-Чепушило, заходите, - крикнула медсестра в кабинете психиатра. Альберт Модестович начал плавно двигаться в сторону кабинета. На его руках были надеты бахилы, а на ногах сверкали лаковые штиблеты с пряжками.
***
Альберт Модестович, тридцати пяти лет от роду, был в меру худ, не в меру бледен и чрезвычайно плаксив с пеленок. За всю его жизнь он лишь чуть-чуть изменился в пропорциях: стал выше, крепче, шире в плечах и длиннее в хуе. Лицо его напоминало кошачью морду, а здоровые треугольные залысины на лбу придавали ему и вовсе идиотский вид. Не стоит и говорить, что бабы у Альберта не было. И не только потому, что был он страшен собой как бабка, влезающая в общественный транспорт, но еще и потому, что профессия у него была - кукловод. И не где-нибудь на корпоративах, а в самом ТЮЗе.
Он мог говорить семью голосами, иногда это получалось хором, иногда - нет, но публика всегда в конце его выступлений разражалась овациями. Кукол он делал сам. Сам лично ими играл на сцене. На его представлениях яблоку было негде упасть. Кукольником Альберт был по призванию. Это была его жизнь. Он жил куклами. Он любил их. Он мечтал о них...
Как-то после представления к нему подошла женщина лет сорока на вид и вручив цветы, ненавязчиво предложила легкий перепихон.
Кукольник, хоть и был с причудами, но полгода не видевший пизды его член заставил его согласиться. Баба была довольно крупного телосложения. Альберт всегда мечтал о такой. После ненавязчивого диалога дама, которую, как выяснилось, звали Матрена, согласилась пойти к нему домой, дабы посмотреть коллекцию кукол.
По дороге на квартиру Альберт веселил телку, смешно рассказывая бородатые анекдоты разными голосами, а она ржала во весь голос, едва ли не целуя его взасос. На хате, прямо на пороге, они начали предварительные ласки, во время которых Альберт не прекращал своего чревовещания, которое порой доходило до абсурда:
-Бабу бы, бабу буду, бабу бы, бабу буду! – напевал он слова из песни группы «Ленинград» одновременно целуя Матрену взасос. Она же, медленно раздеваясь, направлялась прямо в его гостиную, снимая по пути с себя одежду. Девка, как будто знала дорогу. Она безошибочно направлялась к будущему месту сношения, таща одной левой тщедушного Альберта за собой. Это странно, но Альберт часто замечал, что крупные женщины предпочитают маленьких мужчин. В тот момент в его мозг закрались подозрения относительно это особы. Подозрения были рода: «а ну как не я её буду ебать, а она меня? Что тогда?». Но они были напрасны.
Едва Матрена повалилась на диван, как тут же принялась теребить свою слегка мохнатую и немного заплывшую легким жирком половую щель. Тут в Альберте взыграл актер ТЮЗа. Да что там актер. В нем взыграл кукловод. Он неожиданно для всех начал надрачивать и совершая во время дрочки движение по направлению к яйцам произносил: «кукла есть!», а когда перемещал руку в исходное положение, так , что его залупа скрывалась в кулаке, говорил «куклы нет!»:
-Кукла есть, куклы нет, кукла есть, куклы нет, кукла есть, куклы нет! – не уставал повторять он.
-Ну давай же, впендюрь мне, малыш! – зашептала Матрена, едва её заебало шоу. Кукольник враз перестал дрочить и одел гандон. На руку.
-Хочешь меня? – изображая говорящий презик, прочревовещал он. Она кивнула и в этот же момент, Альберт вонзил ей руку в пизду по локоть. Матрене стало плохо. Глаза ее выпучились, рот раскрылся, она вся напряглась, но не проронила ни слова. Мол, неудобно, сама на еблю напросилась.
Кукольник не делал никаких фрикций рукой. Он представлял, что куклам неприятно присутствие человеческой конечности в заднем проходе, но пересилить себя и вытащить руку было выше его сил. Поэтому он предложил Матрене стать на время его говорящей куклой. Она опять тупо кивнула, не в силах говорить, и встала с дивана, поставив ноги куда шире плеч и чуть присев, чтобы ляжки были параллельны полу.
Это было его торжество. Это была самая большая кукла на его руке. Он стал пытаться управлять ею, как он это делал с тряпичными куклами, а второй, свободной, рукой стал с неприлично большой амплитудой надрачивать. Когда он кончил, что захотел вставить две руки в свою куклу. С невероятнейшим трудом он, без какой-либо смазки, через час засунул руку по плечо в анус Матрене. К этому времени она уже случайно откусила собственный язык и говорить не могла, а он, танцуя её, чревовещал:
-Здравствуйте дети! Я Золушка!..
***
-Так вот, доктор, моя сестра говорит, что он сумасшедший, он откусил ей язык, нанес две трещины: анальную и вагинальную! И это называется лауреат конкурса «Золотые руки»? – вопил в кабинете какой-то мальчишка лет двадцати.
-Доктор, не слушайте никого, я артист ТЮЗа, я кукловод с рождения. Разве я могу причинить кому-нибудь боль? – говорил, услышав последнюю реплику, Альберт Модестович. Врач нахмурился. Долго думал. Затем произнес:
-Расскажите теперь вы, Чепушило, как было дело!
- Да я вам сейчас покажу, что там было и как! – закричал кукловод, залезая под стол и под докторский халат женщины-психиатра...
Иммануил Cunt
