Вообще c самого утра день в цирке как-то не задался. Для начала вышел спор между двумя ведущими клоунами Леонидом Кошкиным и Аркашей Пельменевым - кому из них выступать раньше. Как известно у артистов – кто позже выступил тому больше почета и уважения. Первый клоун кричал, что кошки умеют такое, чего не может ни одно другое животное и детишки просто обожают его мяукающих питомцев.
Пельменев совал ему под нос кроваво-красный кукиш и говорил, что еще пару таких заявлений и его слон передавит всех его блохастых артистов.
Точно такую же неприличную фигуру из пальцев и завуалированные угрозы клоун Кошкин направлял в сторону Аркаши Пельменева.
Спор решила мятая тысячерублевка , которую Пельменев незаметно всунул в карман присутствующему при споре устроителю представления.
Теперь номер Кошкина, как и положено, пошел раньше Аркашиного. Все выступление клоуна-неудачника проходило практически в гробовом молчании. Уже через через пять минут из зала послышалось улюлюканье и несмотря на отчаянно забористое “Але-аппп” зрители возгласами буквально прогнали неинтересного клоуна вместе с его питомцами. За кулисы Кошкин вбежал со слезами и ну уж очень нехорошо посмотрел на Пельменева.
… Грянула веселая заводная музыка и понесло запахом настоящего крупного животного. Маленькие и большие зрители шумно засвистели и жизнерадостно захлопали в ладоши.
На сцену выскочил двухметровый широкоплечий клоун с рыжими бакенбардами и красным войлочным носом.
- Это я-яяя-это я-яяя, а это мо-оой-й слон Яша-а-а, – противно завопил Пельменев, отчаянно вращая задом и пританцовывая громадными ботинками.
Из-за спины Пельменева осторожно выглянул затравленный истощенный слон, покрытый следами избиений и какой-то слоновьей паршой.
Детишки радостно загалдели и начали кидать слону мороженое и фрукты. Несчастный тут же кинулся покушать, однако Пельменев жОстко остановил голодное животное.
Дело в том, что Пельменев позиционировал себя в роли клоуна- ковбоя, на голове его красовалось маленькое шутовское сомбреро, а в руке он держал длинное лассо. Мало кто знал что лассо это было особенное, со встроенным электрошокером повышенной мощности. Когда слон начинал артачиться или выделывал запрещенные движения, Пельменев виртуозно щелкал его лассо(м) по беззащитным яйцам. Для того чтобы зрители и, особенно сидящие в зале переодетые гринписовцы, не распознали что к чему – конечную прорезиненную часть лассо Пельменев наматывал на руку, а пластиковую коробочку с красной кнопкой прятал внутри ладони. Кроме того лассо было закручено спереди скользящей петлей, которую клоун периодически накидывал слону на хобот и зверски душил.
Вот и сейчас, в тот момент, когда слон наклонился чтобы захавать остатки мороженного, Пельменев с возгласом “оп-па-па” легонько щелкнул его по кончику пениса - сообразительный слон тут же остановился.
-Насто-я-ящий артист должен быть гааа-лодным- правда, детишки?- запричитал омерзительным фальцетом клоун и дождавшись хорового “да-а” пустил изо рта струю фальшивой блевотины.
Далее Пельменев стал гонять слона туда-сюда по сцене, заставляя его устраиваться на ненормально маленькой тумбочке, танцевать на задних ногах и громко трубить под музыку Укупника.
Каждый раз, когда слон оказывался позади Пельменева и видел его спину, он на секундочку забывался - ему искренне хотелось влупить настоящего слоновьего пенделя, да так чтобы клоун-изувер вылетел на самую галерку. Пару раз он чуть было это не сделал, но опытный Пельменев быстро распознавал намерения слона и поворачивался. Видя желтые оскаленные зубы клоуна и зловещую красную кнопку, слон быстро соображал что к чему и смирялся.
Пельменев между тем все больше и больше расходился – заставлял слона прыгать через подожженный обруч и делать двойной кувырок через голову; лежа на спине крутить бревно, утыканное ржавыми гвоздями и обливать зрителей водой из вонючей цирковой канализации. Все это действо Пельменев сопровождал режущим ухо свистом и забористыми шутками на грани фола. Зал в буквальном смысле неистовствовал от восторга, а мстительный Кошкин за кулисами сжимал свои маленькие кулачки и вполголоса матерился.
По окончании номера умиленные жлобы-зрители начали кидать на сцену дешевые конфеты, мелкие железные деньги и цветы далеко не первой свежести.
Пельменев поднял внушительный букет увядших роз и внезапно почувствовал, как что-то укололо его палец. Буквально сразу тело клоуна нехорошо обмякло и потеряло всякую способность к движению.
