Вечерело. Опушка со старым покосившимся зимовьем медленно погружалась в холодный сумрак. Стояла необычайная осенняя тишина, когда кажется, что ветра в природе совсем не существует. Шумно облетавший до этого золотом лес, как пьяный фронтовик, бросив мутный взор на свои умытые кровью медали, неожиданно затих: вероятно, вспомнив время, когда ему было по-настоящему весело. Но пауза была недолгой. Из чащи, хищно урча, выехали три заляпанных грязью джипа, которые, припарковавшись у избушки, заглушили моторы. Почти синхронно открылись дверцы, и из них вывалились трое мужчин изрядно навеселе. Громко матерясь и по-приятельски подкалывая друг друга на грани фола, они, не сговариваясь, принялись каждый за свою работу: один пошел за дровами, второй за водой, третий же встал «на разлив», затащив в избушку нехилый рюкзак, туго гремящий бутылками. Это были старые армейские кореша — Кит, Вадик и Ефим. Каждой осенью, в это же время года, они брали отпуск дня на три и приезжали сюда «поохотиться». Баб принципиально не брали. Кроме Люси, которая должна была появиться ровно в полночь.
Дело в том, что каждый из них (судя по недешевым авто) худо-бедно состоялся в жизни как коммерсант, но не как порядочный семьянин, который обреченно по-бурлацки тянет лямку семейной жизни, деля ее поровну со своей слабой половиной. Был еще и четвертый друг — Док, которого друзья ценили и уважали. Но в семье у того была такая гармония, что армейское братство, ехидно окрестив его между собой «пиздолизом», на охоту не приглашало.
Через час мужики, с устатку накатив наркомовских, изрядно захмелели и потихоньку, исподволь, начали заводить свои заветные речи, переходя от второстепенных тем типа бизнес-хуизнес к главной: все бабы — суки, а мир — бардак, в коем Люси счастливое исключение из правил…
— Вы думаете наш пиздолиз Док счастлив? — глядя стеклянными глазами на бушующее в камельке пламя, спросил Ефим. И тут же ответил себе сам:
— Да хуй там, слаб он, и это… хуй у него маленький, как у меня в пять лет. Помните нашу гарнизонную баню? Вечно в угол подальше зашкерится, чтоб никто его не видел, быстро помоется и бегом в казарму письма домой строчить. Комплекс у него. Потому и гинекологом стал, что девки жалеют таких. А с бабой со своей живет столько лет потому, что той похую его размер, она чисто его языком обходится. И ведь, гандон, в первый раз как он с Люси поступил? Жаль дурака, конечно…
— Ну это ты зря, Ефим, не утрируй, — вступился за друга Кит, квадратный улыбчивый мужичок с черной щетиной кастильского мачо. — Живет и живет себе человек спокойно. Не то, что мы. Пезды разные с фонариком весь день разглядывает. Красота! О такой работе, сцуко, только мечтать. Я бы, наверное, ебал всех подряд прямо в кресле и без гондона. Бля, скорее бы полночь… Ну что, нальем еще по пол-аршина, братья? За Люси, а?..
Они молча разлили водку по солдатским алюминиевым кружкам и, бодро чокнувшись, выпили.
