Сироты
Сильный удар в живот застал Плохиша врасплох. Он спал. В его случае давно бы привыкнуть к боли, да все никак не получалось. Каждый раз было больно. Сквозь предательски накатившие слезы, он стал узнавать возвышающийся силуэт друга в запыленной, рыжей буденовке. Хотя то, что это был Мальчиш, стало ясно еще до того как он открыл глаза. Почерк характеризует, выдает человека. Единственным недостатком, который бы мог навредить Мальчишу, был его почерк. Главным оружием будущего разведчика должно было стать умение менять стиль, повадки, но, сколько бы он не заставлял себя, отказать в удовольствии бить живое ногой, было не в его силах.
Забрасывая рывком головы косую челку за оттопыренное ухо, Мальчиш многозначительно устремлял взгляд куда-то туда, где перед ним открывались новые горизонты, раскрывающие его силу, сексуальность, мощь, позволяющую с легкостью довлеть над другими. Возможность унижать себе подобных открывала для него целую страну приятных, полных романтизма ощущений.
— Ты веришь красным? — спросил Мальчиш, словно это стоило того, что бы будить друга в час ночи.
— Нет, — скривился Плохиш, который был привязан к Мальчишу, но никогда не был трусом.
— А я верю! Вчера видел как красный бабку Глашку за волосы и об… Что не так?
— Больно.
Мальчиш убрал сапог с промежности Плохиша и отошел к окну.
— Вставай. Дело есть. Бери кусачки, молоток, а к красным присмотрись. Красные — сила! — Мальчиш мечтательно сузил глаз. Звезда во лбу наделяла его солнечным теплом, способным выжечь все, что попадет в его лучи. — Жрал сегодня?
Плохиш виновато покосился на товарища:
— Две редиски…
— Блядь! Сука! Не бывают разведчики жирдяями! А что б ты понял… — Мальчиш схватил со стола молоток. Плохиш рефлекторно откинулся назад, понимая, что паузы не будет, но в этот момент кто-то постучал в дверь. Мальчиш профессионально спрятал инструмент за пазухой. — Открой, только медленно!
Плохиш коротко кивнул и направился в сторону дверей, стараясь не скрипеть досками. Мальчиш занял место у навесов, чтобы ударить сзади. На какой-то момент в воздухе повисла тишина, вызывающая писк в ушах.
Мощный удар с грохотом вынес дверь. Позванивая вырванными навесами, доски плотно, с хлопком приложили по всей площади ахуевшего Плохиша. Тело на какой-то момент потеряло равновесие, но этого хватило, чтобы оно приняло горизонтальное положение и протащилось по сучковатым доскам какое-то расстояние, уже не опасаясь произвести нежелательный шум.
Мальчиш сдуру поднял руку и деловито посмотрел на сломанный компас, словно это могло прояснить происходящее. Но растерялся разведчик лишь на секунду. Через мгновение он уже замахивался молотком, ругая себя за проявленную слабость.
В дверной проем пролезло небритое рыло, чехленное волосатой буденовкой.
— Дважды стучать мавитон, ы-ы-э-э-э…
Мальчиш, не колеблясь, два раза ударил в конус головного убора, не считая это моветоном, и резко отошел в сторону, не желая глотать пыль от падающего животного, затем подошел к Плохишу, по-дружески не сильно пнул ногой:
— Вставай, не время сейчас.
Плохиш сбросил с себя поломанные доски и посмотрел на тело, лежащее в пороге, затем на Мальчиша:
— Эш красный!
— Красный?
— Так вот же! — Плохиш кончиками пальцев приподнял помятую буденовку, словно то была дохлая кошка.
Мальчиш смотрел в ночное окно, отключив внешние раздражители. Его прикрытые веки выдавали усталость и разочарование. Не о такой жизни он мечтал. Не те люди окружают его. Пустозвоны, слабаки. Ему бы туда, к красным, где не на словах, а на деле, где не в вскользь, а в лоб… На какой-то момент он вдруг ощутил, как ему тяжело. А ведь жизнь только начинается. Еще столько успеть надо.
— Из этого мудака красный, как из меня — дырка в варежке, — Мальчиш размял трофейную папиросу и стал шарить по карманам в поисках спичек. — Батька это мой. Дезертир он. Гад…
Плохиш хотел было что-то спросить, да поперхнулся. Уж слишком много событий произошло за последние пять минут.
— Я не жалею, ты не думай. Родителей не выбирают и все такое… Но знаешь… Бывает время когда…
Плохишу вдруг показалось, что он увидел слезы на глазах у друга — «Немыслимо!»
У идеологического врага большевизма начинала понемногу сползать крыша. Уж слишком велик был контраст происходящего. Психика жирдяя слабо защищалась, несмотря на то, что еще минуты назад мозг спал.
— Понимаешь меня? — едва не срываясь на плач, спросил Мальчиш дрожащим голосом, ища у товарища поддержки.
Плохиш прекрасно понимал, что за слезы друга расплатиться придется ему. Во-первых, своих слабостей Мальчиш никому не прощал. Во-вторых, он единственный близкий ему человек и от ответа сейчас ровным счетом ничего не зависело, разве что незначительная разница в концентрации ударов, но это мелочи.