“Проделки Кошкина – пора убивать педераста” – пронеслось в голове обозленного артиста, при этом жалкая шутовская улыбка прочно застыла на его широком напудренном лице.
Однако на самом деле клоун-неудачник Кошкин ни коим местом не был причастен к данному неприятному происшествию.
Здесь стоит сделать небольшое отступление, которое могло бы пролить свет на данный малопонятный инцидент…
За день до…
…Профессор института экспериментальной психиатрии Петр Сигизмундович Зайкин любил свое рабочее место и потому частенько задерживался на работе до позднего вечера Перед тем как отьехать домой на дорогой машине, Зайкин традиционно “шел в народ”,то есть выходил на соседнюю с институтом больничную территорию. Переодетый в больничную пижаму и шляпу с широкими полями, он садился на скамейку и слушал жалобы дышащих воздухом пациентов на врачей, на больничное питание и систему медицинского лечения в целом. Вот и сегодня, примостившись на самой уютной и спрятанной от людского глаза лавочке, Сигизмундович глубоко втянул в себя вкусные вечерние запахи в ожидании потенциального собеседника. Долго ждать ему не пришлось.
Внезапно, как привидение, из-за спины Петра Сигизмундовича буквально материализовался молодой человек в китайском костюме Пума и рыбацкой панаме зеленого цвета. Три четвери его лица закрывали огромные солнцезащитные очки - безобразный шрам под очками диковато оттопыривал верхнюю губу, из под нее виднелся гладко отполированный пластмассовый зуб. В руках странный человек держал большую деревянную коробку с классическими шахматами. Незнакомец молча, как бы между делом, расставил фигуры и уж затем предложил Зайкину сыграть быструю партию. ”Где-то я его вроде видел, похоже кто-то из моих прежних подопечных”,- промелькнуло в наблюдательных мозгах профессора Зайкина.
Человек был настолько прост и убедителен, да и к тому же внешне безопасен, что Петр Сигизмундович тут же проникся к нему безграничным доверием. “Обычный тихий шизоид, таких тут вагон и маленькая тележка”- тут же причислил он незнакомца к определенной психической касте пациентов. Загадочный любитель шахмат решил играть белыми и первый ход сделал необычно - конем! Зайкин был человеком тактичным и поэтому вскоре, когда заметил, что молодой человек на самом деле играть в шахматы не умеет, вежливо ушел от разгромного блицкрига – но на десятом-двенадцатом ходу игру таки закончить пришлось.
-Матец вам однако, милейший, - не смог подавить в себе гадкой ухмылочки добрый профессор и прирожденный психолог Петр Сигизмундович Зайкин.
Человек в зеленой панаме ни единым мускулом не повел - его мимика никак не отобразила симптомов постигшего разочарования. Вместо этого он бесстрастно разломал шахматную доску на две половины и с двух сторон хлестко огрел по ушам Петра Сигизмундовича.
Зайкин почувствовал как внутри его профессорского черепа что-то глухо крякнуло и хор архангелов вострубил победную песню.
…Когда Зайкин очнулся, то обнаружил свое голое, бесстыдно молочное тело, привязанным пижамным поясом к водосточной трубе.
=а в кармане украденной пижамы, среди прочих, были ключи от лаборатории с ядами и курареподобными лекарствами=
… Первым, кто обратил внимание на то, что общение зрителей с Пельменевым несколько затянулось, был Кошкин – он откровенно начал грызть локти, когда увидел что аплодисменты не стихают, а ненавистный Пельменев застыл с букетом и никак не хочет уходить со сцены, провоцируя все новые волны оваций. Этого вынести Кошкин никак не мог - внутри него одним махом оборвались всякие рамки приличия и он решил идти до конца.
Из специальной кормовой клетки за сценой он извлек слегка подтравленную хлороформом мышь и тыцнул прямиком в морду жирнообразному рыжему котяре.
- Аппорд, Сеня—сделай папочке приятное.
Кот Сеня влажно посмотрел на своего хозяина и бесстыдно повалился перед ним на спину. “Не то, урод жирный – план “слон”, план “слон””. Кошкин злобно кинул вялую мышь перед котом, а после ткнул ему в усы английской булавкой.
Кот омерзительно взвыл и, зажав в зубах опьяненную химикатами мышь, прожогом ринулся на арену.
В это момент слон, тоже обративший внимание на долгожданную неподвижность Пельменева, балансируя на одной задней ноге, занес вторую для решающего удара. Окрыленный внезапной удачей, Яша готовился впердолить ненавистному клоуну увесистый пОдсрач с космическим вылетом. И только слон собрался с духом - как вдруг что-то рыжее мелькнуло у него под ногами.
