Людей можно делить по-разному, например, по еде, которую они употребляют. Любители мяса обустроились в отдельном районе города. Где он находится, не суть важно, ибо каждый страждущий может туда попасть при желании, особенно в рождественские каникулы. В этом районе были свои праздники и достопримечательности. Длинное слово, сцуко, как колбасная палка, но их там было.
Первое, с чего начинается путь к мясу непосредственно - скотобойня. Не считая разумеется охоты. Но это особая стезя для мясоедов, отдельная и слишком обширная, чтобы ея касаться вскользь. Прикоснемся к скотобойне. Некоторые любители мясного о ней умалчивают, как будто её и нет. А она есть, однако, чтобы есть. Конечно, никакими каламбурами не скрыть гнусности происходящего на скотобойне, но для снятия напряжения, знаете ли, при ней существовал некий филиал Страсти. Для отдельных агрессивных любителей поужинать мясом с кровью.
Ох уж эти мясоеды, сукины сыны и их гости, сучьи кости.
Их грубая природа пёрла из ушей, из ноздрей, из подмышек - имеется ввиду волосатость. У них были заросшие спины, колени и задницы, причем не только у мясоедов, но и у мясоедок. Эти хищные женщины раздевались перед своими кровавыми оргиями, обнажая волосатую полосу на животе уходящую в кудрявые дебри к низу. Меж грудей также росли волосы, хотя и не так обильно, особенно у блондинок. Вокруг сосков встречались волосатые заросли. Волосы на плечах и пояснице – явные признаки атавизма, не говоря о заросших ногах и руках. В отличие от горожан из других районов, которые если и имели эти признаки, то тщательно их скрывали и боролись с ними: стригли, брили, травили. Так вот, в отличие от них мясоедки не стеснялись своей волосатости, а гордились ею.
Эти кровожадные хищницы входили обнаженные в специально оборудованные загоны с настилами достаточно приподнятыми над землёй, чтобы, допустим, бык не достал, не выпрыгнул. И сначала дразнили быка пиками, втыкали в него бандерильи, а когда бык разъяренный остервенело, бился ноздрями о настил, пытаясь достать мучительницу, вонзали рапиру ему под лопатку. Убитого быка нередко сами же эти кровожадные валькирии разделывали, кромсая специальными ножами. Вынимая внутренности, рвали зубами ещё горячие сердца и печень. Потом ложились в него внутрь, наслаждаясь кровавой ванной. Если не хватало быков, довольствовались хряками или баранами, а то и просто козлами отпущения. Иные смельчаки входили в загон без настилов, изображая пресловутых тореадоров. Кстати, находились и зрители таких дел, на которых хорошо подрабатывали, как организаторы, так и сами участники. Зрители явные и тайные, по желанию.
Другой филиал Силы, так его называли, вмещал в себя спецом оборудованные залы: для поднятия тяжести, для боксёрских боёв, где из лиц участников делали отбивную, для всех видов борьбы, включая борьбу Сумо и вольную борьбу в жире, а также зал для рукоборья и зал для боёв без правил. Здесь можно было сколько угодно выплескивать негативную энергию ада души. В партнерах не было недостатка, наоборот, при входе висели предварительные списки желающих. Естественно, для борьбы Сумо допустим, требовался мясистый контингент обоего пола. Кстати, все мясоеды - достаточно мясисты.
Особенно влекла почему то борьба в различных субстанциях: в масле, в грязи, в пене, в поролоновой крошке, в пенопласте, просто в воде, но особенно в густом животном жире. В этой борьбе есть что-то осклизло-притягательное, чисто животное, незабываемые осязательные ощущения. Мясоедки просто ссали кипятком от такой борьбы. Нередко в мягкой ванне для борьбы в жире встречались соперницы, или выясняли отношения, практически дуэли. Отказ от дуэли обрекал на позорное бегство в другие города, страны, хотя современные способы идентификации личности доставали и там.
В зале рукоборья или по-иностранному армрестлинга также встречались дуэлянты. Было забавно наблюдать, как какой-нибудь жилистый «хиляк» спокойно заламывал руку крепкого с виду здоровяка.
