Распласталась на диване. В левой — книга про Изумрудный город, в правой — пиво. Читаю про чудеса. Солнце бьет в амбразуру закрывающей окно кирпичной кладки, в луче света танцуют пылинки. Толстым слоем пыли покрыта плазменная панель, проигрыватель, пол, стеклянный столик, заваленный книгами. Пиво омерзительно-теплое. Опускаю полупустую бутылку на пол и заказываю новую.
* * *
Исполнитель желаний. Еще год назад его не было. Но однажды в мир явился Бог. Он взглянул из зеркал, возник миражом в облаках, зазвучал в ушах незрячих… Шок. Тупое телешоу внезапно подернулось рябью, экран погас, а потом из тьмы полился теплый, чистый свет, и лицо засияло, красивое, исполненное мудрости и любви. И голос: «Приветствую вас, дети мои». По-отечески, тихо так, что сразу поверилось: «Дети мои, нет сил — смотреть на ваши беды».
Зачем мы были так глупы? Неужели ни у кого, кто верил в этого самого бога, не мелькнуло ни тени сомнения? Или их заставили замолчать остальные, которым на все грядущие времена было обещано счастье? «Довольно вы жили в трудах и смятении, довольно вы страдали. Наступает миг избавления». Странно, до меня только сейчас дошло, насколько происходившее тогда напоминало рекламу супервибромассажера. Смешно. Вслед за обещанием избавить людей от страданий экран заполнило изображение исполнителя. Голос Бога, искренний и сострадающий, взахлеб нахваливал за кадром достоинства чудесного прибора. И чуть ли не через слово звучало волшебное: «Бесплатно».
Сыр в мышеловке, и тот стоит денег. Как же легко мы повелись на халяву. Лично я чуть не кончила, когда Бог протянул мне руку, на ладони которой лежала серебристая сверкающая капля — чудесный исполнитель желаний. Помню, с каким трепетом я приняла его, он обжигал, передавая частицу тепла моего небесного отца. Я прижала исполнитель к сердцу, вскрикнула от боли, но боль прошла, стало хорошо, рука моя опустела. Отныне и навеки исполнитель желаний стал неотъемлемой моей частью. Стоя на коленях, я бормотала благодарную молитву, а Бог смиренно улыбался с экрана.
Стыдно вспоминать происходившее потом. Одержимая азартом, я исполняла желания: новенькая плазма с широченным экраном, шампанское в серебряном ведерке, а вокруг — розы, свежие, в капельках росы, платье, к нему — играющее бликами алмазное ожерелье, туфли… Впрочем, вскоре я выдохлась, поняв заодно, что далеко не все желаемое доступно: книги исполнитель материализовать не умел. Бог с экрана упоминал что-то подобное, но мне, близкой к оргазму, было не до того. Кажется, к исполнению не принималась информация на любом носителе, а еще — оружие, наркотики, кроме алкоголя и сигарет, лекарства, топливо и многое-многое другое.
Никому не было дело до ограничений. Миром правил карнавал. Телевизор славил Бога на все лады, круглосуточно. Танцующие люди начинали молиться, молящиеся сливались в объятиях и пели. Все занимались любовью, объедались и опивались. Или же просто плакали от счастья. Я тоже хохотала среди восторженной толпы, кричала «Аллилуйя!» и обливала прохожих шампанским. Рай на земле оказался реальностью.
После явления Бога прошло несколько недель. Я забросила работу. Не было больше смысла трудиться ради денег. В любой момент я могла пожелать что угодно. Исполнитель создавал любые блюда и напитки. Я одевалась в шикарные вещи изумительного качества, поглощала неимоверно вкусные кушанья, восхищалась музыкой из своей коллекции, воспроизведенной на хай-эндовой аппаратуре. Отправляясь на прогулку, я встречала знакомых, которые тоже прекратили вкалывать ради нищенской зарплаты, вволю наслаждаясь жизнью.
Спустя три недели потребления мне стало скучно. Книги были прочитаны, фильмы просмотрены, музыка прослушана. Все чаще я валялась в постели дни напролет, бездумно пялясь в телевизор. Кстати, количество телеканалов с каждым днем уменьшалось, радиостанции умолкали одна за другой, серверы в интернете становились вдруг недоступными. Надвигалось что-то страшное. Вот только никто пока этого не замечал.