“Опять бляцкий кот - придется давить кота”,- с глухой ненавистью подумал Яша, прицеливаясь ногою в мохнатую жирную тушку.
Котов Яша откровенно презирал и хоть сейчас был готов раздушить хитрую и юркую скотину, однако то, что рыжий гад нес в зубах, заставило слона буквально застыть на месте в той же позе что и парализованный ядом Пельменев
В один момент глаза слона стали размером с китайские блюдца, он отрывисто крикнул через хобот и мгновенно опустил занесенную для удара ногу. Причем опустил ее прямо в петлю лассо – как только Яша дернулся, петля затянулась и окаменевший Пельменев горизонтально упал на сцену - прочное лассо, продолжая быть намотанным на руку, послужило своеобразным капканом для несчастного клоуна.
Яша, вздымая пыль, начал бегать по сцене, отчаянно пытаясь запутать пьяную мышь, зигзагообразно мечущуюся по арене. Тело Пельменева рывками дергалось вслед за слоном, сбивая стальные тумбочки и цепляясь за бревна с гвоздями.
Дети в зале поначалу смеялись, думая что это затейливый дядя клоун выполняет рискованную программу на бис. Однако, когда они увидели что войлочный нос у “дяди” сполз на щеку и из красного стал черным, сомбреро слетело, а на плешивой голове отпечатались кровавые следы от ржавых гвоздей - все начали дружно плакать.
- Дяде клоуну больно - слон плохой?- спрашивали перепуганные детишки у своих не менее перепуганных родителей.
Те в ужасе закрывали детишкам глаза рукой и выкрикиали стандартными фразами: “Милиция, пожарные - милиция, пожарные”. На арену выскочил седой пожарник с брандсбойдтом, но, по-пьяни, он забыл подключить его к воде и, практически сразу, был сбит обезумевшим слоном.
После пяти кругов Яша вдруг сообразил, что таким образом он не сможет скрыться от назойливой мыши, и кинулся прочь с арены. Заметавшись в цирковом предбаннике он проломил хоботом хлипкую стену здания, а затем с шумом и пылью вывалился на оживленную улицу. Вслед за ним беспомощно волочился измазанный грязью Пельменев - пудра на его лице смешалась с кровью и штукатуркой, а настоящий нос был безжалостно свернут набок. В нескольких местах из головы паяца торчали щепки и обломки ржавых поломанных гвоздей.
Первым делом слон хотел было кинуться через проезжую часть, но вспыхнувший красный сигнал светофора, по ассоциации с пресловутой кнопкой, заставил его замереть на месте. Все оказавшиеся поблизости люди тут же попрятались в траве и за деревьями, потеряв всякий стыд и личное уважение.
На перекрестке рядом со слоном осталась лишь бледная беременная женщина с тяжелой неповоротливой коляской. От страха она превратилась в распухшую мумию и чуть было не начала рожать; тут же из ее коляски выглянул трехлетний малыш и затеребил застывшую мамашу за рукав:
-Мама, мама - а что слоники знают когда красный свет - а почему за слоником дядя клоун побитый на веревочке привязанный?
В этот момент свет переключился на зеленый – слон тут же облегченно выпустил горячий блин, накрывши с головою любознательного мальчика и его перепуганную насмерть мамашу.
Вслед за этим слон кинулся галопом через дорогу, задевая телом клоуна стоящие на перекрестке автомобили… где-то вдалеке тревожно засвистел милиционер.
Яша бежал напролом, совершенно не разбирая дороги. Тело Пельменева волочилось за ним, подпрыгивая на кочках и болезненно получая по голове и плечам различными предметами. Самые чувствительные удары происходили об бетонные урны - проламывая головой очередную, клоун каждый раз на несколько секунд терял сознание. Вскоре слон выбежал в частный сектор – здесь была мягкая трава, но для Пельменева это таило лишь новые неприятности , как оказалось, в траве прятались остатки пивных бутылок и целые выводки колючих ежей. Одного из ежиков Пельменев кроваво расплющил задницей, когда подпрыгнул на очередной пивной бутылке.
Вскоре впереди на пути слона появился шаткий бревенчатый мостик в стиле “а ля рюс”, небрежно переброшенный через мелководную речку-вонючку. Не раздумывая, слон кинулся через хлипкий мост - бревна начали выскакивать из под его задних ног, каждый раз аккуратно приземляясь на крепкий лоб циркового клоуна.
Когда Пельменев очнулся, то обнаружил себя тихо плавающем в неглубоком илистом водоеме с квакаюими жабами. Рядом на берегу стоял и мирно пасся слон, поедая молодые побеги кукурузы.