Имелся филиал Мазохистов. Там предусматривались все виды услуг: от мягкого пошлёпывания и заковывания в цепи, до жёсткого садистского хлестания плётками, вождению на поводке неделями, подвешиванию на крючьях, копчению, клеймению, оттягиванию гениталий, половых губ, сосков и прочих фантазий, балансирующих на грани дозволенного.
Но самым посещаемым был филиал, где жила удивительная женщина. Её называли Царицей района мясоедов, его символом и в известном смысле его результатом. Она заполняла собой целую залу. Она уже не могла выходить из него, носить своё раскормленное в бесконечных складках тело. Но как всякая царица, она не стеснялась своих колоссальных форм, а считала их роскошными. Одежды на неё уже не шили, потому что ей и так было жарко от слоёв накопленного подкожного жира. Она постоянно восседала на, специально сооруженном, пьедестале с матрасом, покрытом синим бархатом. Это её любимый цвет. Таким же бархатом были обтянуты стены.
Две трети этого тела составляли, разбухшие до размеров шести комодов, бёдра и ляжки. Жирные складки свисали с них до самого пола. Заплывшие колени она с трудом раздвигала, но приподнять ноги уже не могла. Раскормленные ляжки закрывали вход в пещеру страсти, попросту – в пиzду и дальше переходили в две огромные оплывшие тумбы икр. Между бёдрами громоздились складки живота, с пупком вмещающим ведро мускуса.
Верхняя часть представляла собой плечи, словно четыре перины, по две с каждой стороны сшитые вместе. Они складками переходили собственно в руки с аккуратными пухлыми пальцами, на которых были нанизаны разнообразные кольца и перстни. Ногти тщательно наманикюрены и покрыты лаком цвета «корриды». Груди гигантскими рыхлыми подушками лежали на таком же рыхлом, ходящим ходуном при малейшем движении, животе. На этих грудях величиной с борщовую тарелку темнели круги, в центре которых соски, как две сушеные груши. Над всем этим на короткой пухлой шее круглилась довольно обворожительная головка. По сравнению с гигантским телом, она казалась маленькой, но очень милой. Черты лица её были аккуратно вылеплены природой: точёный носик, пухлые капризные губки, тёмно-карие глазки с кукольно-длинными ресницами. Очень здоровый румянец и ямочки на щёчках выдавали живой общительный характер. По причине своей неповоротливости она была очень капризна и не давала покоя своим домочадцам, непрерывно требуя еды, ухода и развлечений.
Что касается еды, то она была всеядна. Со всех районов города ей присылали лакомые кусочки почитатели её прелестей, но она была не слишком разборчива в еде и ела всё подряд, хотя и в определённом порядке. Чтобы не было запоров и, не дай бог, поносов (представляете такую пургу), за её меню следил специальный врач-деетолог, он же косметолог и визажист. Когда ей надоедало общение с прислугой, она начинала швырять еду и косметику и требовать гостей. Гости не заставляли себя долго ждать. Можно даже сказать, что у этой удивительной женщины отбою не было от ухажеров. Когда они приходили, она была само очарование. Умело подхватывала беседу на любую тему, сводя её, впрочем, к одной излюбленной и сексуальной. Она была просто помешана на сексе. Так же, как и в еде, она была необузданна в нём. Её габариты позволяли быть в сексуальных отношениях простой и естественной, причём со многими ухажерами одновременно. Каждому находился эротический уголок в её необъятном теле.
К ней приходили те, кто уже разочаровался в женщинах вообще и в своих женах в частности. Приходили те, кто пресытился однообразием женских прелестей взведённых в так называемый стандарт "красоты". Достаточно взглянуть на хищный оскал "красоток" в любом эротическом журнале, чтобы начало слегка подташнивать. Приходили те, кто соскучился по обычной женской ласке без всяких обязательств и особых материальных и духовных вложений. Безусловно, приходили любители экзотических проявлений природы. Приходили ученые люди, обследовали, писали научные диссертации (наверное, от слова "диссерт"), что, впрочем, не мешало им получить свою долю законного наслаждения.