Однажды утром мне пришла идея совершить дальнюю прогулку. Я пожелала велосипед и покатила по городу, держа курс на аэропорт. Улицы, переполненные транспортом, превратились в непреодолимые пробки. Новехонькие машины были брошены, где попало, приходилось постоянно лавировать между ними. Усталая и злая, я добралась до аэровокзала во второй половине дня и удивленно остановилась у закрытых дверей, украшенных объявлением «Аэропорт закрыт. Все рейсы отменяются». Разочарование мое было неописуемо, лишь спустя время я сообразила, что и работники аэропорта, подобно остальным, бросив работу, предаются праздности. Делать нечего, надо было возвращаться. Мне надоело крутить педали, велосипед полетел на обочину. Я пожелала скутер, уселась и повернула ключ зажигания. Стартер заскрежетал, но мотор и не подумал заводиться. Разумеется: исполнитель не мог создавать бензин. Ближайшая автозаправка располагалась неподалеку от аэропорта, я видела ее по дороге. Создав пустую канистру, я подобрала велосипед и двинула в сторону заправки.
Въезд на заправку преграждал шлагбаум. Прикрученная к нему ржавой проволокой самодельная табличка гласила: «Убирайся прочь! Частная территория». Я недоуменно прочитала корявую надпись, слезла с велосипеда и сделала шаг вперед. Тут же у шлагбаума возник здоровенный мужик с автоматом на плече. Я онемела от страха. Нехорошо улыбаясь, охранник навел на меня оружие и беззлобно произнес: «Бах!» Отшвырнув канистру, я запрыгнула на велик и яростно заработала ногами, желая оказаться как можно дальше от вооруженного человека.
Обратная дорога показалась мне бесконечной. Сумерки неузнаваемо меняли знакомый город. Время от времени вдали раздавались выстрелы и крики. То и дело вжимая голову в плечи, я катила вдоль закрытых кафе и магазинов, объезжая пустые авто. Уже затемно я бросила велосипед у подъезда и стрелой помчалась вверх по лестницам.
Впервые за последний месяц я заперла дверь в квартиру на все замки. Рухнув без сил в мягкое кресло, я нажала кнопку пульта, пожелав попутно пару бутылок пива и бутерброд. Телевизор послушно включился, но ни один канал не работал. С радио творилось то же самое: шум в эфире и одинокая морзянка среди помех. Мне стало дико страшно. Я помчалась в кухню и вооружилась ножом для разделки мяса. Спать я решила в одежде, не выключая света. Я полночи ворочалась в постели, а за окном творилось что-то ужасное. Одиночные выстрелы и целые очереди раздавались то вдалеке, то совсем близко, пару раз что-то взрывалось, звенели стекла, кто-то истошно голосил, проносились машины, пугая ревом моторов.
Я уснула под утро, уже начинало светать. Во сне я видела зловонный подвал, где я пряталась от стаи собак, вооруженных игрушечными автоматами. Проснувшись в одежде, мокрая от пота, я поняла, что проспала почти весь день. Стояла мертвая тишина. Выглянув в окно, я похолодела: посреди улицы, неестественно запрокинув голову, лежала женщина, ее одежда была разорвана, а из-под головы расплывалось бурое пятно. Меня вытошнило на пол. Зажимая рот, я метнулась в ванную комнату, щелкнула выключателем, но электричества не было. Не было и воды, ни холодной, ни горячей. Пожелав бутылку минералки, я впотьмах кое-как умылась и прополоскала рот. Меня колотил озноб. Все происходящее было неимоверным, невозможным кошмаром. Бутылка водки показалась мне более подходящей к ситуации, чем пиво. Я упала в кресло, набулькала полстакана и залпом выпила.
Только спустя час, изрядно опьянев, я смогла расслабиться. В голове проносились мысли, я не успевала сосредоточиться ни на одной, мозг, казалось, вот-вот взорвется. Было невероятно тихо, лишь однажды кто-то протопал по лестнице. Хлопнула дверь подъезда, и вдруг все стало предельно ясно.