На удивление клоунская одежда пострадала не сильно - сказалась качественная парашютная ткань, специально разработанная для возвращающихся космонавтов. Ежами и бутылками порвало жабо, щеки и шею – урны и бревна чувствительно помяли череп, но существенного вреда мозгу не было нанесено.
“Почему - же я не тону?” –промелькнуло в побитой голове несчастного клоуна.
Секрет оказался прост – внутри кумачовых штанов Пельменева теплыми комьями равномерно покоилось нечто, не позволявшее телу погрузиться под воду.
“Таки обосрался”- горестно подумал клоун, принюхиваясь остатками носа к своей паховой области.
В этот момент он почувствовал, что может немного шевелить одной рукой. Очевидно, стресс и героические параметры тела несколько снизили патологическое действие паралитического яда. Медленно и осторожно, чтобы не спугнуть слона, Пельменев потянулся к другой руке, чтобы освободиться от сжимающего ее лассо. Пальцы все-таки еще были непослушными и он случайно нажал на красную кнопку.
Мирно пасущийся слон тут же подавился кукурузой, неестественно вывернул голову назад, повел ушами и оглушительно затрубил. Его глаза запылали такой ненавистью, что у Пельменева похолодело дерьмо в штанах .
-Д-да паш-шуил я – попытался выговорить задеревеневшими губами Аркаша, внутренне понимая, что слова тут уже не помогу-----у-у-уу-у-уу…
…На этот раз слон мчался с такой скоростью, что Пельменев ощущал как размазываются в полный фарш твердые кочаны кукурузы под его штанами - фигуру кидало и переворачивало со спины на живот и обратно; ботва хлестала по растопырившимся ушам, заползала в ноздри и рот. Яйца от постоянных ударов об кротовые норы чудовищно распухли и совершенно не помещались в цирковых стрингах. Штаны и клоунская рубаха наконец порвались, однако плотно зашнурованные гигантские ботинки продолжали упрямо держаться на ногах. Благо, вскоре слон немного устал и постепенно скинул скорость перемещения.
В момент одного из очередных переворотов на живот Пельменев случайно заметил, что лассо почти перетерлось, чтобы освободиться, нужно было лишь зацепиться за что-то ногами.
Впереди начиналась какая-то хилая низкорослая роща, состоящая из тонких полусгнивших деревьев - это был шанс на спасение.
С чудовищным напряжением воли Пельменев потянул на себя носки ботинок –задеревеневшие от яда ноги тут же превратились в надежные ухватистые крюки.
Ломая деревья, слон тяжело ворвался в рощу- за первое же поломанное слоном дерево Пельменев изловчился ухватиться ботинками. Но хилое дерево, изьеденнное термитами, лишь на мгновение задержало тело Пельменева, напружинилось и, сломавшись во второй раз, придало телу клоуна чудовищное ускорение…
…К разбитому лицу Пельменева начала стремительно приближаться громадная морщинистая задница слона.
-Это карма, – успел подумать Аркаша, на полной скорости врезаясь в самый центр отвратительной композиции.
Яша инстинктивно сжал ягодицы - череп и шейные позвонки человека громко хрустнули, тело клоуна обмякло и беспомощно провисло вдоль слоновьего реверса…
…Из чащи кукурузных зарослей медленно вышли грустные голодные грибники с блуждающими от растительных испарений глазами. В руках они держали лукошки, доверху наполненные кормовой кукурузой - во рту у каждого нелепо болталось по кривой потухшей беломорине. Глазам уставших от кукурузных путешествий людей представилась довольно яркая живописная картина.
Посредине вытоптанной ногами поляны, среди стволов чахлых поломанных деревьев, беспокойными хаотичными рывками передвигался взбудораженный слон средних размеров. Из его жопы торчало тело двухметрового персонажа в клоунских ботинках приблизительно пятидесятого размера - голова последнего терялась в глубоких складках слоновьей задницы. Одежда на висящем клоуне была сильно порвана и обильно забрызгана зеленой жижей. Периодически несчастный слон останавливался и выталкивающими движениями пытался избавиться от свисающего у него из жопы человека. Однако тот очевидно прочно зацепился где-то внутри ушами и упорно не желал выходить наружу.
В глазах опытных грибников не возникло ни тени удивлении – ни капли жалости, ни к слону, ни к человеку, совсем недавно, за много сотен километров отсюда, они видели вещи значительно покруче.
Один из грибников, которого, судя по лицу звали Вася, криво ухмыльнулся и, тренированно высморкавшись через ноздрю, презрительно кинул в сторону мечущегося слона:
-Киношники хреновы - скрытая камера, сцуко. Цырк да и только…
TNT