— А у меня недавно «лав стори» приключилась, чуть до развода дело не дошло, — вдруг прорвало вечного молчуна Вадика. — Короче, моей благоверной шубу новую приспичило, а старой-то год всего. Я ей: а не прихуела ли ты, милая? Я вроде бы не дочку миллионера ебу, с чего старая-то шуба так быстро настопиздела? Она мне: да мех не тот, хуе-мое, и вообще не ной, у меня ее уже берут на работе, а ты — жмот. Короче, трет дальше типа вот в Эмиратах сейчас цены на меха упали и можно реально шикарную норку взять в полцены. Мы с мамой уже все подсчитали, дорого не встанет… Они блять с мамой «все подсчитали»! Так меня это заело, что разосрались мы с ней в пух и прах. Я, не долго думая, достаю из закромов голову для отсоса на батарейках и, как научил меня один знакомый психотерапевт, наваливаю прямо на глазах у женушки этой игрушке на клык. Она — в слезы и жить к теще. Ну и хуй с ней, думаю, коль баба с возу, так хапнем дозу. Достаю заветную заначку, звоню телке (муж мент у нее, вечно на службе, так что ебать ее некому). И зазываю к себе. Сутки пьем да спариваемся, как кролики. Телка мужу время от времени на мобилу смски шлет: мол, у подружки зависла, все в порядке. И тут, как гроб среди квартиры, ночью звонок в дверь. Я с отсоса бегу с дымящейся елдой к глазку глянуть, кто ж это в неурочный час в гости-то пожаловал? Смотрю: моя ненаглядная с мамой припиздила, не иначе как пакт о безоговорочной капитуляции заключать. Что делать?! В башку спьяну не пришло ничего лучшего, как спрятать обосравшуюся телку в шифоньер (классика жанра, блять!) А жена с тещей сразу заподозрили неладное: свет в хате горит — с улицы видать, порнуха за дверью надрывается. Ну они и давай долбиться в дверь, а у меня болт, как рогалик кверху, и от перенесенного стресса все упасть не может. Ну, попал, думаю, что хуй в рукомойник! Открываю в трусах им дверь, а самого мелко так трясет. Они проходят мимо меня, и даже не говорят «доброй ночи». А в хате кильдым шопесдец! Хорошо я хоть бельишко телкино успел под диван ногой запинать. Моя, что-то шипя себе под нос, давай косметику в баул сгребать, теща — та больше молчит, да все на мои труселя вздыбленные косяки давит. Я беру бутылку вискаря и прикладываюсь из горла, для бодрости. Баба все ближе с каждым шагом к шкафу со шмарой и старой шубой. Открывает, а там нате вам: блядища! Сразу за волосы ее и еблом, как я же сам и учил, о колено. Бровь ей рассекла, крики, кровищи море. Я разнимать дернулся, а теща, сука мерзопакостная, моей же бейсбольной битой из прихожей меня со спины по макитре приголубила, благо пьян был, не то бы убила. Разворачиваюсь и в аккурат промеж глаз правым джебом делаю ей «очки змеи», ибо нехуй на любимого зятя свою поганую руку поднимать. То-се, соседи вызвали участкового. Шутка ли, такая хуйня в три ночи? Пришел такой серьезный капитан и был очень удивлен, увидев покалеченную свою супругу, так упорно зависающую у подружки. Ну, хуле, куда деваться — так и замяли дело. Менту звездочка майорская корячилась, и шумиха вокруг его распутной жены была совсем некстати. Откупились старой шубой, а на новую своей бабла дать таки пришлось. Зачем ссориться по пустякам?…
Вадик закончил и посмотрел в пустой стакан:
— Ну что, пацаны, до полуночи еще успеем въебать? Кит, хуле сидишь, наливать-то кто будет?
— А я что, я всегда за, — Кит налил еще по пол-кружки водки и с полупьяной улыбкой заметил:
— м-да, Вадя, ты же у нас в разведроте самый осторожный был и на такой хуйне подорвался… Воистину: не еби там, где живешь. Хы-хы. Стареешь, однако…Ну что, братья, за Люси?
Они, уже изрядно косые, расплескивая водку, криво чокнулись и залпом выпили.
— Это что, — занюхав по привычке рукавом, продолжил тему Кит. — Месяц назад моя собралась в ночную смену, она же у меня начальником смены на нефтеперегонке трудится, ну я, естественно, на блядки. Выпили у лярвы одной на хате, закусили. И пришла к ней подружка. А красивая…
…Ефим, сидя в сторонке, все так же отрешенно глядя на переливающиеся гранатовые угли в печи, слушал вполуха рассказы закадычных друзей и тяжело молчал. В его захмелевшей душе просыпались воспоминания. Нет, не та страшная война, на которой они выжили вчетвером, а то купе дембельского поезда, в котором они первый раз познали прекрасную тайну Люси. Как сейчас стояла перед его мысленным взором та роковая ночь, когда им суждено было встретиться.
