«Меня всегда поражал железнодорожный переезд: стоишь перед ним, и думаешь, что за шлагбаумом – совсем другая жизнь. Я проезжаешь – такая же ерунда» - говорил один мой знакомый. Не знаю, почему мне запомнилась именно эта фраза, но с некоторых пор я стал относиться к переездам, как к объектам из области метафизики. Каждая полосатая доска, преградившая мне путь, стала вызывать иррациональный трепет. Причём лидером по деморализации - меня, как начинающего параноика - был Карачаровский переезд. Во-первых, на нём вполне можно было простоять минут, эдак, сорок, будучи отрезанным другими машинами от путей эвакуации из затора, а во- вторых, в каждой проезжающей электричке, мне мерещился мечущийся по тамбуру Венечка, исполняя каждый раз «на бис» главу «Серп и Молот – Карачарово».
Стоит ли говорить, что когда в нашу фирму поступило предложение об участии в тендере по ремонту нескольких объектов – железнодорожных переездов, я очень взволновался. Мне непременно захотелось получить этот подряд. Наверное, я просто хотел избавиться от комплекса. Хотя и объём предстоящих работ вызывал приятную истому, после того, как я накидал черновую смету. Даже не смету, а так, примитивный расклад. Я даже (алчен и самонадеян!), начал уже прикидывать, на что я смогу потратить свои комиссионные за этот подряд. Предварительное смакование ништяков, неполученных и пока ещё совсем эфемерных, придало мне бодрости. Как говорит народная мудрость, для того, что быть сытым, надо не меньше срать, а больше кушать. Этот заказ должен быть у нас.
Придя к такому выводу, первым делом я задался вопросом – а как? Со стратегией всё понятно, а вот с тактикой – полная неразбериха. Даже с чего начать – не знаю. Обычно в таких случаях есть верный способ запустить процесс размышления – выпить. Ну, хоть какого-нибудь размышления: годится любое. Я потянулся в шкафчик за бутылкой.
О, чудо! Сама только идея пьянки уже сработала: я понял, с чего надо начинать.
Есть у меня один знакомый, довольно-таки странный тип: будучи идейным пьяницей и панком по жизни, он умудрялся вести вполне приличную жизнь. То есть ту жизнь, которую «господа средней руки» считают приличной, в смысле материального обеспечения. Сам же он, как я понял по некоторым его высказываниям, считал «приличной» жизнь ту, в которой не надо работать, и относился к своим доходам как к простому средству «пнуть по жизни хуя», как он выражался.
Работал он…э-э-э….работал он безработным. Некоторые назвали бы его «аферистом», «спекулянтом» и «рвачом». Бог знает, как бы они, эти некоторые, его назвали, но себя он называл «свободный менеджер».
Он, например, мог фуру с детским мылом, плесневеющим на складах в Кирове, обменять на фуру с хозяйственным мылом, тоже плесневеющим, но уже на складах в Астрахани. Обменять с маржой для себя. И тут же, не откладывая дела в долгий ящик, загнать это хозяйственное мыло на зоны, получив в обмен прокладки блока цилиндра для отечественного автопрома. Дальнейший путь этого продукта всем понятен, и если кто-нибудь видел на трассе автомобили, тасольным выхлопом из глушителя смущённо засирающих экологию, то пусть знает – Толик постарался.
Да, его звали Анатолий Игоревич. Лентяй, бабник и пьяница сорока трёх лет от роду, светлая голова и не очень светлая душа. И небыло перед ним недостижимых целей.
Оставив бутылку на своём месте в шкафчике, я набрал номер. Трубку долго не брали. И только через минуту, развязный женский голос томно мне проалёкал:
- Альлё-ё-ё
- Могу я слышать Анатолия Игоревича? – с елеем в голосе спросил я. Начиная такое дело, думаю, надо быть предельно корректным со всеми. Даже с Толикиными блядями. А вдруг у него любовь?
Сквозь какой-то фоновый шум я услышал следующее:
- Анатоль, тебя можно слышать?
-……….
-Аха-ха-ха… хватит пердеть. Тебя к телефону
-…………
Уже мне:
- А Вы кто?
- Смертин Алексей.
На линии взяли паузу. Потом, с каким-то дополнительным свистом и хрипом, послышался голос Толика.
- И Смерть мне позвонила днесь
Спросила, «хочешь денег?
И – мир под ноги хочешь весь?
И рай потом, бездельник?»
Когда Анатолий начинает декламировать стихи – как правило, своего сочинения, - то он либо уже пьян, либо собирается напиться.
- Ты пьян? – вместо «Здрасте» спросил я, - у меня дело к тебе есть.
Толик немного помолчал.
-Дело? Алёша, ну почему ты не Алёша Карамазов? – с театрально-пафосной тоской протянул он, - ну что за дело? Почему бы нам просто не выпить, и не подумать о вечном, о бабах, то есть?
Слышно было, как в комнате засмеялись. Женщин было больше, чем одна.
«А не совместить ли приятное с полезным? Жена всё равно на даче» - тихо, чтобы не вспугнуть шанс, подумал я.
- Да не вопрос. Так я подъеду?
- Подъезжай, Алёша, подъезжай, Смертушка…Только по дороге ничего не покупай – всё есть.
- И презервативы? – конструктивным тоном спросил я.
-Нет…. Нет, ты не Карамазов, - вздохнул Анатолий и дал отбой.
***
Звонок, как всегда, не работал. Впрочем, и дверь, как всегда, была не заперта. В прихожей меня встретил здоровенный рыжий котяра. Внимательно посмотрев на меня, куда-то ушёл.
-Лёшка! – услышал я с кухни, - заходи, стервец.