— Иди ты нахуй! — вырвалось у Плохиша ровным тоном, словно он просто здоровался.
Адекватность Мальчиша незамедлительно сапогами провела мастер-класс на тему «кто в доме хозяин».
К утру, уставшие, оба уснули.
Красные сироты
— Ты не понял, красный. Я не кухаркой сюда, а разведчиком записаться. — Мальчиш буцнул кривую картофелину между ног бородатого красногвардейца. — Вот так!
Бородатый по-доброму улыбнулся и въебал с размаху по голове «разведчика» половой тряпкой.
«Вот она любовь с первого раза, — ухмылялся Плохиш, отпиливая куриную голову тупым пролетарским ножом. — Нехуй идеализировать».
Плохишу было не жаль друга. Ему было скучно. В отличие от Кибальчиша, он хорошо знал, что всякого романтика рано или поздно жизнь окунает в его же дерьмо искусственно надуманных образов.
— Дэбил, — прошипел сквозь зубы заклятый друг большевизма, бросая отпиленную голову в кастрюлю с водой. — Еще и меня потянул. Краснорылый.
Мальчиш сплюнул на землю застрявшую между зубов мешковину и вытер буденовкой опухшую половину лица:
— Щя бы в баньку, а после баньки печенья с медом хряпнуть. А? Как думаешь, Плоша? — на полукрасном лице Мальчиша появилась загадочная улыбка с дальним прицелом.
У Плохиша от услышанного уши съехались к затылку. О неадекватной реакции друга он знал, но…
— Да нет. Ты не понял. — Мальчиш по дружески похлопал товарища по плечу. — Тут посерьезней закручивается, поинтересней. Видал как он меня?
Плохиш молча кивнул головой, по опыту зная, что растрачивать эмоции в начале дня стратегически неверно.
— Иметь врага личного, дружок, — большая удача! Поверь мне. Я знаю.
Плохиш молча продолжал кивать головой, бросая очередную голову мимо кастрюли. Ему бы запеть песню про уставшего красногвардейца, что шашки не жалеет, чтобы не слушать весь этот бред, да воспитание не позволяло игнорировать человека, обращающегося к нему лично.
— Зачем нужна сила, когда нет врага? Тупость! — по ходу развития мысли, взгляд Мальчиша постепенно поднимался, пересекая кроваво-красную линию горизонта. — Ввраг есть! Враг всегда есть. Нужно просто это чувствовать. Иначе — смысл? — У Мальчиша зачесалась задница, что заставило его на мгновенье выпасть из страны багровых грез. Он тупо уставился на Плохиша, словно видел того впервые: — Ты нахуя головы отпиливаешь?!
— Командир сказал. Я и отпиливаю. Что не так?
— Чего-о-о?!
«Блядь, даун», — подумал Плохиш, но вслух ничего не сказал. Тяжело бороться с тем, что не подвластно логике. Семяизвержение ради семяизвержения. Тупость. Пустота.
Тяжело вздохнув, он здраво рассудил, что скручивать легче, чем отпиливать. В кастрюле опять булькнуло.
— Чтобы иметь силу, нужно быть красным, — снова впал в кому «фанат пролетариата». — Чтобы быть красным… — Мальчиш задумался, перебирая варианты. — «Карьера через уборщицу не вариант» — нужно УБИТЬ красного!
У Плохиша курица выпала с рук. Он медленно поднял взгляд на гиганта мысли, до этого удачно загораживающего ему солнце:
— Ебнутый?!
Мальчиш посмотрел на товарища, и, не раздумывая, въебал по кастрюле сапогом
— И сделаешь это — ТЫ! Промокашка.
Алюминиевая посуда, принадлежащая полевой кухне красной армии, взлетела высоко над землей, словно символизируя мощь и величие народа, борющегося за справедливость, против рабства и обязанностей.
— За свободу! — кричали куриные головы в воздушном полете, презирая насильнический закон земного тяготения. — За правду!
Две правды
— Здесь, дети, похоронен герой! Не просто герой. Человек с огромным сердцем. Настолько большим, что, не пожалев себя, он отдал свою жизнь, спасая жизнь чужую, закрыв своим телом командира отряда Красной Армии от пули подлого, безжалостного предателя. Имя героя… — в кармане брюк учительницы младших классов заиграла мелодия группы «Rammstein». — Да… Да… Ну так возьми красного! Да, все, не звони больше. — Зоя повернулась к детям и по-доброму улыбнулась. — На чем я остановилась?
— И-м-я г-е-р-о-я… — хором ответили дети.
В кармане опять заиграло. «Блять, даун», — подумала Зоя, отключая мобилку, а вслух сказала:
— Мальчиш-Кибальчиш!
* * *
Здраво рассудив, Плохиш заменил холостой патрон боевым. Игнорируя инструкции Мальчиша, он великодушно даровал другу то, о чем тот по-настоящему мечтал — бесконечную силу.
Плывут пароходы — привет Мальчишу!…
Irog
Автор против уничтожения людей, во имя какой бы то ни было идеологии.
Психологические перекосы, взаимодействующие с устоями общества, не имеют ничего общего с логикой, моралью, патриотизмом…