На каком-то захолустном полустанке к ним попросился перекантоваться до своей сходни парень, примерно их возраста. Он рассказал, что родом из Латвии, едет к брату в армию и везет ему подарок ко дню рождения. Билета у него нет и что он, дав проводнику на лапу, едет без места. Приткнуться ему некуда и не могли бы они его приютить на некоторое время, а главное то, что у него есть выпить... Бухие дембеля с радостью приняли попутчика в свою компанию и пили с ним несколько часов. Им было все равно тогда, зачем и с кем пить. Они были молоды, здоровы и возвращались домой живыми, это казалось им самым главным на данный момент. Через часа три попойки, когда все уже были на рогах, латыш Янис шепотом поведал друзьям о «прекрасном подарке», который он везет, и предложил опробовать его в деле. При этом взяв с приятелей «честное слово», что те будут аккуратны в обращении с этой вещью. Заинтригованные друзья живо согласились. А еще через миг прибалт, согнав с нижней полки тупо лыбящегося Кита, развернул на ней Ее. Это была резиновая женщина в натуральную величину с удивленно разинутым ртом и нелепо раскинутыми руками.
— Вот, — сказал он с акцентом, — это кюкла для еппли. Друк-моряк из Швэцции прывьез. Надуем щтоли?
И
они надули. Увидев впервые за два года женское тело без одежды, с будоражащим душу нежным треугольником лобка и зазывно разъятой латексной вульвой, солдаты потеряли голову и по очереди начали совокупляться с новой подругой. Отказался только Док: обозвав друзей уродами он демонстративно ушел домогаться проводницы. По радио в этот день, не переставая, крутили песню Газманова «Люси». Она вертелась на языке и звучала везде: во время возлияний, на остановках и даже тогда, когда Вадик с Ефимом ебли резиновую девушку в два ствола, а Кит пристраивал по-молодецки ей здоровенный хуй в рот. Из динамика купе несся тонкий детский голосок Родиона: «Люси! О-о-о-о! Люси-и-и…». Так было найдено имя их женщине. Той, которая будет всегда им верна и покорна. Молчаливым согласием друзья решили оставить ее как трофей себе. Улучив момент, Ефим ребром ладони сломал кадык задремавшему Янису, после чего его на полном ходу выбросили вместе с пожитками в мелькающую за окном ночь, оставив себе только прекрасное тело Люси. Глотнув нахлынувшего свежего воздуха, товарищи, немного придя в себя, решили подмыть боевую подругу, у которой давно уже хлюпало внутри и сочилось из промежности. Кит с Вадиком, нежно водрузив на плечи неожиданно свалившееся на них сексуальное чудо, осторожно пошли, пошатываясь в такт вагону, в сторону сортира. Ефим же, на мгновение протрезвев, уничтожал все, что могло напомнить миру о без вести пропавшем гражданине Латвии.
Много с тех пор воды утекло. Друзья постарели, но этот день помнили свято, приезжая сюда из года в год, чтобы тут на лесной опушке поздравить свою Люси с днем рождения.
…Ефим очнулся от воспоминаний и посмотрел на часы: 00-00.
— Время Люси, — коротко сказал он. — Пора.
В избушке началось оживление: Вадик извлек из коробки бережно скатанную и пересыпанную тальком королеву их грез и в три могучих выдоха придал ей нужный объем. Кит сбегал к машине и принес бумбокс, поставив на паузу CD-диск. Ефим достал из кармана колоду карт и, тщательно перетасовав, раздал по карте товарищам, а третью из середины вытянул себе.
— Господа, вскрываемся!
— Туз бубей, — отчеканил Кит.
— Дама червей, — спокойно отозвался Вадик.
— Двойка пик, — шепнул Ефим и с улыбкой добавил: — Фартит тебе, Кит. Ты сегодня первый у Люси. Заводи шарманку, чего стоишь?!
Кит радостно ткнул «play» и начал быстро стягивать с себя дорогие охотничьи кальсоны с начесом.
«Люси! О-о-о-о! Люси!…» — распугивая все живое вокруг, раскатистым эхом понеслось над заснувшим было лесом…
