– Слышь, Аладьин! – прохрипела трубка пиратским басом Сильвера в исполнении Бориса Андреева. – Какого чёрта ты с утра не на смене?! У нас и так три мастера на четыре бригады!
– Насборк у бедя! – проскрипел я в ответ. – Температура. Горло... кхы-хх!! Лежу, в общем.
– Лечись, уродец... – вздохнул невидимый предводитель пиратов, он же начальник пищевого производства Семён-Яклич. – Если в понедельник не выйдешь, готовься в бессрочный отпуск!
– Вам бы только причморить человека... – вздохнул я, с ненавистью глядя на замолкший телефон. – Тебя-то, верзилу, никакой холерой не проймёшь...
Чем бы таким ещё подлечиться?
Водки с перцем принял уже достаточно: голову от подушки не оторвать. Придётся всё-таки слезть с кровати.
Я порылся в ящиках древнего бабкиного комода: может, таблетки какие отыщутся?
Самому тратиться на лекарства представлялось мне верхом идиотизма.
В самом низу комода отыскалась потускневшая синяя лампа с отражающим свет металлическим полушарием.
Последний раз я такую видел в старом советском фильме.
Упразднили наши медики синюю лампу, вместе с валокордином и рыбьим жиром. Чёрт-те чем теперь лечат! Ладно. Попробуем...
Я воткнул круглый штепсель в розетку, и лампа тут же озарилась ярким синим огнём. Снова улёгшись, я приблизил световой отблеск к заложенной переносице. Ничего, приятный такой мини-солярий...
И аромат какой-то: пыль, небось, загорелась?
Не уснуть бы, морду спалю! Должен же быть какой-то выход из положения...
Благодаря длинной ручке лампу удалось пристроить в завитках прикроватной спинки. Облегчённо вздохнув, я лёг и расслабился под исцеляющим теплом.
Дышать стало легче, подступила дремота...
Проснувшись, я первым делом ткнул пультом в сторону непрерывно бубнившего телевизора. На экране появился рекламный ролик.
Рослый мужик, согнув голову, прорывался сквозь длиннющую очередь возле кассы. Голос за кадром задумчиво произнёс:
– Его зовут Михаил Синцов. Он не готовится к чемпионату по регби. И не осваивает бег с препятствиями... Михаил Синцов – алкоголик. Ему просто необходимо выпить! Служба доставки «Продукты на дом». Телефон...
Бляха-муха цокотуха! Алкашей уже рекламируют.
Я поднял трубку и набрал номер Семён-Яклича:
– Яклич!! – захрипел я голосом боцмана Израэля Хендса. – В третьем холодильнике сейчас вентилятор сорвёт! А в плюсовом складе два ящика сервелата сегодня спи...дили!..
– Ты чо там, допился до ясновидения?! – удивлённо спросил пиратский бас.
Не ответив, я бросил трубку.
В дверь длинно позвонили. Разумеется, я тотчас же угадал, что за дверью Надька, соседка снизу, и деверь её, участковый из соседнего района. Угадав, я поздравил себя с невиданной прозорливостью и обнаружил, что разговариваю не гундося: насморк уже закончился!
А угадайки откуда взялись?!
Открыв дверь, я с ходу втащил гостей в прихожую и сказал, не давая им рта раскрыть:
– Бельё с балкона попятили соседи справа! Сблевали на него соседи сверху. А заливать Надькину фатеру я и не собирался! В межэтажном перекрытии стояк ночью лопнул...
– Дак, а... – заикнулся Надькин деверь и вытер фуражкой мгновенно вспотевшее лицо.
– И Надька мне в невесты тоже не подойдёт! – отрезал я, спрашивая про себя: а дверной ручкой, деверь, утереться слабо?
А каково было рыцарям кольчугой подтираться?!
– Дык, а... – пролепетала Надька, густо заливаясь бурым румянцем, словно переспелая свёкла.
– Всё, соседи! – сказал я и вытолкал их обратно на площадку. – У меня курс! Синим светом горю... То есть лечусь!
Телефон звякнул, но как-то нерешительно.
Я рявкнул в трубку:
– Администрация президента эРэФ? Соедините с главой!
– Глава у телефона... – прошелестела трубка ровно через минуту.
– Три банка слейте в один: ФиБыМы, ГаБэСе и ЙоМаЁ! Называться будет: Объединённый банк НиФиГаСе! – сказал я, с ужасом вслушиваясь в то, что произношу.
Язык ворочался во рту, как чужой.
Однако речь текла складно, словно кто-то шпарил её по бумажке.
– Кредитовать кого-нибудь будем? – прошелестела трубка.
– Ни в коем разе! – отрубил я, чувствуя, как по спине катятся крупные капли пота. – Пусть акционеры срочно реализуют все непрофильные активы!
– Понимаю... – тихо ответили на другом конце, и в трубке явственно щёлкнуло.
Что ж это такое?
Может, самому себе Кащенко вызвать?
– Кащенко на проводе! – приветливо откликнулась трубка, которую я по забывчивости продолжал держать в руке. – Прослушайте прогноз погоды! В Костроме ветрено, плюс один-три. В Сарапуле дожди... В Петропавловске-Камчатском полночь.
Всё, теперь и Кащенко не поможет, уныло подумал я и бросил трубку на рычаг. Бесцельно блуждая по комнате, я наткнулся взглядом на всё ещё горящий синий кружок над кроватью.
Неужели это бабкина лампа меня так вылечила?
И чего теперь ожидать?
В раскрытую дверь сунулась вихрастая голова Ромки, моего племянника, сына двоюродной сестры:
– Дядь-Лёш! Здрасьте. Я на секундочку... Ой-й, ибёнать...
Ромка подскочил к кровати, где продолжала гореть моя волшебная лампа. Моментально выхватил штепсель из розетки. Шипя, обжигаясь и дуя на пальцы, Ромка принялся что-то выцарапывать из-под синей стеклянной груши. В руках его оказался полуобожжённый мешочек, по виду из какой-то серой холстины.
– Это ж мне Ананд, дружок мой школьный, от отца привёз! Из Индии!! – горестно завопил Ромка. – Говорил, будто шмаль прикольная, я её у бабушки и припрятал. Лучше бы скурил!
– А-а, так вот чем я вылечился... – вслух сообразил я.
Голова отчётливо гудела.
Но прозорливые мысли в ней неслись теперь, не задерживаясь.
Я почувствовал, что извилины остывают, позванивая холодком.
Словно неведомый повар подсыпает мне в распаренные мозги мяту со льдом.
Я попрощался с Ромкой и извинился за нечаянную потраву.
А про себя подумал: разузнаю-ка всё да спишусь с Анандовым батей!
Столько дел в государстве не oкончено.
©Стэн ГОЛЕМ