Иногда меня коробит его излишняя фамильярность, да ни чего не поделаешь, это он мне нужен, а не наоборот.
Анатолий сидел на кухне и играл в тетрис. Во рту у него тлела сигарета. Пепел падал прямо на халат, но он, видимо, на это не обращал никакого внимания. На столе стояла початая бутылка «Курвуазье», блюдце с лимоном, сиротски нарезанным, и около восьми рюмок. Пять из них были заполнены.
-Садись. Выпьешь?
- Почему бы и нет.
-Тогда выбирай любую, - кивнул он на рюмки, не отрываясь от тетриса.
Я не стал задумываться, кто последний раз пил из этих рюмок, и опрокинул ближайшую.
- А где твои гости?
-Гости? – Анатолий остервенело начал давить кнопки игры, видно – проигрывал, - нет гостей. Я их выгнал нахуй. Ты же вроде по делу явился?
Отложив тетрис, он вынул изо рта почти истлевшую до фильтра сигарету. Встал, подошёл к холодильнику, достал бутылку минеральной воды.
-Ты всегда по делу являешься. И, как правило, по полной ерунде. Что у тебя на это раз?
Я вкратце обрисовал ситуацию.
- Понятно. Слышал я про этот тендер, - Толик отхлебнул из бутылки, - обычная лесопилка.
- То есть как – лесопилка? – сдавленно спросил я.
Анатолий посмотрел на меня, как старшеклассник, стрясающий мелочь, выданную родителям на обед второкласснику.
- А так. Ничего там ремонтировать не надо. Простое освоение средств. Бесовщина, никакой коммерции. Тьху!
- И что, можно поучаствовать в данном предприятии?
Толик сел на табурет. Отхлебнул ещё.
-Можно, от чего же нельзя?
-И что, может выгореть?
Он вытащил сигарету из пачки, помял её в руках, выдерживая паузу, закурил. Затянувшись, он задержал дыхание, и медленно выпустил дым сквозь сжатые губы.
- Знаешь, идёт давнишний спор. Одни говорят, что когда человека вешают, то он кончает. Другие говорят, что испражняется всеми доступными способами. Ты что на этот счёт думаешь?
- Я н-не з-знаю.
- Вот и я не знаю. Но думаю, что правы обе стороны. Просто всё зависит от личной удачи повешенного. Так и тут: кончишь ты, или обосрёшься, как последний лох – зависит от твоего личного фарта. Ну, и от моего тоже. Короче, дело интересное. Я беру два процента от суммы контракта, - для наглядности он продемонстрировал мне два пальца, - беру из твоей доли. Большую часть денег надо будет вернуть. Сколько – пока не знаю. Но и ваша контора потратиться только на бумагу для счетов – фактур и на валокордин для главного бухгалтера.
-Вернуть деньги? Это ретро-бонус, что ли?
-Ну да, откат.
- Девяностые прошли, сейчас «ретро-бонусы».
- Девяностые прошли, а откаты остались. Слово-то какое – ретро-бонус. Пластинками Вертинского с Утёсовым, отдавать, что ли?
Поставив минералку на стол, Анатолий потянулся к одной из налитых рюмок. Я тоже взял.
-Ну, за почин! – Толик встал с торжественным лицом. Я тоже приподнялся. Чокнулись. Выпили.
- Вообще, скажу сразу – дело непростое. Знаешь, сколько таких «стервятников» как я, да ещё похлеще, вокруг этого дела крутится? Ого-го-го, братец! – он поднял палец, - можно и без башки остаться.
Мне чего-то враз поплохело. И зачем я полез в эти вещи? Сразу же видно было – сумма сделки не для беспризорников. Толя уловил моё настроение.
-Да не ссы ты, коммерсант от слова «дрочить», прорвёмся. Как говорится, «кто не рискует – у того не конфискуют». Вот и мы, тихо, без шороха…
Я схватил налитую рюмку и жадно выпил. Даже лимона не захотелось. Достал сигарету. Курить, почему-то, не хотелось. Смял её в пепельницу.
-Эва, как тебя плющит, - внимательно посмотрев на меня, констатировал Анатолий, - расслабляться надо, товарищ, расслабляться. А то с этими делами с ума сойдёшь. Ты, кажется, про гостей моих спрашивал? Так давай, сейчас вызовем.
Он достал из кармана халата мобильный.
-Жена что, на даче? – подмигнул он мне.
***
Всю следующую неделю я не звонил Анатолию Игоревичу. Что-то мне не очень было интересно, как там идут дела с тендером. Скажу честно – было страшновато. Правильно говорит моя жена – я мог бы победить любого сказочного дракона, но только снявшись в кино.
В пятницу офисная суета трансформируется в парафиновое благодушие. Выбор кабаков для мини-корпаративов, предстоящие футбольные матчи, и кто и когда «ебал Таньку из финансового» - всё это малый пятничный ассортимент разговоров в курилке после обеда.
- Лёх, а ты Толяна знал? – я задумался, и не сразу понял, что обращаются ко мне.
-Какого Толяна? – с необъяснимым чувством тревоги спросил я. У меня эти «необъяснимые чувства тревоги» обычно становятся вскоре объяснимыми – чую лажу сразу. Такое ощущение, что у меня очко на автомате, и играет само.
-Ну, Толик, помнишь? Она нам несколько контрактов слил за малый прайс. Ну, этот, «свободный менеджер»?
- Помню, а что?
- Что-что…Прижмурился Толик. На переезде его машину поезд сбил. Пьян был, говорят, в дымину.
Меня качнуло. У Анатолия, насколько я знал, не смотря на всю разнузданность, было три железных принципа: не курить в пастели, не играть на деньги, и не садиться пьяным за руль.
Товарищ Бендер умер (с).
