19. Оживут мертвецы Твои, восстанут мертвые тела!
Воспряните и торжествуйте, поверженные в прахе: ибо роса Твоя - роса растений, и земля извергнет мертвецов.
(Книга пророка Исайи, 26)
I.
А приятно ли бы вам было, если ночью раздался бы звонок в дверь, а вы ожидаете сына с дискотеки, а за дверью оказался бы зомби, да еще с письмом в руках? Вот и Валентине Ивановне Поповой, жене мэра города Н-ска, Леопольда Владленовича, было неприятно. Повизжав для проформы секунд пять, ибо узнала она в зомби дворника Петра, натурально скончавшегося лет шесть тому назад, она машинально взяла письмо и закрыла дверь. Затем позвала мужа, хотя в этом и не было необходимости, ибо тот уже стоял сзади в семейных трусах, трубкой от телефона в одной руке и кочергой от камина в другой, что-то промычала и указала руками на дверь.
- «Чего?»
- «Мертвяк там.»
- «Вот дура старая! Готы это, как панки, только в черном, к сыну приходили, а ты возомнила всякое...» - Леопольд решительно открыл дверь. За ней никого не было. Валентина Ивановна протянула письмо мужу. Бумага казалась влажной, пахла свежей землей, в письме же было написано «В полдень через два дня митинг на главной площади города. Явка обязательна, или мы за себя не ручаемся.» И стояла подпись:
«С уважением, зомби сами-знаете-какого кладбища.»
II.
Кладбище в городе Н-ске было одно, и как раз именно рядом с ним на скамеечке сидел и пил «Жигулевское» пиво из трехлитровой пластиковой бутылки, заедая его семечками, Василий. Василий был гопником, из чего следовало, что он боялся только ментов и пауков. Пил пиво Василий потому, что оно ему нравилось, а еще потому, что часом раньше и двумя кварталами дальше он отобрал карманные деньги у одного очкастого студента. Осознание собственной крутости добавляло жажды, и звуки шаркающих шагов оторвали его от бурочки только тогда, когда звучали уже в метрах двух. Василий удивился борзости шаркающего, сурово взглянул поверх пластика бутылки и поперхнулся пивом. Рядом с ним стоял бывший друган Толян, померший года полтора тому обратно – по пьяни полез купаться да и утонул. - «От блин...» - тоскливо подумал Василий и незамедлительно потерял сознание. Оказалось, что мертвецов, особенно шаркающих, он тоже боится. Потом, через полчаса, очнувшись, он обнаружил отсутствие мобильника, барсетки, козырной кепки и заветной бурочки с пивом.
III.
Мэр города Н-ска сидел в комнате, обхватив голову, и тихонько качался на стуле из стороны в сторону. Мешали думать бессонная ночь, жужжащие мухи и невкусный запах с улицы. Леопольду Владленовичу тяжело далось решение не сообщать обо всем куда следует – хорошо зомби, хоть и навевали подозрения, вели себя мирно, мозгов не требовали, зато гуляли повсюду и слепо щурились на солнце, изредка поругиваясь с готами, которых почему-то сразу невзлюбили. Также то, что решение было правильным, наглядно показывал фильм «Зловещие мертвецы. Часть первая.», в котором в конце всех – и живых, и мертвых - уничтожили ядреной бомбой к такой-то матери. К такой-то матери Леопольду Владленовичу не хотелось.
Под окнами веселилась компания местных алкоголиков, которым от переживаний, как всегда, внезапно захотелось выпить. «О! Серега! Сколько лет, сколько зим!» - похоже, они встретили давнего друга, - «Да ты выглядишь лучше, чем при жизни! Давай, иди к нам, кто старое помянет – тому глаз вон! Да у тебя его и нету, бу-га-га!»
Леопольд Владленович тяжело вздохнул. Завтра – митинг, и если не выйти к народу – мало ли что взбредет в голову не ручающимся за себя зомби. Вернувшийся вчера тесть вон попросил его старое кресло-качалку, и устроил скандал, когда узнал, что его уже два года назад как спалили. «Ох-хо-хо...»
IV.
Тремя днями раньше бабка Агафья, 83-х лет отроду, сидела на кладбище и привычно разговаривала со своим дедом Федором о стариковском житье-бытье, рассказывала последние новости, жаловалась на соседку бабу Ядю, пустившую на ее горох поросенка, на шпаков, поклевавших все вишни, на молодежь, внуков и власть. Дед привычно сохранял молчание, хотя он и при жизни был не особо-то и разговорчив. Напоследок, перед уходом, Агафья пустила слезу: «А мерин-то новый что удумал... ТЭЦ новый строить будет, и вроде как кладбища кусок оттяпает, где постарше. Авось тебя не заденет, а то я не знаю, что делать мне тогда. Ладно, пойду я – козу доить надо. А ты - лежи тут...»
