Этот случай произошел лично с писателем Бушковым, столь гениально вдохновившим меня на написание этой книги.
Жизнь писателя Бушкова не всегда была жизнью писателя Бушкова. Когда-то, в далекие советские времена, она была жизнью простого советского алкоголика Бушкова, работяги в геологической партии. Партия эта располагалась, натурально, в тайге, у подножия сопки. Ближайшая деревня была в пяти километрах от лагеря, аккурат на другой стороне сопки. Дорога от деревни до лагеря изгибалась полукругом вокруг сопки, была она такой узкой, что раздолбанная полуторка, проезжая по ней, задевала ветки деревьев. Развернуться на этой дороге, как отмечает Бушков, было возможно только на танке — свалив при этом пару десятков деревьев.
Жизнь в геологическом лагере довольно скучная, поэтому, заслышав шум полуторки, весь лагерь высыпал из палаток: хоть какое, но развлечение. Тем более что полуторка, приезжавшая всего пару раз в неделю, привозила не только припасы, но и письма.
И вот однажды отряд услышал рев полуторки. И по обыкновению высыпал к дороге встречать грузовик. Дальше я лучше передам слово самому Бушкову: он умудряется маленькие истории раздувать описательными кусками до великанских эпопей, что весьма способствует повышению гонорара. В моем изложении вся бушковская книжка уложилась бы в пятьдесят-семьдесят страниц, а у него вышло аж 383. Талант, что говорить.
Итак, в лесу загудело.
«…Дорога просматривалась метров на сто, а далее резко поворачивала вправо, так что полагаться приходилось исключительно на слух. И все двадцать пять человек прекрасно слышали, как совсем близко надрывается мотор, как скрежещут шестерни в ветхой коробке передач. Совсем близко раздавались эти звуки, под самым носом, за поворотом. Вот-вот появится машина…
Она так и не появилась. Более того, мотор вдруг замолчал и больше уже не работал. Воцарилась неописуемая таежная тишина. Полагая, что наш старенький ГАЗ-51 накрылся медным тазом буквально в паре сотен метров от лагеря — а иного вывода на основании того, что мотор сначала работал, а потом умолк, и нельзя было сделать, — самые нетерпеливые бодрым шагом двинули навстречу.
И не обнаружили за поворотом никакой машины. Более того, не обнаружили ее вообще. Недоуменно матерясь, прошагали в сторону деревни еще не менее километра — но никакой машины не обнаружили.
Она так и не появилась в тот день. Прибыла только через сутки. Такие дела.
Естественно, имела место некоторая оторопь. Ведь, с одной стороны, чуть ли не три десятка человек прекрасно слышали, как совсем рядом, ну, метрах в двухстах самое дальнее, завывает изношенным мотором старенькая машина, переваливаясь по буграм и колдобинам. С другой стороны — те, кто пошел на звук, не обнаружили вблизи каких бы то ни было транспортных средств с двигателем внутреннего сгорания… Ясен ребус?
И ведь через два дня все это в точности повторилось, вновь повергнув отряд в злое, тягостное недоумение. Снова близенько, вот туточки, за поворотом шумит мотор, скрежещут передачи, тужится потрепанная машиненка, пытаясь одолеть колдобины и рытвины, вот-вот покажется из-за поворота… а вот вам шиш! В один прекрасный момент звук мотора умолкает, словно повернули некий выключатель, и ни звука более не слышно. До следующего раза. Невидимая машина с завидным постоянством стремится к лагерю и, не доехав до него пары сотен метров, исчезает неведомо куда…
Бога ради, только не надо логических, рациональных, материалистических объяснений! Их попросту нет, понимаете? Версию о том, что это попросту долетал до нас шум мотора ездивших где-то поблизости машин, отмели почти сразу же. Потому что „поблизости“ не было ни машин, ни дороги с оживленным движением. До деревни, повторяю еще раз, было километров пять — и еще километрах в восьми далее располагалась самая оживленная ближайшая трасса.
Очень скоро, осатанев от этих мистических непонятностей, мы выкроили время и принялись экспериментировать — при полном попустительстве начальства, которому самому было интересно. Благо и наш шофер с настоящей машины, оставшийся ночевать в лагере и на следующий день обоими ушами слышавший „невидимку“, своими ногами отмахавший километр дороженьки, всецело проникся ситуацией.