Царица района мясоедов принимала любые фантазии своих гостей, в пределах болевых ощущений, разумеется. Одни крутили ей сосцы и так и эдак, пока те не начинали твердеть и наливаться возбуждённой кровью. Ей нравилось, когда их тёрли меж ладонями или ступнями. Другие, разгулявшись, норовили съезжать с её грудей, как с горок, задевая за возбуждённый торчащий сосок. Ей эта забава очень нравилась. Третьи карабкались на колени, по животу добирались до очаровательной головки, чтобы запечатлеть страстный поцелуй в уста. Без её поддержки, это трудно было выполнить, поэтому верхние губы получали только любимчики, к которым она благоволила. Остальные довольствовались нижними губами. Они гурьбой раздвигали её тяжеленные ноги, чтобы добраться. Их ожидало весьма грандиозное сооружение, поросшее сверху огненно-рыжими зарослями. Ниже находился грот любви, едва прикрытый большими розовыми складками. За ними словно крылья диковинной голубки трепетали эти самые нижние губы. Страждущий обычно нежился их прохладной сочностью и входил внутрь с полной готовностью без всяких помех. Обильная, чуть маслянистая жидкость уже сочилась из грота. Чтобы доставить женщине удовольствие, ему нежно было потрудиться, что называется, не покладая рук. Не каждый с этим справлялся, поэтому они сменяли друг друга неустанно массируя вершину грота, где обычно прячется горошина экстаза. Только у этой женщины была не горошина, а крупный финик. Такой же сладкий и располагался он в спелой раскрытой хурме. Вся эта вкуснятина сочилась и благоухала на столько, что старатели кончали и уходили, кончали и уходили…
В то время, как Царица, только начинала. Когда же усилиями всех страждущих целовальников, топтунов, соскотёров, клиторщиков и долбильщиков она закатывала глазки, ахала и пыхтела, как паровоз, означало - дело продвигалось к концу. Нужно было только ждать момента протяжного воя, когда финик напрягаясь превращался в лимон, а из грота исторгался заветный поток. В этот момент, как по команде "полундра" на корабле, все старатели соскакивали и разбегались кто куда. Причем долбильщик должен был улизнуть первым со своим торчащим инструментом, дабы не быть раздавленным. Именно в минуту экстаза эта женщина-гора приходила в несвойственное ей волнение, не владела собой, и непроворный любовник мог разделить участь таракана, попавшего под горячую руку.
После извержения женщина-гора, Царица мясоедов ласково гладила всех своих гостей по головкам и угощала по-царски, как и положено. Праздничное застолье начиналось здесь же прямо на ней. Каждый находил свою складочку, своё место. Предпочтение отдавалось сладостям и фруктам со всего мира. Пили вино и ликёры, те, что любила хозяйка. Она, шутя и играя, подтрунивала над гостями, подкалывала их, проявляя незаурядные способности в остроумии. Потом начинала шалить, плескаться вином, кидаться хурмой... Заканчивалось пиршество любовными ласками и повторной экстазной каруселью. Никто не оставался обделённым её вниманием. Эта женщина по праву была всеобщей любимицей, и каждый посетитель отчислял часть средств на кормёжку и уход за этим воистину удивительным созданием природы.
Как вы понимаете, посещение Царицы мясоедов было апофеозом любого праздника, которые случались почти каждую неделю. А что, шашлычок под водочку поел – вот и праздник.
Конечно, новогодние забавы это святое. К традиционным лихим игрищам мясоеды добавили метание колбас твердого копчения, типа «городки» на льду. После праздника эти биты растаскивали бомжи с городских окраин.
Особой любовью пользовался осенний праздник «Большая Жратва», на котором ужирались и упивались все поголовно мясоеды района. Проходили соревнования по скоростному съеданию и выпиванию всего, что можно есть и выпить, а также того, чего есть никак нельзя, допустим. стаканы. Затем – турниры по дальности блевания, мочеиспускания и продолжительности пердежа.