V.
Через четыре дня, в 12.30 мэр стоял на площади перед бывшими согражданами, вооруженными транспарантами с надписями «ТЭЦ – мэру в попец!», «Готы – гоу хоум!», «Долой крематорий! Зомби тоже хотят жить!», и пересохшим ртом давал обещания. По правде говоря, на митинге присутствовало так же и почти все живое взрослое население города, стоявшее чуть поодаль из-за запаха, но не менее внимательно внимавшее обещаниям главы города.
- «Товарищи! Люди альтернативного существования!» - (мэр был подкован в современной терминологии) – «Хорошо! Крематорий мы закроем – все равно он убыточен, одного электричества вон сколько жрет... » - зомби одобрительно загудели, - «Готов с кладбищ тоже выгоним! И поставим охрану! Но....» - мэр сделал паузу, вздохнул как перед нырянием в холодную воду и закончил: - «на новом кладбище!»
- «На каком таком новом кладбище? Нам и на старом неплохо!» - зашумела толпа неживых.
- «Абсолютно новом! Мы выроем его километрах в трех отсюда, на Ипатьевском пустыре. А потом вы, так как можете ходить, своим ходом отправитесь туда. Издержки, так сказать, оплатим, ежели кто потеряет конечности – довезем их чуть позже, с транспортом просто сейчас напряженка, кризис опять же... »
- «На Ипатьевском? Да там вода по колено стоит! Своим ходом?! Побойся бога, Владленыч!» - тут уж не выдержали и живые.
- «Да поймите же вы своими пустыми головами! ТЭЦ нам жизненно необходим!»...
- «Знаем как необходим! Получил откат да и отрабатываешь!» - среди живых особенно старался бывший кандидат в мэры, одноклассник Колька. Откат был попилен, естественно, без него, что его еще больше раззадоривало и злило. - «Товарищи! Долой Леопольда! Леопольд, жадный трус, уходи!»
- «Щас. Уйдет он. Как же, дождешься...» - бывший гопник Толян, помнивший свою кончину и от того не любивший воду еще больше, взвесил украденную у другана Васьки «Нокию 5110», коротко размахнулся и запустил ею в голову мэра. «Нокиа» глухо стукнула Леопольда Владленовича в лоб, проломила тому череп, и вызвала безвременную кончину на рабочем месте посредством удара тупым предметом по голове. Толпа охнула, отхлынула, и потихоньку начала рассасываться.
VI.
Через час на площади никого не было, а в доме мэра Валентина Ивановна ругала своего покойного мужа. Покойный муж сидел на табуретке, понурив голову, и молча слушал. - «И вообще, Ирод проклятый! Все тебе мало было, с мафией этой и ТЭЦем связался, перед людьми стыдно, а теперь нам что? По миру идти? Похороны тебе? Фигу тебе, а не похороны!» - Валентина Ивановна стукнула бывшего мужа по голове сковородой. – «Пшел отсюда!»
- «Эххх... Как будто и не было тридцати лет совместной жизни. Сковородой... Оно конечно уже не больно, но обидно.. А Колька–то, Колька: «Леопольд! Жадный трус, жадный трус!» Гад, теперь мэром будет. Фиг знает, что с кладбищем тогда станет... Хотя вряд ли разорят его – это я сглупил, думал что оно вон оно как будет. А оно – вон оно как оказалось...» - бормотал Леопольд Владленович, и осматривал кладбище на предмет наличия свободного могиломеста. Не найдя такового, он приткнулся к стенке будочки сторожа и заплакал, чем разбудил хозяина. Тот вышел, посмотрел на новоявленного зомби, потом почти ласково положил руку ему на плечо.
- «Да ладно. Не реви ты. Пошли ко мне – ночь перекантуешься на столе. А завтра я к твоей пойду, я ж ее знаю, Вальку-то. Историю у нее преподавал одно время. Может, и простит да похоронит по-человечески. А нет – так вон там есть пустая могила, жениха одного. Свадьба погибла в катастрофе, их и похоронили в разных, да жених вчера как раз сбежал к невесте, вот могила и освободилась. И фамилия у него как у тебя как раз, Попов... Вот, ложись на стол, да руки на груди сложи – привыкай уж...»
http://kabizdoh.livejournal.com/147775.html
