Он летел над городом. Мимо проносились скверы, парки, зелёные аллеи, высокие здания. Внизу гуляли люди, проезжали машины. Огромным чёрным пятном раскинулось водохранилище. И лишь три моста, три тонких золотых нити, пересекали его. На юге виднелся хвойный лес, плавно шевелящийся от лёгкого июльского ветерка. Его плащ развивался, одна рука была вытянута вперёд, вторая прижата к бедру. Он летел неспеша, он хотел получше рассмотреть свой любимый город. Вот пошёл очередной вираж, очередной круг как вдруг –“КОНЕЧНАЯ!!!!!!,ВЫХОДИМ МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК!” – заорала жирная тётка, жопа которой уже лет пять была намертво приклеена к кондукторскому месту и по форме напоминала сиденье ПАЗика. Да да, того самого, оснащённого белорусской системой АВS и отечественной печкой буржуйкой автобуса, в котором зимой чтобы не проебать свою остановку приходиться продышывать в замёрзшем наглухо окне небольшую проталину дабы посмотреть где это чудо техники едет. А потом ещё и помолиться, чтобы белорусская ABS не сработала и у ПАЗика появились хоть какие то тормоза.
Пиша открыл один глаз. Лежал он на заднем сиденье этого отличного супербаса ПАЗа. Народу в салоне не было, за исключением его и тётки. Даже водитель успел куда то съебать. А хули-минус 20 на улице, январь. Ни хуя не лето. А в ПАЗике и все 25.Он же для людей был сделан- зимой в нём дубак шопиздец, а летом жара охуевающая. Да ещё и в летней комплектации ПАЗиков обязательно идут три-четыре тётки с волосатыми подмышками, которые обязательно едут стоя, держаться за поручень, а с волосатых подмышек капает пот, то на пол то на сидящих пассажиров.
Кондукторша ещё раз провопила Пише-“Слышь ты Алкаш, выходь отседова.А то ща Ментов позову”. Открылся второй глаз. Тело приняло положение сидя. Мозг всё ещё ни хуя не соображает и не понимает. Последнее что вспоминается- слова кассирши на работе-“Вот твоя зарплата, все 1700 рублей”. Перед глазами плывут круги, зрение не в фокусе. Голова рассыпается на мелкие кусочки, ноги ватные. “Ну получил первую, наливай”- говорит Лёха, коллега по работе… Пиша, Лёха и ещё кто то, пять бутылок водки, пиво…..
“Тебе въебать что ли?”- зрение фокусируется. Это водитель вернулся обратно, интересуется у своего последнего клиента Пиши самочувствием-“Иди на хуй из моего автобуса, я сегодня больше по маршруту не поеду, ночь уже на дворе”. Усилие. Правая рука за поручень, левая нога вперёд, левая рука за поручень, правая нога вперёд. Вышел Пиша из ПАЗика, вдохнул морозного январского воздуха и охуел. Правда конечная. Проебал он свою остановочку. Да так проебал, что теперь его от дома отделяло всего то 14 станций. ПАЗик закрыл двери и неспеша попиздровал в гараж. Пиша огляделся. Больше маршруток на конечной не наблюдалось, ясный хуй в 12 то ночи. Зато в глаза бросилась двадцать четвёртая волга с таксистской шашечкой, скромно стоящая на остановке. А деньги. Должны быть. Зарплата ж была. Руки Пишы начали шарить по карманам. Раз, ещё раз, третий раз уже сумбурно. НИХУЯ- ни денег, ни трубы, ни паспорта. Нашлась только крышка от его любимой Балтики №9 и неиспользованный билет метро, оставшийся от прошлогодней поездки в Москву.
Пиша трезвел. Он понимал что попал как хуй в рукомойник. И перспектива хуярить 14 остановок пешком в двадцатиградусный мороз его не то что бы не радовала, он от неё просто хуел. Но вот оно. Санёк, то ли Качимов, то ли Кучиров- бывший Пишин одноклассник, жил в двух остановках отсюда. И Пиша знал, что живёт Санёк один и переночевать должен пустить, хоть и не виделись уже больше года.
И он пошёл. Две остановки были пройдены в раздумьях и мыслях. Пиша подумал про сегодняшний день и сделал вывод, что он получился херовый. И начался он с утреннего скандала с дефкой, с которой Пиша сожительствовал. Причиной стало то, что Пишена дефка дала ему с собой на работу обед, состоявший из вермишели Ролтон и мягкой пачки Нашей Марки. Пачка Ролтона была открыта и из неё были вынуты пакетики с жиром и специями. Это Пишу и возмутило. На что дефко дала ему чёткий и ясный ответ- “Хуярь на работу, а специй и жира ты вчера двойную порцию сожрал”.
Вот уже и дом Санька. Ну ёбанное боковое зрение. Круглосуточный киоск справа, через дорогу. Пивка бы, да покурить. И ваабще негоже к товарищу , которого год не видел с пустыми руками идти. Пиша перешёл дорогу. В его голове уже созрел план, как он , по старой доброй своей традиции, спиздит из киоска всяких ништяков. Но блять. У киоска, перед витриной с пивом стоит дефка. При свидетелях палево пиздить- подумал Пиша-подожду пока съебёт. Он подошёл к пивной витрине и начал рассматривать пиво, подбирая то, с каким не стыдно к другу в гости. А встал ровно плечом к плечу с этой дефкой. И вот стоят они значит смотрят. Дефка ебало вверх,она даже не повернулась когда Пиша подошёл и он такой же с вверх ебалом. Пиво выбирают. И вдруг Пиша ощует непонятное прикосновение в области своего мужского достоинства. Краем глаза он видит как дефка положила ему руку на член и начала плавно его массировать,при этом не смотря на Пишу и вообще не отвлекаясь от выбора пива. Рука пошла на яйца, немного сжала их , перекатила, как перекатывают в руке сувенирные китайские шарики. Потом опять на член и опять на яйца. Пиша закрыл глаза. Он уже не чувствовал этого леденящего январского мороза, он лежал голый на пляже. Слегка пьяный, с кубинской сигарой в руке. Три сисястые мулатки гладили его тело, целовали в шею, в грудь и всё ниже и ниже. А он курил сигару и наслаждался заходом солнца.
“Ты что тварь, уже свой хуй от чужого отличить не можешь”- раздалось за спиной у Пишы. От этой фразы мулатки сразу съебались, солнце упало, сигара выпала из рук, а на Пишеном лбу появились капельки пота. Они обернулись почти одновременно. Рука дефки продолжала оставаться на Пишином члене. Метрах в двух позади них стоял огромный, двухметровый жлобина, который видимо только что опорожнился и отмороженными пальцами пытался застегнуть молнию на джинсах. По пошатывающимся движениям жлоба Пиша понял, что тело ещё и основательно пьяное. “Коля!!!, я думала это ты”- завопила дефка. А Пиша не нашёл ничего лучше как сказать: “Извините”, за что жлоб без промедления уебал Пише точно в левый глаз. Затем схватил свою дефку за волосы и со словами “Я тебе покажу как хуи путать, поволок её за киоск”.
Пива уже не хотелось. Как только в глазах перестали летать птички и звёздочки Пиша двинулся к Саньку. Звонок в дверь.”Сань привет. Надо переночевать. Завтра попесдим”.И вот Пиша уже лежал на диване, одной рукой держась за набухающий и начинающий сильно болеть глаз, а другой за крученные яйца и глаженный хуй. И думал он всё таки не про то, какое завтра у него будет ебало, а про то как давно он не был на море и как давно у него небыло секса с трёмя мулатками…
Вареник с салом