Не Бог, нет, не Бог, обещая рай земной, протянул мне исполнитель, Не удивлюсь, если та же рука поднесла яблоко моей давней прародительнице. Ящик Пандоры распахнулся. Вслед за яркими безделушками мир наводнил хаос. Никто и ничего не желал больше делать, деньги потеряли смысл, у всех было все, или почти все, что по сути одно и то же. Наверное, владельцы автомобилей первыми поняли подвох, но было поздно, запасы топлива оказались в руках решительных личностей с оружием. Интересно, что предпримут эти люди, когда топливо на заправках закончится? Попытаются штурмовать нефтезаводы? Вряд ли выйдет, наверняка уже сейчас, спустя три недели от появления исполнителя, все подобные объекты захвачены кем-то, вооруженным не в пример лучше. То же касается электроэнергии. Электростанции должны работать, они почти полностью автоматизированы. Но света нет, значит, кто-то просто повернул рубильник. Зачем? Кому это надо, если все и так доступно? Хотя — все ли?
Нет. Исполнитель желаний не всесилен. Он — кормушка, он дает материальное, которое люди тысячелетиями вынуждены были создавать руками, в поте лица зарабатывая на хлеб. Но не хлебом единым жив человек. Так или иначе, люди всегда зависели от других людей, обменивая способности и таланты на деньги, позволяющие приобрести нужные для жизни вещи. Выходит, сейчас, когда все блага стали доступны, никто ни для кого ничего больше не сделает? Или же привычка окажется сильнее, и найдутся желающие лечить, развлекать и ублажать ради удовольствия, свободные от необходимости думать о желудке? Вряд ли. Вероятнее иной, куда более мрачный вариант. Ничего не делается задаром. Кто, кроме меня самой, займется элементарной уборкой в квартире? А если у меня нет желания убираться, но есть автомат? Вот так-то... В мире скопилось неимоверно много оружия, с его помощью нетрудно заставить кого угодно делать, что угодно, и не за деньги — ради самой жизни. А это значит… Это значит… Рабство.
Я заплакала. Я ревела, хрипела и выла, катаясь по полу от отчаянья. Потом, все еще продолжая плакать, я перебралась на диван, где и уснула, всхлипывая все реже и реже. И уже проваливаясь в сон, я поклялась, что никогда не стану рабыней.
Начиная со следующего дня, я упорно претворяла клятву в жизнь. Я месила цемент в ванной, неумелыми женскими руками закладывала кирпичами окна, оставляя узкие щели для доступа света и воздуха, врезала в дверь новые замки, отчетливо понимая — ничто меня не спасет, приди кому-то в голову обратить на меня внимание.
Подобно моллюску, я спряталась в раковине, убеждая себя, что не так уж плох мой мирок. Полгода назад снова появилось электричество. Вода из крана так и не потекла, но я привыкла обходиться без нее. Не так давно я решила включить телевизор. Единственный канал показывал гладиаторские бои, кровь брызгала прямо в камеру. Омерзительное зрелище. Побоище сменилось жестким порно, где женщин и детей насиловали, избивая попутно бейсбольными битами. Изредка в кадр попадали вооруженные люди, держащие под прицелом актеров и операторов. Я повалила плазменную панель на пол и долго топтала ее ногами.
* * *
Со второго пришествия прошел год. Не верится. Ем, пью, читаю старые книги. На улице почти не бываю, выношу накопившиеся бутылки украдкой, едва рассветет. Мусор никто не вывозит, город стал огромной помойкой, царством крыс и одичавших собак. Моюсь холодной водой, перелитой из бутылок в тазик. Как ни странно, канализация работает. Зиму я худо-бедно пережила, всего раз простыла, хорошо, дома был запас лекарств. Вторую зиму мне явно не осилить. Ну и пусть. Честно говоря, жить — не хочется. Глядя сквозь амбразуру в кирпичной кладке, вижу дом напротив, окна в нем либо выбиты, либо заложены наглухо. Людей на улицах почти нет. Когда они появляются, прячусь. Возможно, опасения напрасны, но как-то не возникает желания разговаривать с вооруженными. Других за последние месяцы не видела. Разве что в виде трупов. Странно — они уже не вызывают тошноты.
Переворачиваю последнюю страницу «Изумрудного города». Элли вернулась домой. Чудом. В реальности чуда не случилось. Исполнитель желаний, версия лимитед, справляется прекрасно, стоит лишь пожелать. Вот только ничего больше не хочется.
© Ли За За
