в уличной драке, они могут позволить себе пофантазировать...
КОНЕЦ
Черный Аббат