В общем, шофер ездил, а мы слушали. Экспериментальным, сиречь строго научным, путем было установлено:
а) шум мотора настоящей машины слышен в лагере исключительно тогда, когда она находится не далее чем в трехстах метрах от лагеря;
б) если отъехать дальше, мотора в лагере не слышно;
в) шум моторов других, посторонних, далеко проезжающих машин до лагеря попросту не доносится.
А „невидимка“, сволочь такая, продолжала мотать нервы. Если не каждый вечер, то уж через пару дней на третий — это как закон. Возможно, кому-то и смешно это читать, не спорю, никаких привидений с синими рожами, никаких оборотней, леших.
Но тогда нам, честное слово, было не до смеха. Мы попросту злились. Однажды, когда поблизости раздался шум мотора — метрах в двухстах, не дальше, как обычно! — наш шофер, тоже изрядно осерчав, вскочил в своей раздолбанный „газон“ и помчал навстречу „невидимке“ со всей скоростью, какую позволяла разбитая колея.
И ничего не увидел, кроме пустой дороги…»
Вот такая неприятная история произошла с геологической партией. Люди тревожились, ставили научные эксперименты. Один из участников этой истории (писатель Бушков) даже пришел к выводу, что не надо ему «логических, рациональных, материалистических объяснений». Не надо, потому что их «попросту нет, понимаете»?
А если есть? Тогда — надо?
Знаете, любая история, любой фокус, любая тайна выглядят значительными, увлекательными, пробуждающими экзистенциальные чувства — но только до тех пор, пока секрет фокуса не раскрыт. А дальше следует надлом, апатия. Разочарование.
Как сказал один мой друг, «апатия — это отношение к сексу после секса». Вот примерно такое ощущение складывается у человека, когда ему объясняют секрет фокуса. Как будто любимую игрушку отнимают. И это очень точное сравнение, поскольку любая недосказанность, любая таинственность пробуждают в нас Ребенка. А раскрытие тайны вновь погружает психику в ячейку «Взрослый».
Глубока и неожиданна. Прекрасна и таинственна. Интересна и необыкновенна история с невидимой машиной. Может быть, это душа погибшего шофера, ухнувшего вместе с полуторкой под лед, не нашла успокоения? Может быть, это шутят над землянами пришельцы с иных планет? Или, может быть, один из членов экспедиции обладал талантом чревовещателя и разыгрывал коллег?..
Хм, последняя версия уже не так благородно-таинственна, наверное, стоит от нее отказаться.
Потому что реальность еще проще. И ответ заключается в одном только слове.
Птицы.
Звукоподражательные способности этих созданий широко известны. И если бы на месте геологической экспедиции была экспедиция орнитологов, им бы не понадобилось гонять туда-сюда по разбитому проселку старый «газон».
Конечно, никаких попугаев в тайге не водится. И не надо. Ворон ы, во\'р оны, сороки, сойки, скворцы — прекрасные звукоподражатели. Они могут имитировать даже человеческую речь, не то что звук мотора. А уж «скрежетать передачами» семейству вороньих должно быть особенно любо — это смахивает на их природную «речь».
В середине восьмидесятых газета «Правда» писала про одного минчанина, который приручил ворона. Ворон жил (а может, и сейчас живет: вороны — долгожители) у мужика дома и даже ездил с ним на зимнюю рыбалку. На рыбалке ворон, коего, кстати, звали Карлуша, ходил от одной рыбачьей лунки до другой, внимательно осматривал добычу и уверенно опознавал, произнося вслух:
— Ер-р-рш!.. Окунь!
Иногда он крал у рыбаков блестящие предметы и приносил к лунке своего хозяина. Рыбаки уже знали, где искать похищенное. И когда приходили за своим добром к хозяину вор она, их встречал грозный окрик Карлуши:
— Ты хто такой?
Вообще же этот ворон знал и осмысленно употреблял около шестидесяти слов.
Любители птиц рассказывают, что их любимцы (не только попугаи) успешно имитируют скрип дверей, телефонный звонок, звук льющейся воды. Причем одна птица может научиться у другой понравившейся «песне». И тогда скрип двери передается из поколения в поколение. Так же, как звук полуторки — крестьяне рассказывали Бушкову, что они слышали этот звук еще до того, как в их края приехала геологическая экспедиция.
Птица, которая сводила с ума отряд геологов в тайге, сидела совсем рядом с лагерем. Но человеческое сознание сопоставляло ее не очень громкое пение с рычанием большого мотора, отчего относило источник звука на 200 метров в лес.
И все.
